Тайные общества и секты: культовые убийцы, масоны, религиозные союзы и ордена, сатанисты и фанатики - Макарова Наталья Ивановна
В одном сочинении о масонах, вышедшем в 1724 году, основные принципы масонства излагались в следующем виде:
«Вопрос. Сколько существует правил, имеющих отношение к франк-масонству?
Ответ. Три – Братство, Верность, Молчание.
Вопрос. Что означают они?
Ответ. Братскую любовь, помощь и верность в среде всех истинных масонов, ибо предписания эти даны были всем масонам при постройке Вавилонской башни и Иерусалимского Храма…»
Эта «масонская троица» неоднократно выступает и в других местах – в рассказах современников о масонах, и в публичных речах и декларациях самих масонов.
Несмотря на столь мирный в общем и чуждый политике характер деятельности, в английском масонстве проявились было и другие тенденции: как раз вместе с титулованной знатью в Лондонские ложи проникла «крамола». Филалет в предисловии к «Долговечным» уже предупреждал масонов против ложных братьев и «святителей раздора, живущих в доме», а Андерсен со свойственной ему осторожностью пытался разрешить затруднение при помощи компромисса: «Если кто-либо из членов ложи окажется в числе мятежников против государства, гласит параграф „о гражданских обязанностях“, он не может, конечно, рассчитывать в своей политической деятельности на поддержку со стороны братьев, которые могут лишь пожалеть его, как человека постигнутого несчастьем. Но, если он не уличен ни в каком ином преступлении, то, хотя в силу своей преданности государству и для избежания неприятностей со стороны правительства, братство обязано заявить о своей несолидарности с ним, он тем не менее не может быть исключен из ложи, так как связь его с нею нерасторжима».
В числе первых «мятежников против государства» оказался вскоре не кто иной, как сам герцог Уартон – тот самый гроссмейс-тер Великой Ложи.
Избрание его гроссмейстером масонов произошло при не совсем обычных условиях. Андерсен во 2-м издании Книги Конституций (1738 год) рассказывает о нем так «Когда приблизился конец полномочий герцога Монтагю, влиятельнейшие масоны подняли вопрос о продлении их еще на один год, герцог Уартон самовольно созвал тогда общее собрание под председательством старейшего мастера, которое без соблюдения установленных церемоний объявило его гроссмейстером, не желавшие нарушения устава отказались признать действительность этих выборов, и только после того как сам герцог Монтагю созвал Великую Ложу, и выборы, уже мо правилам устава, были произведены вторично, авторитет нового гроссмейстера был признан всеми». В июне 1723 года герцог Уартон стал издавать оппозиционный листок «Истинный британец», направленный против Ганноверской династии и вступил в деятельные сношения с заграничными якобитами; через 2 года он эмигрировал из Англии, принял за границей католичество и стал открытым сторонником Стюартов, в 1731 году он окончил свою жизнь монахом одного испанского монастыря.
Несомненно, что в период 1723–24 гг. в масонство проникли политические разногласия, причем большинство его сохраняло, однако, верность династии и провозглашенным ею принципам либерализма. Вероятно, на этой почве и создалась вражда к масонскому ордену со стороны иезуитов и находившегося под их влиянием римского престола. В 1738 году появилась папская булла, осуждавшая масонов как вредную для апостольской церкви секту.
Почти все проявления антимасонского настроения и в печати, и в обществе, стали особенно часты с начала 40-х годов – в период подготовки последнего покушения на реставрацию Стюартов (1745г.) Именно в это время на Лондонских улицах появились так называемые «масоны наизнанку» с их шутовскими шествиями, подражавшими шествиям масонов. Чтобы спасти свое достоинство от насмешек толпы, масоны принуждены были не только прекратить всякие уличные процессии, но и отказаться от ношения масонского костюма вне закрытых заседаний ложи. Масонские «тайны» сделались также достоянием всех.
С этих пор масоны с большей осторожностью стали допускать в свою среду чиновников и даже изменили пароли. Эта перемена послужила одним из поводов к «великому расколу» английского масонства.
