Коммунизм как реальность - Зиновьев Александр Александрович (книги без регистрации бесплатно полностью txt) 📗
В дальнейшем я буду употреблять для обозначения клеточек коммунистического общества также термин «коммуна». Употребление этого термина оправдано тем, что сразу же после революции в советском обществе начались эксперименты с образованием коммун. И те деловые ячейки, которые стали стандартными сейчас, сложились не сразу. Они оказались наиболее жизнеспособными и разумными. Они во многом отличаются от первых коммун, но они их преемники. Это – коммуны, а общество в целом есть коммунизм как объединение множества таких однообразных коммун.
Коммуны различаются по степени сложности своей внутренней структуры. Возможны примитивные коммуны, которые не распадаются на официально признанные социальные группы. Это, например, группы, которые складываются на короткий срок для временных работ (научная экспедиция, бригада по разгрузке картошки), мелкие предприятия, состоящие из одного человека, который соединяет в себе функции рядового сотрудника, заведующего и бухгалтера (например, заведующий пивным ларьком). Но эти случаи суть вырожденные и существенной социальной роли не играют. Возможны коммуны гиганты, состоящие из десятков тысяч человек. Это, например, гигантские авиационные и автомобильные заводы, металлургические комбинаты. Такие гигантские коммуны фактически суть агрегаты коммун. Фактически их подразделения приобретают функции самостоятельных коммун, прикрепленных к другим коммунам интересами дела в несколько иной форме, чем это имеет место для обычных коммун.
Наиболее важные и типичные коммуны общества имеют сложную внутреннюю структуру. В основе этого распадения лежат два принципа: интересы дела и интересы управления людьми. Фактическое положение здесь довольно разнообразно и изменчиво. Но имеет место отчетливая тенденция к совпадению этих принципов. Обычно деловые группы образуются как рациональные с точки зрения управления. Там, где интересы дела требуют участия большого числа людей в одних и тех же акциях, и официального разделения этих групп людей на более мелкие социальные группы нет, все равно люди так или иначе группируются по общим коммунальным правилам, все равно в них так или иначе выделяются лидеры (руководители). В больших ячейках складывается иерархия деловых подразделений. Например, в некоторых научно-исследовательских институтах имеет место иерархия «группа-сектор-отдел-ннститут», в некоторых промышленных предприятиях имеет место иерархия «бригада-цех-завод-комбинат». Бывает так, что части коммуны оказываются разбросанными в пространстве, и члены этих групп общаются между собою меньше, чем с членами других коммун. И все же чтобы понять жизнь всякого рода объединения людей, кажущихся отклонениями от некоей идеальной коммуны, надо проанализировать сначала именно такую идеальную коммуну. Во всякого рода отклонениях от этого идеала вы все равно найдете все то же самое, что и в идеале, но лишь в несколько модифицированном виде. Причем модификации на этой основе легко поддаются объяснению.
Методологическое замечание
Сделаю небольшое методологическое отступление. Имеются объективные, чисто комбинаторные общие законы группировки любых индивидов данного типа. Подобно тому, как вы не можете вокруг данного тела расположить больше определенного числа таких же тел, и вам потребуется некоторое минимальное число таких тел, чтобы в промежутках между ними нельзя было впихнуть другое такое же тело, социальные группировки детерминированы аналогичными априорными обстоятельствами. Структура коммун не есть дело субъективного произвола. Она находится опытным путем, но сообразуясь в конце концов с этими законами. Последние так или иначе дают о себе знать. Слишком разросшийся, например, сектор в исследовательском институте распадается на несколько групп или даже секторов. Если слишком много появляется секторов, неизбежно возникают отделы – промежуточные группы между секторами и целым институтом. Это – достаточно очевидные вещи, которым почему-то не придают значения теоретики. А раз это так, возникновение огромного социального слоя руководителей (начальников) всех рангов есть неотвратимое явление социальной жизни. И столь же неотвратимо расслоение в уровнях потребления.
Интересна зависимость группировки индивидов и дифференциация общества от уровня элементов групп (первичных и групповых индивидов). Чем примитивнее элементы группы, тем выше верхняя граница группы (тем больше может быть группа) и выше нижняя граница ее. Чем больше группа, тем примитивнее могут быть ее элементы. Чем выше уровень элементов группы, тем ниже верхняя и нижняя границы группы. Чем меньше группа, тем выше должен быть уровень ее элементов. Чем примитивнее элементы группы, тем больше диапазон ее возможных размеров. И чем выше уровень элементов, тем уже диапазон ее возможных размеров. В случае разнородных по уровню элементов группа тяготеет к более примитивным из них. Это все суть законы природы в такой же мере, как законы физики, биологии, химии. Я стараюсь избегать таких общих рассуждений. Но читатель должен иметь в виду то, что во всем, о чем я говорил и буду говорить, проявляются общие принципы организации больших эмпирических систем (и социальных систем в том числе).
Собственность и владение
Коммуна для осуществления своих деловых функций получает во владение от общества необходимые материальные средства (здания, машины, приборы, мебель, транспорт и т.п.). Коммуна владеет этими средствами и эксплуатирует их. Но они не есть ее собственность. Она может передать какую-то часть этих средств другим коммунам или даже отдельным лицам. Может ликвидировать часть их за негодностью («списать»). Но для этого нужно разрешение особых уполномоченных на то организаций. И никаким образом отношением собственности эти факты не являются.
Согласно марксистскому учению в капиталистическом, феодальном и рабовладельческом обществах имеет место частная собственность на основные источники жизни людей – на землю и средства производства, а в коммунистическом обществе устанавливается на все это общественная собственность. Но это – чисто идеологическое мнение, не имеющее научного смысла. Оно базируется на смешении понятий собственности и владения, а также различных форм владения. Собственность есть частный случай владения, но не всякое владение есть собственность, – это хорошо знал еще Гегель. Можно владеть чем-то, не будучи собственником того, чем владеешь, – владеть не в силу отношений собственности, а в силу иных оснований, например, – благодаря физическому захвату, обычаям и традиции. Собственность есть правовое отношение. Если человек или группа людей владеют чем-то в силу собственности, они имеют право передать это другим по своей воле, продать, обменять, уничтожить. А коллектив людей, работающих в одном и том же учреждении коммунистического общества, владеет помещениями, столами, машинами, инструментами и многим другим, но не является собственником всего этого. Государство в целом владеет территорией и природными богатствами ее, но оно не есть собственник этого. Существование внешней торговли и тот факт, что государство продает другим странам какие-то природные богатства и даже может уступить кусок территории, создает лишь иллюзию собственности, но не само отношение собственности. Доля того, что кажется собственностью, в том, что не может функционировать в качестве собственности, незначительна, и ею вообще можно пренебречь.
Точно так обстоит дело с тем, что называют личной собственностью. Огромная часть «личной собственности» граждан фактически собственностью не является. Это, например, квартиры и дачи. Сюда же можно отнести и большую часть предметов потребления: съеденный обед не продашь и не отдашь другому. На черном рынке циркулируют большие ценности, но это не вытекает из природы общества. И в принципе общество с этим борется. Благодаря наследованию имущества в некоторых семьях накапливаются большие ценности, которыми владельцы распоряжаются как собственностью. Но все это суть явления второстепенные, не определяющие типа общества.
