Происхождение партократии - Авторханов Абдурахман (читать книги полностью .txt) 📗
Исследуя влияние политических партий в системе власти в той же Федеративной Республике Германии, один немецкий профессор права замечает: «Право партий назначать должностные лица является всеобщим злом федерального управления — от коммун и до самого личного кабинета канцлера (Bundeskanzleramt)… Партии не терпят около себя других богов. Кто не за них, тот против них… Дистанция между политическим персоналом и «народом» стала еще большей, она сегодня, может быть, еще более значительна, чем была в Веймарской республике или даже в империи Бисмарка. «Государство партий» (Parteien-staat) — основа парламентской демократии — не так уж стабилизировалась, чтобы невозможно было вновь поставить его от имени «народа» под вопрос» (Richard Loewenthal / Hans-Peter Schwarz, 25 Jahre Bundesrepublik, Seewald-Verlag, Stuttgart, сборник, статья проф. Вильгельма Генниса).
Вот в этом смысле и современная западная демократия — Parteienstaat — тоже носит некоторые черты партократии, хотя и многопартийной.
Но несомненное преимущество демократии перед советской партократией заключается в том, что, во-первых, чтобы завоевать доверие избирателей, разные политические партии соревнуются между собой не только по выставлению платформ, оптимально учитывающих нужды широких народных масс, но и по проведению в жизнь соответствующих реформ после прихода к власти. Во-вторых, у людей есть действительно выбор между несколькими партийными платформами. В-третьих, партия, оказавшаяся в оппозиции, осуществляет через парламент такой действенный контроль деятельности правительственной партии, что обществу гарантировано соблюдение законов правящей партией. В-четвертых, как правящие, так и оппозиционные партии, как парламент, так и исполнительная власть находятся под неусыпным оком свободной печати, которая никого из представителей власти не щадит — от министра до президента — если речь идет о злоупотреблении ими властью. В-пятых, если вас не устраивает никакая из существующих партий, то вы можете создать новую партию из своих единомышленников и выступить с нею на выборах. И, наконец, в-шестых, существует независимый высший конституционный суд, который одинаково следит за соблюдением конституции страны и исполнительной властью — парламентом. Словом, в согласии с Черчиллем, можно сказать: демократия не есть идеальная форма правления, но она самая лучшая из всех форм, до которых человек до сих пор додумался.
Высказывания Маркса и Энгельса о государстве были оригинальны, хотя и нелепы.
Кратко суть учения Маркса и Энгельса о государстве сводится к следующему: 1) государство возникло в результате разделения общества на антагонистические классы; 2) государство есть орудие диктатуры одного класса над другим; 3) в переходном периоде от капитализма к социализму будет существовать временное государство «Диктатура пролетариата», понимаемая как диктатура большинства и как одна из форм демократии; 4) с исчезновением антагонистических классов исчезает и государство, оно просто отмирает за ненадобностью.
В «Анти-Дюринге» Энгельс совершенно серьезно доказывал, что первый акт нового пролетарского государства — закон о национализации средств производства — будет, вместе с тем, и последним его актом в качестве государства. Теперь вместо управления людьми, говорил Энгельс, будет управление вещами. Однако, чтобы доказать всю утопичность марксистской теории о государстве, нужна была победа русских марксистов в России. Правда, сначала сам Ленин находился в плену утопии Маркса и Энгельса. Только этим объясняется, что такой реальный политик, как Ленин, наивно объявлял принципами своей программы после захвата власти следующие положения: 1) в новом советском государстве будет «плата всем чиновникам при выборности и сменяемости всех их в любое время не выше средней платы хорошего рабочего» («Апрельские тезисы» 1917 г.); 2) Советское государство явится новым «типом государства без полиции, без постоянной армии, без привилегированного чиновничества» (резолюция Ленина на апрельской партийной конференции 1917 г.); 3) Ленин торжествующе цитирует Энгельса: «Общество, которое по-новому организует производство на основе свободной и равной ассоциации производителей, отправит всюду государственную машину туда, где ей будет настоящее место: в музей древностей, рядом с прялкой и с бронзовым топором» (Ленин, «Государство и революция»).
