Боги и люди Древнего Египта - Уайт Джон Мэнчип (читать книги без .TXT) 📗
Само создание статуи считалось не одной процедурой, а лишь одной из нескольких, причем промежуточной. Скульптор должен был привезти статую художнику – мастеру по вырезанию надписей на камне; в свою очередь тот передавал статую мастеру по металлу, который делал глаза и другие металлические элементы. После этого статуя попадала в руки художника, который раскрашивал ее. В Древнем Египте все статуи без исключения раскрашивались, чтобы сделать их как можно более приближенными к жизни.
Египетский художник или скульптор создавали свои произведения не спонтанно и не по велению души. Художник существовал не на обочине жизни, а был солидным, хорошо оплачиваемым ремесленником, представителем среднего класса. Если бы он не был мастером именно по объективным, не субъективным стандартам, то как бы он мог достичь такого совершенства своих работ? Самолюбование и самоудовлетворение современного художника – не для него. Он был тружеником: уважаемым и почитаемым, но все же тружеником. Трезвый профессионализм был жизненно необходим для художника, если он стремился не только удовлетворить своего господина на должном уровне, но и делать это регулярно, месяц за месяцем, год за годом. Гуляя по музеям мира, не устаешь поражаться количеству предметов искусства, вышедших из-под рук ремесленников Древнего Египта. Это не только прекрасные образцы резьбы по камню или росписи на гипсе, но и изделия из дерева, фаянса, хрусталя, алебастра, меди, бронзы, глины, слоновой кости и других материалов. И это – только тысячная часть того, что существовало на самом деле. Так, не дошли до нас почти все скульптуры и барельефы из дерева, которые были когда-то столь же многочисленны, как и аналогичные произведения из камня.
Рис. 74. Скульпторы
В совершенстве произведений египетского скульптора видно, как много времени и усилий он затратил на оттачивание приемов резьбы по камню. Некоторые из его профессиональных секретов, например способы обработки самых твердых видов камня или средства, помогавшие с такой точностью вырезать на камне иероглифы, так и остались неразгаданными. Очевидно, он очень долго был учеником, выполняя рутинную и довольно простую работу, прежде чем ему было разрешено браться за более сложную. Всю свою жизнь, будучи и учеником, и уже мастером-профессионалом, он работал в рамках неких правил и ограничений, которые абсолютно непонятны его современному коллеге. Так, хотя, работая над статуями богов, он мог дать волю своей фантазии (хотя даже в этом случае все символы и важнейшие детали были оговорены заранее), но, делая портретную статую царя или какого-нибудь представителя знати, он должен был придерживаться реальных фактов. Правда, иногда ему разрешалось слегка приукрашивать эти факты, особенно когда какой-нибудь весьма тучный знатный египтянин просил изобразить себя в самом расцвете своей молодости, а престарелая принцесса – во всем блеске своей давно ушедшей красоты. Однако модель всегда хотела получить узнаваемое изображение, что-то вроде фотографии в камне. Статуи не были предназначены для того, чтобы ставить их в комнатах как украшение, им надлежало находиться в гробнице в качестве объекта поклонения и подношения даров. Они должны были гарантировать бессмертие человека, чьим образом они служили, и быть обиталищем его души. Поэтому статуя делалась как можно более жизненной и максимально похожей на человека. Личность изображенного подтверждалась соответствующей надписью. В древности имя человека было чрезвычайно важно для него, причем это было характерно не только для Древнего Египта, но и для всех ранних сообществ. Имя было не просто удобной вывеской, это был сам человек. Если имя исчезало, исчезал и человек. Отсюда – особая форма неприятия фараона: стирание имени с его памятников. Это было таким же ужасным деянием, как уничтожение его мумии. Тем самым фараона нигилировали, отрицая, что в нем когда-то существовал росток жизни, а значит, вычеркивали его из списка обитателей загробного мира.
Должно быть, египетскому скульптору было мучительно видеть, что его лучшему произведению суждено быть навеки запертым в темной гробнице, где его будут видеть только несколько избранных. Однако, вероятно, он при этом испытывал глубокое удовлетворение от того, что оно полезно, особенно когда получал что-то в дар от своего заказчика за то, что создал столь похожую на оригинал вещь, полностью отвечающую всем религиозным целям. Конечно, очень много скульптур было выставлено во дворцах и храмах, а также на открытом воздухе, в долине Нила. Точно так же постоянным спросом пользовались гораздо более мелкие по размерам и легкомысленные по характеру скульптуры. Но тем не менее мы хотим подчеркнуть, что любые египетские скульптуры, большие или маленькие, выполняли главную религиозную функцию: они были идолами, фетишами, объектами поклонения. Если египетский скульптор был волшебником, то удовольствие, которое доставляли его скульптуры, было не только эстетическим.
Как видим, египетская религия вовсе не была мрачной и чопорной, поэтому в статуях египетских художников также нет ничего мрачного и чопорного. Поза статуи всегда исполнена величия, как это и положено статуе, сделанной на века; она излучает спокойствие и уравновешенность. Однако и в камне, и в дереве всегда присутствует некий ритм, придающий статуе человеческую теплоту. Левая нога выдвинута вперед, руки опущены или слегка скрещены. В фигуре статуи не чувствуется никакого напряжения. Египтяне явно не были людьми нервического склада.
По самой своей сути скульптура редко может нести в себе элемент соприкосновения с изображаемым. Поэтому только автор барельефов или рисунков может донести до нас аромат реальной жизни Египта и египтян. Египетские барельефы всегда полны жизни и движения, и, как и скульптуры, они всегда раскрашены, что придает им особую живость. С другой стороны, многим настенным барельефам свойственна одна несколько утомительная черта. Стены многочисленных храмов миля за милей покрыты сотнями квадратных метров фигур и надписей. В результате у зрителя возникает ощущение монотонности.
Таким образом, именно дошедшие до нас надгробные рисунки дают нам самое полное и достоверное представление о повседневной жизни Египта. Фрески из Долины царей – это уникальное наследство Древнего мира. На них запечатлены самые мелкие подробности материальной жизни уже не существующего народа, они показывают нам египтян за работой и за игрой, дома и за городом, в радости и печали, с их любовью к прошлому и верой в загробный мир.
Однако иногда даже египетская живопись вызывает у современного зрителя некоторые трудности восприятия. Подобно скульптору египетский художник творил в рамках четко очерченных правил, переданных ему его древними предшественниками. Так и остается загадкой, каким образом цивилизация долины Нила могла на такой ранней стадии развития, в самом начале трехтысячелетней истории обрести свои основные формы. Правила, которым следовали художники Восемнадцатой династии, почти полностью соблюдены на фрагменте палетки с изображением Нармера (фото 1). Однако только примерно век или два спустя после правления Нармера, как можно судить по украшениям гробниц в Абидосе, египетский стиль живописи окончательно сформировался и с тех пор остался неизменным.
Многие элементы этого стиля были весьма примитивными; но именно в живописи, а не в скульптуре мы видим черты примитивного общества, которые всегда угадывались за внешней изысканностью. Хотя, возможно, именно чувство родовой клановости и давало египтянам ощущение единства и братства. Конечно, обычай изображать важных людей крупными фигурами, а рядовых – мелкими – черта, присущая примитивному обществу. То же самое можно сказать и об обычае изображать людей в профиль, с плечами, повернутыми к зрителю (фото 22). Хотя это правило не так уж строго и соблюдалось, как можно видеть, внимательно посмотрев на образцы египетской живописи.
