Красная книга ВЧК. В двух томах. Том 2 - Велидов (редактор) А. С. (книги онлайн TXT) 📗

I

Ничего конкретного о готовящемся в Москве выступлении, о Добровольческой армии Московского района, об участии в заговоре В. А. Миллера мне не известно. Предъявленный мне список с адресами не принадлежит мне, и у меня не мог быть обнаружен – так я полагаю. Предполагаю, что это список членов ученых совещаний, которые бывали у нас в школе.

22/IX – 19 года

Николай Сучков

II

Рекомендовали меня в партию тт. Свердлов Яков Михайлович и Подвойский Николай Ильич.

Во время минувшей империалистической войны я был в штабе Юго-Западного фронта, у начальника инженеров Юго-Западного фронта, бывшего генерала Величко. Знаю начальника штаба Юго-Западного фронта, бывшего генерала Клембовского.

Образование: 5-я гимназия, неделю в Политехническом институте, кончил лицей, сдал экзамен на окончание университета, был оставлен при университете профессором Озеровым.

Отец мой – бухгалтер Московского купеческого банка. Из этого круга знал Крестовникова и других, из профессоров имел общение с Озеровым, Гензелем, Боголеповым, Соколовым, затем профессоров лицея, где я читал финансовое дело.

Из земских деятелей бывал в нашей семье Кологривов Серг. Ник., покойный.

Первый раз о типографии зашла речь примерно в июле месяце. Миллер сказал, что имеется типография, которую можно было бы достать для школы. В то время предполагалось моим братом и мною устроить при школе типографию, чтобы отпечатать на ней прежде всего мелкие необходимые работы: приказы, бланки и проч., а затем разрешенные нам положением о школе «Труды Высшей школы военной маскировки». В этом разговоре еще не было речи о том, что эта типография находится в какой-то воинской части. Второй раз Миллер заговорил о типографии недели три-четыре до дня Советской пропаганды. [345]

Разговор был приблизительно такой: Миллер сказал, что «вопрос о типографии следует решить: берешь ты ее или не берешь?» Я уклонился от решительного ответа: тут меня взяло сомнение о законности этого предложения, и я просил обождать, ибо типография по моим представлениям являлась предметом, не подлежащим свободной продаже, как хлеб и прочее. О контрреволюционной цели данного предложения Миллера я не думал, ибо не мог предполагать в Миллере какой-либо активной контрреволюционности, ибо считал его всегда активным (не саботажником) советским работником. Даже припоминаю, что зимою или в начале весны после работы Миллера у т. Подвойского он имел намерение вступить в члены или сочувствующие РКП и даже имел одну рекомендацию какого-то члена Городского района (номер билета от 1000 до 2000). По этому вопросу я заезжал к т. Подвойскому в Высшую военную инспекцию посоветоваться, могу ли я дать свою рекомендацию Миллеру. Т. Подвойский, указав мне, что Миллер хороший работник, сказал, однако, что он не считал бы Миллера подготовленным для поступления в партию, почему и посоветовал Миллеру этот вопрос оставить; поэтому к Миллеру как к активному контрреволюционеру относиться я не мог.

Третий разговор был за некоторое время до дня Советской пропаганды. Миллер сказал, что типография принадлежит какой-то артиллерийской части, ушедшей на фронт, и указал, что ее можно получить, с тем чтобы, если она потребуется, сдать ее обратно. На этот раз я согласился взять типографию, предупредив, что возьму ее вполне официальным путем, возможно, что сказал, что отдам в приказе. После этого он должен был ее доставить, и я ждал со дня на день. Между тем типографию не везли некоторое время. За это время у меня родились сомнения в законности дела, так как я вспомнил, что существующая у нас типография была получена определенными законными путями, и боялся получить новую типографию без достаточного разрешения компетентных органов.

В день Советской пропаганды Миллер приехал по моему телефонному вызову, я категорически отказался от принятия типографии, чем доставил ему, по-видимому, огорчение. Он сказал, что нехорошо так колебаться. О возмещении расходов, могущих быть причиненными моими колебаниями, он мне ничего не говорил.

