Месть Нофрет. Смерть приходит в конце - Кристи Агата (читаем бесплатно книги полностью .txt) 📗
То же самое произошло, по-видимому, и с Хенет. Страдания и обиды, казалось, забылись, но внутрь сознания просочился яд, который, накопившись, прорвался потоком ненависти и злобы.
Испытывала ли Хенет ненависть и к Имхотепу? Вряд ли. Много лет она увивается возле него, льстит и заискивает… А он полностью ей доверяет. Неужто и с ним она притворяется?
Если же она искренне предана Имхотепу, то почему решилась причинить ему столько горя?
А что, если она и его ненавидит? Ненавидела всю жизнь? И льстила, чтобы ловко воспользоваться его слабостями? Что, если она ненавидит Имхотепа больше всех? Тогда что может доставить большую радость человеку со столь извращенными и порочными наклонностями, нежели возможность заставить своего заклятого врага собственными глазами видеть, как один за другим погибают его дети?
- Что с тобой, Ренисенб?
На нее смотрела Кайт.
- У тебя такой странный вид.
Ренисенб встала.
- Меня вот-вот вырвет, - сказала она.
Отчасти это было правдой. От картины, которую она сама себе нарисовала, ее начало тошнить. Кайт восприняла ее слова буквально.
- Ты, наверно, съела неспелых фиников либо рыба была несвежей.
- Нет, нет, это не от еды. Это от того, что у нас происходит.
- А, вот в чем дело, - откликнулась Кайт так равнодушно, что Ренисенб удивленно уставилась на нее.
- Разве ты не боишься, Кайт?
- Нет, не боюсь, - задумчиво ответила Кайт. - Если с Имхотепом что-нибудь случится, о детях позаботится Хори. Хори - человек честный, он будет им хорошим опекуном.
- Опекуном станет Яхмос.
- Яхмос тоже умрет.
- Кайт, как ты можешь говорить об этом так спокойно? Неужели тебе безразлично, умрут отец и Яхмос или нет?
Минуту-другую Кайт размышляла. Потом пожала плечами.
- Мы обе женщины, так что давай будем друг с другом откровенны. Имхотепа я всегда считала деспотичным и несправедливым. А как возмутительно он показал себя в истории с наложницей - позволил ей уговорить себя лишить наследства собственных детей. Я никогда не испытывала привязанности к Имхотепу. Что касается Яхмоса, то он пустое место. Сатипи делала с ним что хотела. Потом, когда она умерла, он повел себя более решительно, стал распоряжаться. Но он всегда будет относиться к своим детям лучше, чем к моим, что вполне естественно. Поэтому, если ему суждено умереть, это будет только на благо моим детям - вот какой я делаю вывод. У Хори детей нет, и человек он справедливый. В том, что творится у нас в доме, конечно, ничего хорошего нет, но в последнее время я начала думать, что в конечном итоге оно, может, и к лучшему.
- Как ты можешь так спокойно, так хладнокровно рассуждать, Кайт, когда твой собственный муж, которого ты, по-моему, любила, погиб первым?
Что-то странное мелькнуло в глазах Кайт. Она бросила на Ренисенб взгляд, в котором явно сквозила презрительная усмешка.
- Ты иногда очень похожа на Тети, Ренисенб. Такой же ребенок, клянусь, как она.
- Ты не оплакиваешь смерть Себека, - медленно произнесла Ренисенб. - Я это заметила.
- Оставь, Ренисенб, меня не в чем, упрекнуть. Я знаю, как должна вести себя вдова, только что потерявшая мужа.
- Да, упрекнуть тебя не в чем… Значит, ты не любила Себека?
- А почему я должна была его любить? - пожала плечами Кайт.
- Кайт! Он был твоим мужем, отцом твоих детей!
Лицо Кайт смягчилось. Она посмотрела сначала на двух увлеченных лепкой мальчиков, а потом туда, где барахталась, задрав ножки и что-то лепеча, малышка Анх.
