Арсенал-Коллекция 2013 № 08 (14) - Арсеналь Леон (книги без регистрации полные версии txt) 📗
Первым, примерно в 23:15, неясные тени заметил охотник UJ-1105. С UJ- 1104 сначала видели только одну тень по пеленгу 100°. Неизвестный корабль двигался примерным курсом 290°. С охотника тут же дали семафором запрос на "Скагеррак" - известно ли командиру отряда что-то о кораблях по левому борту? Пока шли эти переговоры, приближающиеся тени стали видны и тральщикам. М-322 оценил их размеры как довольно большие. Немедленно был произведен запрос опознавательных, на что головной корабль ответил одним длинным и 6-7 короткими сигналами. Это был неверный ответ, но с тральщиков все же повторил свой запрос, одновременно объявив тревогу. Прислуга орудий заняла свои места по боевому расписанию. К тому времени неизвестные корабли видели уже и с минзага. Как раз в этот момент незнакомцы повернули, и в лунном свете командир "Скагеррака" корветтен-капитан резерва Вундер окончательно определил, что это не немецкие корабли. Позже был найден нужный силуэт в справочнике Вейера, который соответствовал "торпедному крейсеру" класса "Ленинград". Как можно быстрее Вундер объявил тревогу и передал остальным разрешение на открытие огня. В этот момент противник открыл огонь сам.
Чуть раньше, чем загрохотали пушки, "Баку" выпустил торпеды. Это произошло около 23:22, как только цель вошла в прицел. Увы, планировавшийся восьмиторпедный залп оказался ополовинен - снаряды вышли только из аппарата №1. У аппарата №2 из-за срабатывания ординарного контакта оказалась разомкнута электрическая цепь. По-видимому, это стало результатом произошедшего несколькими секундами позже первого артиллерийского залпа лидера. В принципе на этот случай личный состав был готов выпустить торпеды, используя местное управление аппарата, но не получил на это соответствующего сигнала- "ревуна". Стоявший рядом с командиром БЧ-3 электрик после боя уверял, что он нажал кнопки обоих ревунов, но находившиеся у аппарата №2 пятеро краснофлотцев в один голос утверждали, что никакого сигнала не слышали, и в конечном итоге поверили им.
При составлении отчета командир БЧ-3 Бардин рассчитал, что с учетом того, что вышли только четыре торпеды, перекрыв 9-градусный торпедный сектор, то при дистанции до цели в 20 кбт, фактическом угле упреждения в 7 град и ходе цели со скоростью 8 плюс-минус 1 узел, вероятность попадания составляла 46%.
Фактически же до цели было по меньшей мере 26,5 кбт (согласно отчета командира БЭМ; согласно отчету БЧ-2, при стрельбе на дистанцию 28 кбт снаряды падали недолетом) и шла она заметно быстрее. Произошло то, что и должно было произойти - торпеды прошли за кормой "Скагеррака", причем две из них взорвались при ударе о прибрежные скалы.
На "Баку" были иного мнения о результатах явно неудачно произведенной стрельбы. Спустя 2-3 минуты после выстрела в разгар артиллерийской перестрелки Бардин увидел у борта цели "белый взрыв с туманообразным столбом, по которому велась артиллерийская стрельба". Это плохо вяжется с показаниями других участников об условиях наблюдения на этом этапе боя, но в то, что торпедного попадания удалось добиться, в штабе бригады не сомневались.
В 23:22:30 "Баку" открыл артиллерийский огонь по третьему силуэту (несомненно, "Скагеррак") из пяти орудий главного калибра, 76-мм орудия левого борта и трех 37-мм автоматов. Курсовой угол цели при этом составлял около 70 град, но благодаря большой скорости лидера пеленг быстро переходил на корму, а дистанция увеличивалась. С момента открытия огня командир БЧ-2 Измайлов находился у левого ночного визира и лично руководил наводкой. Согласно его донесению первый залп лег по целику верно, но с недолетом, второй - также с недолетом, а третий офицер не наблюдал, поскольку ему из-за шума пришлось отвлечься на продолжительное время на передачу команды. Места падения четвертого залпа Измайлов рассмотреть не смог, но посчитал его либо перелетом, либо накрытием. В подтверждение на обстреливаемом транспорте были замечены "клубы черного дыма и белого дыма (с чуть бардовым оттенком на мгновение)". После этого по решению самого Измайлова огонь был перенесен на "второй транспорт", которым, исходя из ордера немецкого отряда, являлся тральщик М-303. Условия стрельбы по нему были намного хуже, чем по "Скагерраку" в начале боя. Во-первых, пеленг успел переместиться к корме, а дистанция заметно возросла. Во-вторых, противник вовсю вел ответный огонь, что сразу ухудшило условия наблюдения. "Светлая "шапка", - как указывалось в заключении штаба СФ, - создававшаяся от трассы снарядов с обоих сторон, сразу ухудшила видимость цели". В-третьих, наводку затрудняли выставляемая противником дымзавеса, дымы и пар иного происхождения. По признанию Измайлова, он "падений также не видел, скоро не видел целей совсем, кроме вспышек и дыма". Дымил сам "Баку" - из-за отсутствия тренировок в развитии самого полного хода мазута подавалось больше, чем нужно, и тот сгорал в форсунках котлов не полностью. Кроме того, из-за сотрясений от артогня открылись аварийные люки кочегарок, откуда клубами повалил пар. В-четвертых, как снежный ком росло число накладок, вызванных технической неготовностью корабля и психологической неготовностью экипажа к морскому бою. На этом моменте хотелось бы остановиться подробней.
