Гоголь в русской критике - Пушкин Александр Сергеевич (читать книги онлайн бесплатно полные версии .txt) 📗

«Мертвые души» — наиболее полное художественное изображение крепостнического общества. Художник создает беспощадный обвинительный акт против всей самодержавно-крепостнической России. Сам Гоголь именно этим объяснил острую полемику, возбужденную выходом «поэмы». «А между тем «Мертвые души» произвели много шума, много ропота; задели за живое многих и насмешкою, и правдою, и карикатурою; коснулись порядка вещей, который у всех ежедневно перед глазами». [46]

Герцен писал о незабываемо сильном впечатлении, которое произвело появление поэмы Гоголя. «Мертвые души» потрясли всю Россию», — свидетельствует он. Со всех сторон Гоголь получал от друзей сообщения о невиданном интересе русского общества к его новой книге.

Но борьба началась еще до выхода «Мертвых душ» из печати. Славянофилы с нетерпением ждали возвращения Гоголя из-за границы. Для успеха «Москвитянина» необходимо было участие Гоголя. Его сотрудничество, по убеждению всех сторонников «Москвитянина», непременно расширило бы круг читателей журнала. Погодин мечтает об «эффектных статьях» Гоголя. Но писатель весьма холодно отнесся к призывам Погодина. В эту пору он был еще далек от реакционной позиции Погодина и его круга. К концу 1844 года, когда Гоголь вернулся в Россию, отношения его с Погодиным еще более ухудшились и скоро перешли в прямую ссору.

Как раз в эту пору Гоголь встретился с гостившим в Москве Белинским. Беседа между ними была дружественна. Гоголь поручил Белинскому свезти в петербургскую цензуру «Мертвые души». Славянофилы всполошились. С. Т. Аксаков писал: «У нас возникло подозрение, что Гоголь имел сношение с Белинским… секретно от нас; потому что в это время мы все уже терпеть не могли Белинского». [47]

20 апреля 1842 года Белинский сообщал Гоголю о судьбе рукописи «Мертвых душ» и искренне огорчался, что для «Отечественных записок» у Гоголя ничего нет. Белинский подчеркивал при этом, что только в «Отечественных записках» проповедуется честное и независимое мнение, и их нельзя смешивать «с холопами знаменитого села Поречья» (Поречье — имение министра Уварова, в котором гостил Погодин и другие).

Гоголь находился в эту пору на распутье и потому вступить в открытую переписку с Белинским не решился. Он просил своего петербургского приятеля Прокоповича поблагодарить критика и напомнить, «как сам он (Белинский. — М. П.) знает, обо всем нужно потрактовать и поговорить лично».

Под влиянием убийственных насмешек в статье Белинского о «Тарантасе» Соллогуба над «желтыми сафьянными сапожками» и реакционными идеалами славянофилов Гоголь решительно отказывается в 1846 году от сотрудничества в реакционном славянофильском «Московском сборнике». Таково было мощное влияние пламенных статей гениального критика на великого писателя.

Все это было прологом к той исключительно острой борьбе за Гоголя, которая развернулась уже после выхода «Мертвых душ».

Великая поэма Гоголя вызвала разноголосицу суждений, ярость реакционеров и страстную защиту со стороны передовых людей. Никогда еще литературные страсти не накалялись до такой степени. Речь шла о путях дальнейшего развития русской литературы. А это было теснейшим образом связано с основным вопросом эпохи — борьбою против крепостного права. Вот почему Белинский в «Речи о критике» говорил, что «беспрерывные толки и споры» о поэме Гоголя — «вопрос столько же литературный, сколько и общественный».

Позже Белинский указывал, что появление «Мертвых душ» окончательно утвердило гоголевское направление в русской литературе: «Мертвые души», заслонившие собою все написанное до них даже самим Гоголем, окончательно решили литературный вопрос нашей эпохи, упрочив торжество новой школы».

Вполне понятны поэтому смертельная злоба и ненависть, которые вызвало гениальное гоголевское творение у реакционной журналистики. Для нее были принципиально неприемлемы общественные и литературные позиции великого реалиста.

