И вблизи и вдали - Городницкий Александр Моисеевич (книги читать бесплатно без регистрации полные .txt) 📗
На одном из концертов в декабре 1966 года после выступления Александра Дулова и Олега Тарутина, по инициативе Владимира Фрумкина, развернулась острая дискуссия о "профессионализации" авторских песен.
Дело в том, что к этому времени в самом Союзе композиторов состоялось несколько вечеров, посвященных проблеме самодеятельной песни. В декабре 1966 года первый вечер-диспут прошел во Всесоюзном Доме композиторов в Москве. Выступали там Александр Дулов, Юлий Ким, Сергей Никитин с квартетом и Юрий Кукин. Вечер этот длился с половины седьмого до половины двенадцатого.
В ленинградском отделении Союза композиторов тоже был устроен вечер, также вызвавший ожесточенную дискуссию. Из самодеятельных авторов в нем принимали участие Евгений Клячкин и я.
Несколько композиторов выступили на этом вечере с уничтожающей критикой прослушанного. "Все это - торжество вопиющей музыкальной безграмотности", — заявил один. Другой (Александр Колкер) сказал: "Когда я слышу песни Городницкого, то ощущаю немедленную потребность спуститься вниз в буфет и чего-нибудь выпить, потому что трезвый человек такие песни слушать не может!"
На упомянутом же очередном абонементном концерте в "Востоке" по предложению Фрумкина был проведен такой эксперимент" одна и та же "авторская" песня звучала сначала в исполнении автора в сопровождении гитары, а затем - в обработке профессионального композитора и в исполнении профессионального инструментального ансамбля.
Начали с популярной песни Юрия Визбора "Серега Санин". Сначала прозвучала песня в исполнении Визбора под гитару, в записи на бытовой магнитофон, а потом - она же, но в обработке профессионального московского композитора Кирилла Акимова, в Сопровождении инструментального ансамбля и в студийной записи. Композитор, из самых, видимо, лучших побуждений, предпослал песне героическое музыкальное вступление, типичное для эстрадных песен, потом перешел на ритм вальса, а потом, в самых драматических местах, акцентировал трагизм текста замедлением ритма. При этом песню, хотя и под инструментальный ансамбль, пел сам Юрий Визбор. Однако где-то уже в начале песни, когда он стал петь сильно растянутый композитором припев да еще в заунывном сопровождении аккордеона, в зале раздался шум, хлопки и откровенный смех.
"Ну, вот, — сказал Владимир Фрумкин, — а теперь послушайте, что пишет журнал "Музыкальная жизнь" №16 в статье за подписью Е. Надеинского о самодеятельных песнях. А пишет он следующее: "Пожалуй, это еще не песни, это - полуфабрикаты. Песнями некоторые из них становятся под руками Кирилла Акимова и в исполнении Елены Камбуровой".
Тут в зале раздались свист и шум, перемежающиеся с громким смехом и криками. Фрумкину долго не давали говорить. В той же статье, о которой вспомнил Фрумкин, жестокой критике с обвинениями в "непрофессиональности" вместе с Юрием Виз6ором подвергнута была и Ада Якушева. Поводом для этого послужили их выступления на нескольких концертах вместе с профессиональными эстрадными певцами. За это они и попали под обстрел…
Эксперимент в концертном зале "Востока" продолжался. В качестве второй "подопытной" песни была использована песня Юлия Кима "Фантастика, романтика". Вначале была показана запись песни на бытовом магнитофоне в авторском исполнении, сделанная на вечере Юлия Кима в Ленинградском Университете в 1964 году. Портом эта же песня прозвучала в исполнении ленинградского ансамбля "Дружба" под управлением Александра Броневицкого. Прозвучала она "вполне прилично", и зал принял ее хорошо. "Видите? — сказал Фрумкин, — это более тактично сделано. Вот, теперь "Про кита" - Кима. Напомнить авторское исполнение?" "Не надо", — закричали из зала. Тем не менее, эта песня тоже прозвучала в авторском исполнении, записанном на университетском вечере. Затем ту же песню стал петь ансамбль "Дружба". Исполнение было, в общем, неплохим, однако, строчки песни перемежались с разного рода звукоподражаниями, чтобы рассмешить публику. В зале, действительно, начали смеяться и хлопать, хотя и неясно было, что означает этот смех - одобрение или наоборот.