Схема боя 20 января 1943 г.
Сразу после начала боя у орудия №1 вышел из строя ревун, вследствие чего оно вело огонь с некоторым запозданием по выстрелам других орудий. С середины боя то же произошло и с орудием №3. Этим дело не ограничилось, и после одиннадцатого залпа у орудия №1 перестала работать центральная наводка. Его элеватор работал с перебоями, а у орудия №2 не работал вовсе, но благодаря умелым действиям личного состава пропусков по этой причине не было. Наименее успешно работал расчет орудия главного калибра №4. Одним из выстрелов 76-мм пушки (очевидно, это произошло, когда пеленг на цель перешел в корму) он был оглушен, причем сами краснофлотцы были отброшены дульными газами в щит, с них сорвало каски и шапки. В результате из 11 залпов, которые произвел лидер на левом галсе, орудие №4 участвовало лишь в шести. Но и этим дело не ограничилось. На восьмом залпе визирщик "Баку" краснофлотец Прокофьев был оглушен выстрелом орудия №2 и потерял цель. Выглянув поверх визира, он машинально потянул ручку вертикальной наводки на себя, в результате чего девятый и десятый залпы лидера упали в воду на середине дистанции до цели, и потребовалось вмешательство командира БЧ-2, чтобы восстановить наводку. Потерял цель и наводчик 76-мм орудия краснофлотец Дрягилев. Его ошибка была исправлена командиром зенитной батареи лейтенантом Чернявским, но из-за остановки орудие успело произвести на левом галсе только девять выстрелов. Фактически же ведение огня из универсальных орудий и пулеметов не облегчало, а напротив, затрудняло достижение боевого успеха, поскольку своими вспышками (76-мм орудия имели пламенный выстрел, а 130-мм - беспламенный) и трассами мешало наводке главного калибра, а шумом заглушало передаваемые команды. К тому же и при их стрельбе имелись значительные накладки. 37-мм автомат №2 оказался густо смазан и имел задержки при стрельбе, а наводчик автомата №4 краснофлотец Колобов потерял цель и растерялся, из-за чего его пришлось заменить другим наводчиком.
Случаи растерянности и неправильных действий не были единичными. Как писал ст. лейтенант Измайлов, "первый бой хуже всего подействовал на психологию телефонистов, наводчиков - людей, которые видят бой, видят трассы или отвлекаются при виде трасс, летящих на корабль, теряются". В результате, телефонисты Добрынин и Лапшин отвлеклись и не передали команду "дробь" (прекратить стрельбу), когда лидер начал циркуляцию и плоскость стрельбы оказалась закрыта корпусом "Разумного". К счастью, до попаданий в своих дело не дошло. "Увлекся" даже находившийся на мостике "Баку" комбриг Колчин. Он подавал команды "Залп!", подменяя тем самым командира лидера, [* В связи с этим интересна характеристика П.И. Колчина, сделанная председателем Совета ветеранов эскадры СФ, автором ряда публикаций В.В. Щедролосевым: "Постоянное плавание, отсутствие чрезвычайных происшествий, личная интеллигентность и бесконфликтность с начальством выделяли Павла Ивановича из среды командиров соединений... Но с ним было трудно служить командирам эсминцев и офицерам: в сложной боевой обстановке он нервничал сам и нервировал людей, отдавая бесконечные приказания, порой противоречивые (или казавшиеся такими). В сложный момент он мог начать распекать попавшегося под руку матроса или старшину за мелкие, несущественные упущения". (Щедролосев В.В. Командиры эсминцев Северного флота (военно-исторические очерки за период Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.). - СПб., 2009.-С.45.)] который все это время фактически являлся лишь передаточным звеном для приказов комбрига электромеханической части корабля. Фиксацией событий боя на мостике флагмана никто не занимался. Впоследствии время начала боя было восстановлено благодаря показаниям одографа, [** Одограф - электронавигационный прибор, соединенный проводами с гирокомпасом и лагом, автоматически прочерчивающий на карте путь, проходимый судном.] совершившего резкое отклонение рычажка пера в момент первого залпа.