Когда Ленин пришел к власти, он убедился в несостоятельности теории Маркса и Энгельса, равно как и в собственной наивности. То, что Ленин хотел ликвидировать — постоянную армию, тайную полицию и привилегированную бюрократию — как раз и сделалось теми тремя «китами», на которых диктатура держится вот уже 56 лет.
Банкротство как утопической теории Маркса и Энгельса об отмирании государства, так и собственной доктрины о «диктатуре пролетариата» заставило Ленина сформулировать принципиально новую теорию о природе советской власти и о ее суверене. Начиная с 1919 года, в ряде работ (ответ кадетской партии, дискуссия о профсоюзах, дискуссия с «Рабочей оппозицией», доклады на II конгрессе Коминтерна и на X съезде партии, книга «Детская болезнь "левизны" в коммунизме»), Ленин интерпретирует «диктатуру пролетариата» как диктатуру одной лишь большевистской партии. Многочисленны основополагающие тезисы Ленина на этот счет. Приведем только основные. В одном месте Ленин говорит: «Нельзя осуществлять диктатуру пролетариата через поголовно организованный пролетариат… Партия, так сказать, вбирает в себя авангард пролетариата, и этот авангард осуществляет диктатуру» (Ленин, т. XXV, 3-е изд., стр. 64–65). В другом месте: «Диктатуру осуществляет коммунистическая партия большевиков» (Ленин, т. XXV, стр. 193); в третьем месте: «Когда нас упрекают в диктатуре одной партии, мы говорим: "Да, диктатура одной партии! Мы на ней стоим, и с этой почвы сойти не можем"» (Ленин, т. XXIV, стр. 423); в четвертом месте: «Мы должны знать и помнить, что вся юридическая и фактическая конституция советской республики строится на том, что партия все исправляет, назначает и строит по одному принципу» (Ленин, т. 31, 4-е изд. стр. 342).
Однако «диктатура партии» — такая же абстракция, как и «диктатура пролетариата». Поэтому важно знать адрес того «авангарда в авангарде», который непосредственно осуществляет «диктатуру партии». Ленин дает нам и этот адрес, когда пишет: «Партией руководит… ЦК из 19 человек, причем текущую работу в Москве приходится вести еще узким коллегиям… Оргбюро (теперь Секретариат — А. А.) и Политбюро… Выходит, следовательно, самая настоящая "олигархия" (если эти кавычки действительно ленинские, то они, разумеется, лишни. — А. А.)… Ни один важный политический вопрос не решается ни одним государственным учреждением в нашей республике без руководящих указаний ЦК партии…
Таков общий механизм пролетарской государственной власти, рассматриваемый "сверху" с точки зрения практики осуществления диктатуры… Вырастал этот механизм из маленьких, нелегальных, подпольных кружков в течение 25 лет» (Ленин, т. XXV, стр. 193–194).
Вот эта абсолютная диктатура с узким олигархическим руководством на вершине, с закрытым иерархическим партаппаратом по вертикали и многомиллионной базой партийных приживальщиков в основании пирамиды власти — есть явление уникальное не только по своей классической организации, но и по широте и глубине охвата ее влиянием, контролем, руководством всего народа в целом, каждого индивидуума в отдельности. Эти особенности и делают большевистское «государство нового типа» беспрецедентной в истории тоталитарной партократией.
Попробуем определить характерные черты, отличающие партократию как от известных до сих пор форм автократии, так и от так называемых «тоталитарных государств». Подведение коммунистической, национал-социалистической и фашистской систем под одну общую рубрику, к одной общей тоталитарной форме правления является вопиющим недоразумением. Тут соблазнительная мысль обобщения однотипных явлений заслонила собой не только сущность каждой из этих систем, но и гигантскую разницу между ними. Такой подход упускает из виду еще другое важное обстоятельство — фашизм, как и национал-социализм, явились, во-первых, реакцией на коммунистическую акцию, во-вторых, подражанием большевизму, принявшим в свой боевой арсенал оружие и приемы борьбы своего противника. Однако эта имитация была и осталась весьма несовершенной подделкой под феноменальный оригинал. Постараемся проиллюстрировать сказанное некоторым сравнительным анализом ведущих элементов национал-социализма и коммунизма. Начнем с определения «тоталитаризма». Что такое вообще тоталитаризм?
