СС. Орден «Мертвая голова» - Воронов В. Ю. (читать полную версию книги TXT) 📗
Поэтому Гиммлер сменил курс. Это было легко, неосмотрительный грубиян Рем перессорился со всеми группами в правящих кругах. Все были заинтересованы в устранении его шайки. Рейхсвер и Геринг избавлялись от прочного конкурента, партийные функционеры и блюстители морали освобождались от злостного развратника, дерзнувшего оскорбить фюрера; да и СС наконец-то разорвали бы последние путы, которыми связывали их с СА.
Для партии типа НСДАП, поднявшейся в годы вольных корпусов и военно-полевых судов и принесшей преступления в политику, – для такой партии не существовало иного пути разрешения внутренних конфликтов, кроме силового. Георг Белл, еще когда он был правоверным нацистом, а не ренегатом, как-то заявил: «Для нас нет особой трагедии в том, чтобы поставить человека к стенке. Мы называли это самозащитой, вы можете назвать убийством. В нравственном смысле я не вижу ничего экстраординарного в устранении человека, если это в интересах партии». (Позже штурмовики СА продемонстрируют ему всю его правоту.)
В случае с Ремом это означало, что только его смерть могла дать гарантии вождям нацизма против СА. Бывший друг Гитлера знал слишком много партийных тайн, и ни его отставка, ни, уж конечно, официальный судебный процесс в этом случае не устроили бы их. Рем должен был умереть.
Гейдрих начал действовать с апреля 1934 года. Гиммлер объезжал соединения СС, настраивая их на удар против их же товарищей из СА. А Гейдрих тем временем расставлял сеть, чтобы стащить Рема с пьедестала. Его люди собирали материал – убедить Гитлера и руководство рейхсвера в заговорщической деятельности Эрнста Рема. Требовалось железное доказательство в оправдание намеченной акции. Помощников хватало: эсэсовский офицер Фридрих Крюгер, который руководил военным обучением в одной из обергрупп СА и имел сеть агентов, граф фон Шуленбург, «почетный командир» штурмовиков, генерал рейхсвера Вильгельм Адам и множество других. Приветствовалась любая информация, дискредитирующая Рема и его свиту.
Однако результаты были довольно жалкими. Поступили рапорты о складах оружия, принадлежавших СА, в Берлине. Мюнхене и Силезии. Что касается кровожадных призывов, которые исходили от тех или иных командиров штурмовиков, то этого было явно недостаточно для обвинения в государственной измене. Сам Рем в это время считал своим долгом понуждать полицию и рейхсвер разобраться с врагами режима. Он послал своего человека в министерство обороны, чтобы предупредить об антинацистских интригах генерала фон Шлейхера, которого официальная история так называемого путча превратила потом в одного из «сообщников Рема». А об одноруком командире штурмовиков Гейдебреке рассказывали, что он был необычайно предан Гитлеру и постоянно повторял: «Я живу только ради моего фюрера». И когда его идол приказал его расстрелять, Гейдебрек кричал: «Да здравствует фюрер! Хайль Гитлер!»
В действительности силы СА не планировали путча. Было просто желание вынудить Гитлера признать «заслуженное» место этой организации в армии и государстве. Но Рем выбрал для этого очень опасную тактику. Он начал против Гитлера «войну нервов». Выступая на митингах в частях штурмовиков, Рем произносил зажигательные речи, говоря о необходимости «второй национал-социалистической революции». Он был уверен, что с помощью своих марширующих масс в коричневых рубашках добьется от Гитлера уступок. Однако такого рода действия заставили даже не очень подозрительных людей задуматься, не готовит ли и в самом деле руководство СА государственный переворот. По этим же причинам и военное командование стало рассматривать Рема как смертельного врага и включилось в игру, которую вел Гейдрих. Вот слова Конрада Патцига, главы армейской контрразведки: «Просто волосы дыбом, как подумаешь, что такие неустойчивые личности строят преступные планы, как смести армию!» Отсюда уже один шаг до криков: «Долой СА!» Большинство офицеров разделяли точку зрения, очень откровенно высказанную одним из них: «Пусть СА и не готовили переворот, все равно было самое время почистить авгиевы конюшни». Все действия координировал генерал фон Рейхенау. Кстати, он еще в начале 1932 года сказал приятелю: «Попомни мои слова, в один прекрасный день штурмовики будут есть с наших ладоней».