В таком же порядке была дважды исполнена песня Юлия Кима "Про Кольку-хулигана". Ее пела Рина Зеленая, мастерски передавая детские интонации, и песня залу понравилась.
Вот одна из присланных записок "Мне кажется, что только те аранжировки, в которых сохраняется характер, душевность или юмор песни, могут иметь успех и быть приняты слушателями. Если же аранжировщики начинают добавлять что-то свое, получается пошлость".
В развернувшейся после дискуссии первое слово предоставлено было мне. Сохранилась магнитофонная запись этого выступления, сделанная Николаем Федоровичем Курчевым:
"Мне кажется, что для настоящего профессионального композитора так называемая самодеятельная песня не страшна. Ее могут бояться только композиторы с дурным вкусом на поэзию, композиторы ограниченные или грешащие бездарностью в самом существе своего творчества. Самодеятельная песня представляет опасность в первую очередь для бездарных "текстовиков" (есть у нас такая весьма доходная профессия) и композиторов-конъюнктурщиков, у которых "все на продажу". Я считаю, что для них честнее было бы полностью отрицать право на существование для самодеятельных песен, чем так их аранжировать. Потому что такая аранжировка полностью убивает хорошие песни. Без нее эти песни, пусть руганые-переруганые, могли бы жить, а вот после нее - нет."
Неделю назад я попал в Ленинградский Дворец пионеров на диспут "Что поют?" Там я оказался случайным слушателем. Обычно ведь мы привыкли, что распинаемся на сцене, а композиторы сидят в зале, брезгливо морщатся, а потом высказывают все то сугубо негативное, что они о нас думают или пишут бранные статьи. Тут же все оказалось наоборот. На сцене присутствовали композиторы Прицкер и Зарицкий и поэт Леонид Хаустов, автор песенных текстов. Там же были два весьма упитанных и одетых в концертные фраки исполнителя, которые с бодрыми улыбками исполняли "туристскую" песню "Что у вас, ребята, в рюкзаках?" Это было, пожалуй, самым лучшим из того, что там прозвучало - остальное еще хуже и еще бодрее. Пионеры сначала были как-то совершенно подавлены услышанным. Тогда я вышел и сказал, что, по-моему, плохие песни, в том числе и те, что сейчас прозвучали, не могут быть профессиональными, даже если их авторы являются членами союза композиторов и Союза писателей. Слова эти подействовали на зал как "залп "Авроры". Сразу же, перебивая друг друга, стали вставать мальчики и девочки и говорить очень правильные вещи. Растерявшийся композитор Юрий Зарицкий вначале пытался кричать на зал, но его быстро перестали слушать и диспут пришлось прекратить. Мне думается, что фальшь официозной эстрадной песни сегодня чувствуют все, и, может быть, дети еще яснее, чем взрослые, потому что дети всегда чувствительнее к неправде. А что касается услышанной аранжировки, то это очень хитрый ход, чтобы убить авторскую песню прямо в зародыше. Тут надо быть бдительными.
Вопрос о совместимости авторской песни с эстрадой был главным на этом и на последующих вечерах. Приводилось много примеров с песнями Юлия Кима, которые прекрасно исполнялись с эстрады и в телевизионных программах Пляттом, Мировым, Андреем Мироновым, ансамблем Броневицкого. Были, однако, и другие мнения. Вот одно из них, выраженное в присланной записке: "При профессиональной обработке пропадает некоторая доморощенность исполнения, а вместе с ней - непосредственность и душевность. Поэтому обработанные песни приобретают налет эксцентричности и полностью теряют подтекст".
Да и сам Фрумкин в своем выступлении сказал: "Когда сюда приезжал французский шансонье Жак Брель, он рассказал, что во Франции есть широкий крут его коллег, которые стремятся выбиться в профессионалы, так же, как в спорте. Так вот, там наблюдается часто, что очень многие талантливые шансонье, становясь профессионалами, теряют все свое своеобразие. Очень быстро наступает амортизация".