Н. Полевой в «Русском вестнике» начинал свою статью с отрицания реализма Гоголя. «Мертвые души», составляя грубую карикатуру, — пишет Полевой, — держатся на небывалых и несбыточных подробностях… лица в них до одного небывалые преувеличения, отвратительные мерзавцы или пошлые дураки… язык… г. Гоголя… можно назвать собранием ошибок против логики и грамматики».

Этот «приговор» величайшему творению русского реализма поддержала вся реакционная журналистика. Особенно настойчиво внушает она читателю мысль, что «Мертвые души» никакого отношения к николаевской действительности не имеют. Об этом твердят рецензенты «Северной пчелы», «Сына отечества» и «Библиотеки для чтения».

Белинский разоблачил эти клеветнические выпады, показал их реакционную сущность. Смертельный удар он нанес горе-критикам Гоголя в остроумном и блестящем диалоге «Литературный разговор, подслушанный в книжной лавке».

Опровергая клеветнические статьи Сенковского и иже с ним, Белинский дает отчетливую и широкую формулировку принципов реализма гоголевской школы. Поэзию «грязной» действительности он противопоставляет «сусальной позолоте» эпигонов романтизма типа Бенедиктова. «Поэзия есть воспроизведение действительности, — заявляет критик. — Она не выдумывает ничего такого, чего бы не было в действительности… Всякая другая поэзия — пустое фантазерство, вздор и пустяки, способные забавлять людей ограниченных и необразованных. И потому мерка достоинства поэтического произведения есть верность его действительности».

Белинский недолго, однако, занимался полемикой с Сенковским, Булгариным, Полевым: он понимал, что его главными врагами в борьбе за Гоголя являются славянофилы. Они были несравненно опаснее. Задача осложнялась тем, что Шевырев и К. Аксаков выступили, ловидимому, в качестве защитников гоголевского творчества. Шевырев в статьях, посвященных «Мертвым душам», настойчиво подчеркивает, что первый том поэмы — это только крыльцо. В сущности он клеветнически утверждал, что якобы подливную силу «Мертвых душ» могло бы составить не изображение темных сторон жизни России, а напротив, идеализация крепостнического строя. Шевырев попрежнему придерживался взгляда, что искусство имеет своею целью гармонию, примирение. Он старается не замечать в книге Гоголя отрицания феодально-крепостнической действительности. Там, где отрицание это уж слишком заметно, он тут же оговаривает, что Гоголь, как и в «Ревизоре», вывел «фантастический русский город» и что эта фантазия не имеет отношения к «существенной жизни». Шевырев пытается изобразить Гоголя «чистым» художником, чуждым всему, кроме «чистого идеального мира искусства». [48]

Второй представитель славянофильской эстетики и критики, К. Аксаков, в специальной брошюре о «Мертвых душах» идет еще дальше. Он открыто пытается истолковать поэму как утверждение и возвеличение николаевской действительности. Цель художника вообще и достоинство Гоголя в частности, по мнению Аксакова, заключаются в том, что он «везде находит тайну жизни, в какую бы грязь и тину она ни запряталась», понимая под «тайной жизни» утверждение реакционных идеалистических идеек. Фальсифицируя творчество Гоголя, К. Аксаков и С. Шевырев пытались повернуть отечественную литературу на дорогу «чистого искусства», отрешенного от общественных вопросов.

К. Аксаков в своей брошюре «Несколько слов о поэме Гоголя «Похождения Чичикова или Мертвые души» (М., 1842) доказывал, что поэма Гоголя своим содержанием, формой и направлением возрождала традиции гомеровского эпоса с его созерцательностью, поэтизацией покоя. В антикритике, написанной по поводу статьи Белинского, К. Аксаков восставал против тех, кто видел в поэме Гоголя «сатирическое», тогда как, по его мнению, главная черта Гоголя — это «эпическое созерцание». [49] Именно поэтому Белинский придал особое значение разбору статей Шевырева я Аксакова о Гоголе. В своих полемических выступлениях критик доказал, что книга Гоголя не имеет ничего общего с «апофеозом» гнусной действительности крепостнического общества. Гоголь не только правдиво изображает реальные отношении, но и вводит в это изображение «ту субъективность, которая не допускает его с апатическим равнодушием быть чуждым миру, им рисуемому, но заставляет его проводить через свою душу живу явления внешнего мира». [50]