В начале июня оберфюрер СС Айке, комендант лагеря Дахау, провел крупные военные учения в двух немецких землях, тренируя свои подразделения на внезапное нападение. Фактически отрабатывается план атаки на СА. Почти одновременно провели подобные маневры мюнхенские части СС. Командир мотоотряда Мюллер получил приказ подготовиться к быстрым действиям и ждать условного сигнала. В штаб-квартире СД на Леопольдштрассе объявили боевую готовность. Гейдрих мобилизовал свои силы по всем направлениям, все сильнее сжимая кольцо вокруг ничего не подозревавших штурмовиков. Его люди следили за близкими друзьями Рема и составляли списки кандидатов на ликвидацию. Подобные списки составляли одновременно Геринг, гауляйтер Баварии Вагнер, СС, СД и гестапо. Иногда руководители ведомств вычеркивали из списков имена тех лиц, которых они считали верными себе (например, Геринг – Дильса).
В это время гестапо получило информацию, которая ставила под угрозу все планы Гейдриха. Гитлер и Рем неожиданно встретились 4 июня и после четырехчасовой беседы договорились об отсрочке решения проблемы СА – рейхсвер. Штурмовиков отправляли в отпуск на месяц с 1 июля. Газета «Фелькише беобахтер» опубликовала коммюнике штаба СА, заставившее всех поставить уши торчком: в нем говорилось, что Рем по совету врачей взял отпуск на несколько недель для лечения на курорте. А дальше шла любопытная фраза: «Во избежание неправильных толкований указанного заявления сообщаем, что начальник штаба после завершения курса лечения вернется к выполнению своих обязанностей в полном объеме».
Генералы рейхсвера вздохнули с облегчением. Для них это заявление явилось свидетельством шаткости позиций Рема. Зато Гейдрих расценил это как удар по своим позициям. Ведь если командиры СА в отпуске, трудно будет в это же самое время обвинить их в подготовке заговора. Гейдриха поджимало время, и ему следовало что-то предпринять как можно быстрее, чтобы вовсе не опоздать со своей затеей. И ведь все было готово: план действий, отряды убийц; единственно оставалась неопределенной реакция Гитлера – ладит он с Ремом или порвал с ним.
Гитлер до сих пор избегал прямого столкновения с руководством СА, предпочитая двойную игру, которая была скорее отражением нерешительности, чем рационального мышления. Он не мог найти в себе силы заставить руководителей штурмовых отрядов объявить о самороспуске – это означало бы самоубийство СА. Гитлер лелеял надежду, что эту тяжелую задачу кто-нибудь разрешит вместо него. Он даже готов был бы избавиться от СА с помощью переговоров о разоружении. Когда в феврале 1934 года Берлин посетил лорд Идеи, Гитлер предлагал в обмен на уступки западных держав по вопросу о вооружении демобилизовать две трети состава СА, а оставшихся поставить под контроль инспекторов Лиги Наций.
Теперь же вышли на сцену три человека: Гейдрих, Гиммлер и Геринг, и они-то как раз хорошо знали, как разрешить проблему СА. Гитлер согласился с ними, хотя и не без колебаний. Но полной убежденности не было. И тут вдруг вице-канцлер Франц фон Папен, выступая в Марбургском университете, возвысил свой голос против «эгоизма, беспринципности, вульгарности и личных амбиций, которые пытаются рядиться в тогу немецкой революции». Под аплодисменты студентов он продолжал: «Не следует путать жизненную силу и жестокость… ни один народ не может жить в состоянии перманентной революции… террористические методы обретают силу закона… следует решить, будет ли новый германский рейх христианским государством или погрязнет в сектантстве и безбожном материализме».
Эта речь имела большой резонанс в стране (несмотря на то, что министерство пропаганды запретило ее публиковать, почуяв в ней отголоски консервативной оппозиции). И Гитлер стал опасаться, как бы этот резонанс не привел к объединению СА и недовольных в обществе. Благодаря информации гестапо он знал, что сторонники реставрации монархии уже обсуждают возможный состав нового правительства, которое надлежит образовать, когда наконец умрет 86-летний президент Гинденбург. Все оппоненты Гитлера из числа буржуазных политиков хотели бы использовать институт президентства, чтобы посадить в это кресло принца Августа, сына свергнутого кайзера, что было бы первым шагом к восстановлению монархии. При поддержке рейхсвера принц мог бы свести на нет успехи национал-социализма.
