Вторая мировая война. Ад на земле - Хейстингс Макс (книги онлайн бесплатно .txt) 📗
В середине января началась вторая волна вторжения в Финляндию. В одном месте 4000 советских солдат атаковали 32 финнов – русские потеряли 400 человек, а из оборонявшихся уцелело только четверо. 1 февраля захватчики провели массированный артобстрел линии Маннергейма, а затем двинулись многократно превосходящие финнов массы пехоты и бронемашин. Финская артиллерия, и без того насчитывавшая немного орудий, успела к тому времени почти полностью расстрелять все снаряды, и все же на протяжении двух недель финны удерживали свои позиции. Офицер Вольф Халсти 15 февраля писал: «Вскоре после полудня у нашей палатки появился прапорщик-резервист, с виду сущий ребенок, и попросил еды для себя и своих людей. Он командовал подразделением, в котором едва ли кто уже брился. Мальчишки замерзли, изголодались, были напуганы… Они шли на подмогу к отряду, удерживавшему заставу перед Ляде». На следующий день Халсти добавил к этой записи: «Тот же прапорщик-резервист вернулся, одежда в крови, и попросил еще еды. Он лишился обеих своих пушек и половины солдат – русские прорвались»22. Не меньшие страдания выпали и на долю русских, особенно тех, кто попадал в окружение. Советский солдат 2 февраля писал: «Сегодня утром холоднее прежнего, почти минус 35. Из-за холода я не смог уснуть. Наша артиллерия грохотала всю ночь. Проснувшись, я вышел облегчиться, но в этот момент финны открыли огонь, и одна пуля врезалась в землю промеж моих ног. Я не испражнялся с 25 января»23.
Но финны не могли долго продержаться в одиночку. Правительство в Хельсинки в последний раз тщетно обратилось за помощью к шведам. Англичане и французы снаряжали символическую подмогу, но эти отряды только грузились на корабли и еще не отплыли, когда 12 марта финская делегация подписала в Москве соглашение о перемирии. За несколько минут до вступления перемирия в силу Красная армия в последний раз провела массированный обстрел позиций своего побежденного противника. Финский офицер писал родным: «Одно могу сказать: мы не бежали. Мы готовы были сражаться до последнего человека. Мы вправе высоко держать голову, потому что три с половиной месяца подряд мы бились изо всех сил»24.
Карл Миданс по пути в Швецию оказался в одном поезде с тремя финскими офицерами. Один из них обратился к американцу с такими словами: «По крайней мере вы можете им сказать, что мы храбро сражались». Миданс пробормотал, что обязательно это сделает. Но полковник не совладал с собой: «Ваша страна обещала помочь! Вы обещали, и мы вам поверили». Он схватил Миданса и тряс его, вопя: «Полдюжины истребителей Brewster без запчастей! А из Англии нам прислали пушки, оставшиеся от последней войны, – они вовсе не стреляют!» И финн разрыдался25.
Условия мира, которые Сталин навязал побежденным, многих удивили своей умеренностью. Территориальные требования увеличились: он забирал себе 10 % территории Финляндии, но не пытался оккупировать страну, хотя, вероятно, мог бы. По-видимому, Сталин не хотел навлекать на себя гнев европейских держав в тот момент, когда на карту были поставлены куда более крупные приобретения. К тому же, потеряв убитыми 127 000 солдат (а может быть, и до четверти миллиона), в то время как потери финнов исчислялись всего 48 243 убитыми (и 420 000 лишились своих домов), Сталин утратил прежнюю самоуверенность. Пленников, возвращенных ему финнами, он отправил в ГУЛАГ – пусть искупают предательство: ведь сдача в плен приравнивалась к государственной измене.
В противостоянии между Германией и союзниками Финская кампания не играла никакой роли, но она существенно повлияла на стратегию обеих сторон: они пришли к выводу, что Советский Союз – «бумажный тигр», войско Сталина слабо, командиры – ничтожества. После перемирия Финляндия, так и не дождавшаяся реальной помощи от Британии и Франции, обратилась к Гитлеру, и тот с радостью взялся перевооружить финские войска. Русские также усвоили печальный урок Финской войны и принялись оснащать свою армию зимней одеждой, камуфляжем для перемещения по снегу и смазкой для низких температур. В будущей войне все это сыграет немалую роль. Но мир пока что видел одно: один из самых маленьких европейских народов сумел уронить престиж Советского Союза.