- Да, он был отцом моих детей, за что я благодарна ему. Но в остальном, что он представлял собой? Красавец, хвастун и развратник. Он не привел в дом новую сестру, приличную скромную женщину, которая была бы всем нам в помощь. Нет, он посещал дома, которые пользуются дурной славой, и тратил медные и золотые украшения на вино и самых дорогих танцовщиц. Еще счастье, что Имхотеп держал сына в узде и тому приходилось до мелочей отчитываться в заключенных им торговых сделках. Почему же я должна была питать любовь и уважение к такому человеку? И вообще, что такое мужчины! Они нужны только для рождения детей, вот и все. Сила народа в женщинах. Мы, Ренисенб, передаем детям все, что есть в нас. Что же касается мужчин, то они должны участвовать в зачатии, а потом дело их - пусть умирают… - Словно заключительным музыкальным аккордом снова прозвучали в голосе Кайт презрение и насмешка. Ее некрасивое лицо преобразилось, стало значительным.
Ренисенб охватило смятение. "Какая Кайт сильная! Если она и глупая, то это самодовольная глупость. Она ненавидит и презирает мужчин. Мне бы давно следовало это понять. Ведь один раз я уже видела, что она способна на угрозу. Да, Кайт сильная…"
Взгляд Ренисенб случайно упал на руки Кайт. Они мяли и месили глину - сильные, мускулистые руки, и, глядя на них, Ренисенб подумала об Ипи и о сильных руках, которые безжалостно держали его голову под водой. Да, руки Кайт вполне могли это сделать…
Малышка Анх, наткнувшись на колючку, громко заплакала. Кайт кинулась к ней, схватила и, прижав к груди, принялась успокаивать. На ее лице были любовь и нежность.
- Что случилось? - выбежала на галерею Хенет. - Ребенок так громко кричал. Я было решила…
И разочарованно замолкла. Ее полное злорадного любопытства лицо вытянулось: очередной беды не случилось.
Ренисенб перевела взгляд с одной женщины на другую.
Ненависть на одном лице, любовь на другом. Что, интересно, страшнее?
III
- Берегись Кайт, Яхмос.
- Кайт? - удивился Яхмос. - Дорогая моя Ренисенб…
- Говорю тебе, она опасна.
- Наша тихая Кайт? Она всегда была кроткой, покорной женщиной, не очень умной…
- Она не кроткая и не покорная, - перебила его Ренисенб. - Я ее боюсь, Яхмос. И прошу тебя быть начеку.
- Боишься Кайт? - еще раз удивился он. - Представить себе не могу, чтобы все наши беды исходили от Кайт. У нее для этого ума не хватит.
- По-моему, тут не требуется большого ума. Достаточно знать яды. А как тебе известно, в некоторых семьях в ядах отлично разбираются и передают эти знания от матери к дочери. Есть женщины, которые умеют готовить снадобья из ядовитых трав. Может, и Кайт обучена этому. Во всяком случае, когда дети болеют, она сама готовит им лекарства.
- Да, это верно, - задумался Яхмос.
- И Хенет тоже злая, - продолжала Ренисенб.
- Хенет? Да. Недаром мы ее всегда недолюбливали. По правде говоря, если бы отец за нее не заступался…
- Отец обманывается в ней, - сказала Ренисенб.
- Вполне возможно. - И сухо добавил: - Он любит лесть.
Ренисенб посмотрела на него с удивлением. Впервые в жизни ей довелось услышать, чтобы Яхмос высказался об Имхотепе в таком непочтительном тоне. Он всегда был преисполнен благоговейного страха перед отцом.
Яхмос, поняла она, постепенно становится главой в семье. За последние недели Имхотеп заметно сдал. Разучился отдавать приказы, принимать решения. Он очень одряхлел. Часами сидит, уставившись в одну точку, взгляд у него затуманенный и рассеянный. Порой он даже не понимает, о чем ему говорят.
- Ты думаешь, что она… - Ренисенб умолкла. Оглядевшись, она продолжала: - Ты думаешь, что это она…
- Молчи, Ренисенб, - схватил ее за руку Яхмос. - Об этом не следует не только говорить, но и шептать.
- Значит, ты думаешь…
- Молчи. Мы кое-что придумали, - мягко, но настойчиво повторил Яхмос.
