Тайны сталинской дипломатии. 1939-1941 - Семиряга Михаил Иванович (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью TXT) 📗

3. Опубликованное 24 января 1944 г. в Москве сообщение специальной комиссии, созданной советским правительством и состоявшей исключительно из советских граждан, большинство из которых не являлись специалистами – юристами или врачами. Документ не доказывал виновности в катынском злодеянии германских оккупационных властей.

До недавнего времени широкой мировой общественности не был известен еще один ценный исторический источник, содержащий достоверные сведения о работе в Катыни группы представителей Польского Красного Креста, привлеченный немцами к обследованию захоронений. Это секретный отчет генерального секретаря ПКК Казимежа Скаржинского от июня 1943 г. Немцы с ним не были ознакомлены. Документ был обнаружен в 1988 г. в архиве британского министерства иностранных дел известным польским историком профессором Вл. Ковальским и опубликован в органе Патриотического движения по возрождению народа – газете «Возрождение» 18 февраля 1989 г.[ 316]

В отчете в первую очередь подчеркивается, что германские оккупационные власти настойчиво стремились вовлечь Польский Красный Крест в свою пропагандистскую игру по поводу Катыни. Понимая это намерение, руководители ПКК заявили, что они пошлют в Катынь только техническую группу, которая не будет выходить за рамки гуманитарной деятельности, т. е. примет участие лишь в эксгумации трупов, опознании их и в достоверных случаях будет сообщать об этом родственникам. Группа категорически отвергла предложение немцев публично определить время совершения преступления, понимая, что это было бы равнозначно указанию его реального виновника[ 317].

Поставив перед собой такую ограниченную задачу, группа ПКК вместе со священником, прибывшим для благословения останков, криминалистом из Кракова в сопровождении трех офицеров немецкой уголовной полиции из Берлина 16 апреля 1943 г. прибыла в Катынь и приступила к работе. Постоянно входя в столкновение с офицером роты пропаганды лейтенантом Г. Словенциком, пытавшимся вовлечь участников группы в различные пропагандистские акции, польские представители работали в Катыни до середины июня 1943 г., когда наступило жаркое время года и эксгумация стала невозможна.

Из документов, найденных в могилах, группа особо отметила дневник майора А. Сольского. В записи от 9 июня 1940 г. содержатся следующие сведения: «Группа польских офицеров из Козельска прибыла в Смоленск в 3.30 утра. За несколько минут до 5 часов был объявлен подъем, нас посадили в автомобили как для преступников, с нами сидела охрана. Мы приехали к лесочку, который выглядел как дачное место. Здесь у нас отобрали обручальные кольца, часы, на которых стояло 6.30 утра, и перочинные ножи. Что с нами будет?..»[ 318] На этом дневник обрывается.

По возвращении в Варшаву техническая группа ПКК отвергла требование германских властей сделать политические выводы из своей работы в Катыни. Она лишь проинформировала немцев об организационной стороне поездки. Но для Главного правления ПКК в секретном порядке техническая группа доложила следующие выводы:

1. Трудность в работе состояла в том, что останки в могилах находились в состоянии разложения.

2. Причиной смерти каждого офицера был выстрел в нижнее заднее основание черепа.

3. Найденные документы свидетельствуют о том, что убийство происходило в период с конца марта по июнь 1940 г.

4. Работа группы проходила под постоянным наблюдением немецких властей.

5. К работе привлекалось ежедневно по 20–30 человек местного населения, а также команды советских военнопленных.

В отчете ПКК также отмечалось, что германское командование организовало массовое посещение Катыни солдат с фронта, который в то время проходил в 40 км[ 319].

В первые дни после сообщения германского радио об обнаружении могил в Катыни советская пропаганда утверждала, что это, мол, археологические находки. Затем тон и «доказательства» изменились – сообщалось, что это жертвы фашистских оккупантов. Расчет, видимо, строился на том, что руки захватчиков и так обагрены кровью десятков тысяч, а к весне 1943 г.– уже сотен тысяч поляков. Поэтому их новое злодеяние будет воспринято как вполне возможное.

Через несколько дней ТАСС было заявлено, что польские военнопленные были сосредоточены в специальном лагере в районе Смоленска и использовались на дорожном строительстве. С началом германского наступления из-за невозможности эвакуации пленные были отпущены. Если их нашли убитыми, то это означает, что их убили гитлеровцы, которые с целью замести следы приписывают это преступление советским властям.

16 апреля 1943 г. президент Красного Креста Германии принц Кобургский официально обратился в Международный Красный Крест с предложением принять участие в расследовании преступления в Катыни[ 320].

Активизировались правые силы среди польской эмиграции в Лондоне, включая и членов правительства генерала В. Сикорского. Под их давлением премьер-министр публично предложил Международному Красному Кресту заняться обследованием захоронений в Катыни. Подстрекательскую статью в это время опубликовал польский министр обороны генерал М. Кукель. С резкими нападками на правительство Сикорского за его пассивность выступила польская оппозиция. Она грозила бунтом в польских войсках и развалом всей польской эмиграции[ 321].

После обнародования сведений о катынском преступлении польские подпольные органы власти в оккупированной стране, подчинявшиеся эмигрантскому правительству, отреагировали на них двумя декларациями. 30 апреля 1943 г. глава правительственного представительства (делегатуры) Я. Янковский опубликовал заявление, в котором преступление советских властей в Катыни считал доказанным. Вместе с тем он призвал разоблачать и германский террор на польской земле и не допускать, чтобы Катынь использовалась в интересах оккупантов. 9 мая 1943 г. было опубликовано заявление, в котором отвергалось советское обвинение в сговоре польских властей с оккупантами по катынскому вопросу. Для советского правительства, утверждалось далее в заявлении, это был лишь повод для разрыва отношений с Польшей[ 322].

Катынский вопрос вызвал озабоченность и в Лондоне. В дни боев под Сталинградом один из депутатов британской палаты общин спросил министра иностранных дел А. Идена о позиции правительства по катынскому делу. Удивленный этим вопросом, Иден ответил, что его постановка в британском парламенте является оскорблением правительства Его Величества[ 323]. Выступая с информацией о Катыни на заседании военного кабинета, Иден заявил, что среди поляков усиливается беспокойство. Но их необходимо убедить в невозможности трактовать катынское дело в духе немецкой пропаганды, что, конечно, не должно означать, что она утверждает неправду. Военный кабинет согласился с тем, что преступление в Катыни не должно отвлекать внимание поляков от того факта, что именно русские дали возможность находившимся в СССР польским солдатам и их семьям выехать на Средний Восток[ 324].

Черчилль и Иден решительно возражали против обращения Сикорского в Международный Красный Крест, так как этот шаг, по их утверждению, нанесет ущерб единству антигитлеровской коалиции. Одновременно Сталин известил Черчилля, что «правительство г. Сикорского не только не дало отпора подлой фашистской клевете на СССР, но даже не сочло нужным обратиться к Советскому Правительству с какими-либо вопросами или за разъяснениями по этому поводу». Далее Сталин, обвинив Сикорского в сговоре с немцами, сообщил о решении советского правительства прервать отношения с эмигрантским правительством Польши[ 325].