«Великий раскол»
«Книга Конституций» 1723 года предназначалась «для руководства Лондонских лож и братьев, живущих в городе Лондоне, Вестминстере и окрестностях»: за пределы этого маленького района компетенция Великой Ложи пока не распространялась. Но уже в следующем году наряду с Лондонскими ложами, число которых возросло уже до 20, в организации появились и провинциальные, в 1729 году из 54 лож, примыкавших к Великой Лондонской Ложе, 12 находились в провинции.
За провинциальными ложами появились и заграничные, возникшие большей частью совершенно самостоятельно – безо всякого участия Великой Ложи, – просто в силу потребности англичан повсюду создавать привычную обстановку и среду.
В 1728 году появилась английская ложа в Мадриде, основателем ее был тот же герцог Уартон, который, находясь в Англии, так плохо уживался с масонством: за границей он не только забыл о своем отречении от масонства, но и присвоил себе титул «второго депутата Великой Ложи». В 1729 году возникла ложа в Гибралтаре, в 1732–в Париже, за ними – в Гамбурге, Лиссабоне, Лозанне и других городах: в 1749 году общее число примыкавших к Великой Ложе заграничных лож достигло уже 13. Появились английские ложи и вне Европы – в азиатских и американских колониях – в Филадельфии (1730), в Индии (1762), на о.Ямайка (1742), в Канаде (1760) и т.д. По примеру англичан к ложам стали примыкать местные англоманы, а за ними таким образом и чисто местные масонские ложи.
Не все английские ложи признавали авторитет первой Великой Ложи: среди них было немало вновь возникших и старых лож, сохранявших полную независимость или создавших себе новые центры – новые Великие Ложи. Прежде всего возникли великие ложи Ирландии, Шотландии – первая в Дублине (1725), вторая в Эдинбурге (1736). Около арети шотландских лож немедленно примкнуло к Эдинбургской великой Ложе, но это не помешало и Кильвиг-ской Ложе объявить себя Великой (1743)– Гроссмейстером Великой Ложи Шотландии был выбран представитель рода Сэнт-Клэров, претендовавших на наследственное звание «надзирателей и судей масонов»; принимая гроссмейстерское звание, сэр Уильям Сэнт-Клэр торжественно отказался от этих притязаний.
В 1726 году право на звание Великой Ложи предъявила устами «великого надзирателя» доктора Дракэ и Йоркская Ложа. На годичном собрании в день апостола Иоанна 27 декабря Дракэ произнес большую речь, в которой указал на славное прошлое Йоркской ложи и на роль, которую она играла, по масонским преданиям, во времена короля Эдвина. Ссылаясь на нее, Дракэ считал справедливым называть Йоркскую ложу «Великой Ложей Всей Англии», не оспаривая, впрочем, фактических прав и Лондонской Ложи.
Влияние на масонские ложи великосветского элемента проявилось между прочим в усложнении первоначального ритуала – в появлении парадных костюмов, пышных церемоний, театральных процессий. Создалась особая должность церемониймейстеров и даже церемониймей-стерская ложа (с 1735 г.) Но главное изменение ритуала состояло в появлении новых масонских степеней, или званий. От старого масонства были унаследованы степени ученика и рабочего, или мастера. Эти две степени были приняты и в первом издании «Книги Конституций». Однако звание мастера стали вскоре отделять от звания рабочего, и таким образом создалась система трех степеней со специальным для каждой из них обрядом посвящения; во втором издании «Книги Конституций» она считается уже общепризнанной.
Переход к системе трех степеней тем более противоречил первоначальной демократичности масонской организации, что посвящение в звание мастера сделалось привилегией лишь нескольких, так называемых «мастерских лож». Процесс не остановился и на этом: за званием мастера появились другие – «утвержденный мастер», «выдающийся мастер» и т.д. и прежде всего звание «Мастера Королевской Арки». Возникла эта степень, как утверждают некоторые современные авторы, в Йорке, и первое документальное упоминание о ней относится к 1740 году. В 1765 году при Лондонской Великой Ложе был организован особый «Капитул мастеров Королевской Арки», превратившийся впоследствии в «Верховный Капитул масонов Королевской Арки», председатель которого получил титул «Великого Заровавеля».
