НЛО вокруг нас - Ажажа Владимир Георгиевич (мир книг TXT) 📗
Далее я спросила его: „Почему не хотите общаться с нами?“ Он ответил, что нашу планету они уже хорошо изучили, что нам не понять их интересов.
— По нашим предположениям,— продолжал он,— ваша планета могла бы включиться в нашу систему межпланетных связей, но для этого уровень вашей нравственности оказался очень низким.
Далее он сказал, что человечество пошло по ложному пути и зашло в тупик. Что у нас очень тяжелое мышление, с большой инертностью. Что это свойство присуще всем людям.
Тогда во мне заговорил земной патриотизм, и я все пыталась ему доказать, что люди не такие уж плохие, что мы сознаем свое несовершенство. Он ответил коротко и прямо:
— Нет, не сознаете. В вас слишком много темного, животного начала. Вы должны сами выбираться из своих экскрементов.
Он сказал, что такого запутанного места они еще на находили во Вселенной. Но он добавил, что наука, если захочет, может многое понять в системе межкосмической связи, но в настоящий момент, ввиду нашей агрессивности, это исключено.
Я перевела разговор на другую тему: верна ли наша теория пульсирующей Вселенной. Он ответил, что нет. Что это, мол, только ваша конструкция ума, построенная по вашему уровню…
Я спросила его, откуда он взялся.
— Знаете ли вы астрономию?— спросил он.
— Как биолог,— ответила я. Он улыбнулся и сказал:
— Позднее вы еще столкнетесь с фактами, что нас будут оценивать и отвергать биологи лишь только потому, что в биологии такой вид не существует. Будут отвергать и другие ученые. Но есть пути познания. Образование не может быть по наукам. Или оно есть, или его нет. Что касается нас, то мы из такого „далека“, что невозможно это объяснить имеющимися у вас терминами.
Далее он рассказал, что Земля — очень удобная точка для связи. И мне показалось, что мы для них какое-то несущественное явление на планете. Меня это обидело, и он почувствовал.
— Мы тут недолго,— сказал он. Мы собираем информацию.
Его поразило деление на страны. Решили пообщаться на эту тему. У нас, как он заметил, очень большая разница между людьми. У них нет таковой. У них только очень большая разница между детьми и взрослыми… Он стремился больше узнать о нас, а о своих говорил лишь в ответ на вопросы. Он коротко отвечал, иногда уклонялся, объясняя: мол, не поймете.
Он не мог понять, что такое земная любовь. Семью он понял. У них нет семей. Есть любовь и дети. Нет государства. Он сказал, что государственный строй, как и родовой,— это дикость.
Он не считает акт воспроизведения нового организма любовью. Это дело. А любовь у них совсем другое. Это обмен информацией и знаниями. Только тот, кто любит, распространяет свет знаний вокруг, чтобы окружающие не находились во тьме зла.
Информация излучается в экстазе, которого не знает человек. Это тайна, которую они оберегают друг в друге.
Он сказал далее, что ему приятно ощущать, что я люблю свою планету, защищаю людей…
— А как вы выглядите друг для друга?— спросила я.
— Мы можем принимать любые формы, какие нам необходимо.
— А дети?
— Они выглядят, как информация, которую они получают…
— А смерть у вас есть?
— Мы завершаем просто один этап и переходим к следующему. Жизнь бесконечна. Смерть — это спекуляция животного ума.
— А ненависть у вас существует?
— Я не могу понять, что это такое. Также не понимаю земную любовь. И здесь я чувствую, что вы говорите не так, как есть. Вас просто научили так понимать. Это тоже спекуляция. Люди находятся в иллюзии… Вы добрый и хороший человек, но тоже еще не совершенный. Сплошные противоречия.
Я спросила его: „Что делают пилоты НЛО здесь и в других местах?“ Он ответил, что они занимаются примерно тем же самым. Им известно обо мне, а мне — о них. Мне, в данном случае, повезло.
— Каково наше будущее?— спросила я к концу беседы.
— Планета не погибнет,— уклончиво ответил он. И было непонятно, что он имеет в виду.
Я чувствовала, что у него к людям было такое отношение: неважно, погибнем мы или нет.
— У вас ужасный путь познания, который вы навязываете своим детям,— сказал он на прощанье. Когда изменится путь познания, тогда и вы нравственно изменитесь.