Пока Финляндия билась за свое существование, всю зиму с 1939 на 1940 г. солдаты союзников мерзли в заснеженных окопах и бункерах на границе Германии. Черчилль, первый лорд Адмиралтейства, выжимал, как мог, патриотическую пропаганду из столкновений Королевского флота с немецкими подводными лодками и кораблями-рейдерами. 13 декабря произошел сенсационный эпизод: три британских крейсера столкнулись неподалеку от берегов Уругвая с намного лучше вооруженным карманным линкором немцев Graf Spee. В сражении британцы понесли большие потери, но и немецкому линкору был нанесен значительный ущерб, так что ему пришлось впопыхах искать убежища в Монтевидео. 17 декабря Graf Spee затопили, не решившись снова вступить в бой, а капитан судна совершил самоубийство; у англичан появилась долгожданная возможность похвастаться победой. Англичане старались приобрести друзей в Соединенных Штатах или хотя бы вести войну так, чтобы не раздражать американцев, и когда Черчилль узнал, что американцы недовольны распоряжением обыскивать их корабли на предмет контрабанды, он 29 января 1940 г. отдал приказ в дальнейшем не останавливать американские корабли в военной зоне Англии. Это распоряжение хранилось в тайне, чтобы не обижать другие нейтральные государства, чьи суда продолжали подвергаться досмотру.
Тем временем разногласия между правительствами союзников продолжались: французы руководствовались исключительно желанием избежать прямого военного столкновения с Гитлером и отказались даже бомбить промышленную область Саар, которая находилась в пределах досягаемости и заводы которой имели существенное стратегическое значение. Правительство Даладье стремилось увести войну как можно дальше от территории Франции, оно одобряло, к примеру, затею усилить блокаду Германии, перекрыв ей поставки железа из Швеции. Для достижения этой цели пришлось бы нарушить нейтралитет Швеции: либо минировать прибрежный рейд и тем самым вынудить немецкие корабли оставаться в открытом море, либо высадить на берег десант, подкрепленный с воздуха, или можно было принять одновременно и те и другие меры. Премьер-министр Британии Невилл Чемберлен и министр иностранных дел лорд Галифакс подобную политику отнюдь не приветствовали, хотя Черчилль и выступал за решительные действия. На обдумывание и подготовку норвежской экспедиции ушло много времени, но дата высадки многократно переносилась.
Сэр Эдмунд Айронсайд, командующий Британской армией, писал: «Французы выдвигают самые экстравагантные идеи и во всем проявляют полную беззастенчивость». Гамелен позднее говорил: «Общественное мнение не знало, чего хотело, но заведомо хотело чего-то другого, а главное – чтобы что-то делалось». Офицер французского флота Жак Мордаль, ставший впоследствии историком, с презрением писал: «Главное было делать хоть что-нибудь, пусть даже глупость»26. Очередным яблоком раздора стал британский план заминировать Рейн: Париж опасался ответных действий Германии.
Народам стран-союзников об этих спорах почти ничего не было известно. Они видели лишь, как их войска бездействуют в снегах на границе, роют окопы и оттуда следят за немцами в таких же окопах. Ощущение бессмыслицы происходящего охватывало все слои населения – от национального руководства до простых граждан от мала до велика. «Все вокруг выходят замуж, заключают помолвку или рожают детей, – записывала 7 апреля машинистка из Ливерпуля Дорис Меллинг. – Чувствую, что я отстаю от хода событий». Но ей не понравилось шутливое замечание журналиста лорда Кастлросса в Sunday Express: мол, если какая-то девушка до конца войны так и не найдет себе мужа, значит, плохо старалась. «Почти все мои подруги замужем живут довольно скверно. Собственного дома нет, приходится по-прежнему работать и т. д.»27.