Типография вообще в школе была, знают типографы – два брата Тихомировы о крайнем переобременении типографии. Скляр – управляющий] делами. Издания весьма опаздывали (см. книгу приказаний). Типографию согласился взять для того, чтобы не упустить ее, и ставить сначала не предполагал до соответственного оборудования нашей основной типографии.

Н. Сучков

III

Примерно в июле месяце ко мне пришел В. А. Миллер и рассказал, что он участвует в контрреволюционном заговоре.

Это признание меня чрезвычайно фраппировало, и я после некоторого колебания под влиянием родственных чувств пришел к решению не донести об этом, но стараться вырвать Миллера из заговора, для чего на первых порах применил прием запугивания тем, что мне известно, что за ним же следят и хотят его арестовать.

Под влиянием этого Миллер, действительно, некоторое время, казалось, отстранился от своих заговорщицких дел, после этого через продолжительное время он снова, по-видимому, успокоившись, пришел ко мне советоваться и выяснить, какую я займу позицию по отношению к заговору.

Здесь я решил, что Миллер несомненный заговорщик, причем первая моя невыдача его уже связывала меня (не выдавать его как родственника), и я принял решение тогда, по возможности мешая ему в практической его деятельности, насколько я о ней знал, и пользуясь близостью Миллера ко мне, быть в курсе о моменте выступления и каких-либо попыток привлечь школу к этому.

В результате благодаря крайнему недостатку времени и чувству брезгливости я весьма редко виделся с Миллером и даже избегал с ним встреч, почему конкретные случаи столкновений моих с фактами его заговорщицкой деятельности были чрезвычайно редки.

Из конкретных фактов соприкосновения помню:

1. О пироксилине.

2. О типографии.

3. Миллер просил меня устроить на жел. – дор. службу двух своих лиц, фамилии забыл – я не исполнил.

4. В середине августа Миллер предупредил меня, что числа 26–27 августа предположено было выступление.

Я сказал, что это – провокация, и через несколько дней Миллер приехал и сказал, что выступление отменено.

5. Говорил, что комиссар его школы, человек очень слабохарактерный и подписывал все, что ему, Миллеру, нужно.

6. В одном из разговоров с братом я дал ему понять, что Миллер участвует в контрреволюционных кругах.

Н.Сучков

В дополнение к заявлению, что по просьбе Миллера мною были даны ему две винтовки и несколько патронов. Винтовки эти были привезены моим братом в 1915 году после взятия Перемышля в Москву, и хранил их как прекрасные ружья для охоты. О передаче этих винтовок Миллеру брат не знал.

12/Х – 1919 года

Н. Сучков

IV

Пишу вам полную исповедь участия и отношения моего к делу заговора Миллера.

Василий Александрович Миллер – родственник мне, брат моей жены. Как родственника и душевного в частной жизни человека, я его, можно сказать, любил. Идейные пути наши разошлись уже давно, особенно во время войны, которая разделила нас и физически, – я его почти не видал до демобилизации после Октябрьской революции.

Он приехал с фронта в колеблющемся настроении задавленности происходящими событиями, смысл которых он, видимо, не сознавал. Под моим и отчасти брата (моего брата А. Н. Сучкова) влиянием он решил пойти служить в Красный Крест, думая принять командование дивизионом. Потом случайно встретился с левым эсером Аносовым и вместе с ним спроектировал школу траншейной артиллерии; после же восстания левых с.-р., в котором он спас положение в школе траншейной артиллерии, которую Аносов, повидимому, приготовлял как одну из баз восстания, вскоре перешел в Инспекцию [346] т. Н. И. Подвойского, где работал до весны нынешнего года, насколько мне известно, вполне успешно. В его настроении, по-видимому, происходил перелом до того, что однажды, в марте – апреле с. г., он принес мне заявление о желании поступить в партию РКП (большевиков), на котором уже стояла рекомендация одного из членов РКП, товарища из Инспекции (фамилии не помню).