… Мы вошли в лоджию. Он не подал руки. Он вообще ни разу ко мне не прикоснулся. Опять превратился в „палочку“ и приблизился к шару вместе со всеми пришельцами.
И шар растворился в воздухе. Исчез…»
По этому случаю Гайнулина принимала корреспондентов. Она ответила на многие вопросы. В частности, сказала, что шар был четким… Диаметр его не превышал трех метров. Она добавила, что пришелец отметил большой страх перед смертью. Что вообще на Земле этот страх удивил его. Для землян — это какая-то движущая сила. На самом деле это процесс, когда сбрасывается изношенный биоскафандр…
На вопрос корреспондента, куда улетели пришельцы, Гайнулина ответила: «Они улетают к себе. Он сказал, что их задача — устанавливать новые связи между цивилизациями во Вселенной. Но с нами связь установить трудно: „во-первых, наука во имя собственного удобства отвергает нас и дискредитирует под любыми предлогами наше существование; во-вторых, и это главное, они избегают встреч с агрессивными существами“ (43).
Этот довольно пространный рассказ вызывает немало вопросов. Например, на наш взгляд, „инопланетянин“ избрал не лучший способ „больше узнать о нас“. Сначала мы выясняем, что „они“ уже хорошо изучили нашу планету, а потом таинственный собеседник удивляется таким элементарным вещам, как деление на страны, не может уяснить, что такое любовь и ненависть… Порой довольно невразумительны и его ответы. Так, появление в военной форме объясняет тем, что им на границе попались на глаза солдаты. Причем если слова о многообразии стран его „поражают“, то опознать ночью границу не составляет труда. И потом — разве от границы до Пущина им больше никто не попадался на глаза? И разве за границей люди так непохожи на нас, что в нашей стране приличнее всего появляться в военной форме?.. Нет, никак не чувствуется в госте неземной интеллект.
В то же время пришелец, не очень-то заботясь о выражениях, всячески подчеркивает несовершенство землян, избыток „животного начала“ и т.п. Он, безусловно, прав, если имеет в виду, скажем, враждующие банды. Такие факты неплохо иллюстрируют криминальную обстановку на нашей грешной планете. Но при желании инопланетный „корреспондент“ мог бы узнать новости другого рода. Однако складывается впечатление, что его интересует не объективная картина, а скорее „жареные“ факты для фельетона.
Непривычен и способ, с помощью которого пришелец выясняет „представления человека о своей истории“. Люди разные и их представления на этот счет, естественно, тоже. Но исследователь почему-то не собирается читать земные книжки или беседовать с учеными, к которым, кстати сказать, относится прохладно. Он предпочитает двадцатиминутный экскурс в историю с биологом. Если же этот интерес преследует социологические цели и впереди — массовые опросы населения о нашем запутанном прошлом, то о „хорошем изучении“ Земли говорить пока преждевременно.
От конкретных вопросов собеседник уклоняется, ограничиваясь замечаниями, что нам-де не понять духовных и научных высот его сопланетников. Даже на прямой вопрос, почему не выбрать для разговоров более подходящее время, мы не дождались ответа.
Впрочем, лукавство собеседника довольно логично, если „они“ обращаются с нами, как с детьми, не заботясь об аргументах и не собираясь вмешиваться в нашу жизнь. Но зачем в таком случае вообще вступать с землянами в отвлеченные беседы? Тем более, что из этого разговора, как нам кажется, „высший разум“ мог уяснить немного.
А что узнали мы?
О своем несовершенстве — раз. Правда, это уже довольно старая новость. Обнадеживающую весть, что планета не погибнет — два (интересно, она не погибнет, несмотря ни на что, или же мы должны для этого постараться?). Ну, и напоследок гость подверг критике наш путь познания и, конечно, снова нашу нравственность. Небогато. При этом, по словам соотечественницы, пришельцы пытаются устанавливать связи со всеми цивилизациями, да только с нами у них нелады, потому что официальная наука не торопится признавать инопланетян (есть, правда, в том же разговоре и другой вариант ответа: мол, нашу планету уже хорошо изучили. Чему же все-таки верить?) Что ж, если они и впредь намерены действовать подобным образом, то их научное признание на этой планете может затянуться.
