Живая память. Великая Отечественная: правда о войне. В 3-х томах. Том 3. - Каменецкий Евгений
— Ставит раму, а сам думает о своей Полтавщине, — подшучивали товарищи над Леней, — видит, наверное, галушки в сметане.
Некоторые подбрасывали колкости:
— На немца небось старался не так.
Бригадир всех переубедил. Он был уверен: из этого новичка выйдет хороший шахтер. После смены разговорился с Леней, поинтересовался, что из одежды успел приобрести. Получил неутешительный ответ:
— Где там. Что с собою привез, то и донашиваю.
Признался, что тоскует по дому, все здесь ему не нравится, кажется, считают его здесь чужим.
— У нас тоже хорошо. Мы тоже любим свой край, — сказал бригадир. И вдруг предложил Леониду перейти к нему жить. И Сироокий перенес свои пожитки в квартиру старого шахтера. Хозяин показал уютную чистую комнату и пояснил:
— Здесь ты будешь жить. Плата небольшая — только хорошая работа в забое.
В свободное время увлеклись книгами, историей шахты, поселка Петровка, где они жили. И Леня понял: шахтеры — сильные, смелые и добрые люди. Бригадир учил его старательно, начальник участка замечал: «Тебя, Сироокий, уже самого можно ставить бригадиром».
И дома все было как в родной семье. Жена бригадира, Аграфена Федоровна, всегда приготовит вкусный обед, починит и почистит одежду. Однажды Леонид задержался в шахте — получил срочное задание. Узнав об этом, Аграфена Федоровна принесла кастрюли с едой и через товарищей передала Лене.
Как-то в субботу она сказала парню:
— Ложись спать пораньше. Завтра пойдем в город и нарядим тебя, как жениха.
И купила пальто, ботинки, костюм. Леня удивился, откуда столько денег взялось? Сам никогда бы не собрал.
К Лене наведался отец. Решил посмотреть, как он живет. Два дня гостил, как он сказал, с большим удовольствием. А уезжая, дал наказ сыну: «В отпуск приезжай обязательно вместе с бригадиром. Слушай его, как меня».
А вот у Иосифа Рыбака — выпускника школы ФЗУ енакиевской шахты № 1–2 «Красный Октябрь» оказалось сразу два самых знаменитых в Донбассе наставника. Иосиф — сирота. Его отец и мать умерли во время войны. Узнав о бедствиях паренька, старый шахтер Трифон Муллер решил окружить его заботой, вниманием. Предложил поселиться в своей квартире. И жена, Мария Степановна, встретила его, как старого знакомого.
Когда Рыбак шел в клуб на танцы, Мария Степановна с материнской любовью провожала его до порога, внимательно оглядывала рослую, стройную фигуру, присматриваясь, хорошо ли отглажен костюм, все ли на нем в порядке.
И стажировка в забое проходила успешно. Рыбак уже обогнал многих горняков. Однако видел, что самого умелого забойщика, каким был Иван Трофимович Валегура, ему вряд ли опередить. Иосиф считал для себя большим счастьем хотя бы сравняться с ним.
Наставник Трифон Иванович Муллер как бы прочитал все его мысли. Сам предложил:
— Пора тебе на самостоятельную работу. С самим Валегурой помериться силами. Осилишь ведь его.
И по просьбе Муллера Валегура отвел для Иосифа уступ рядом со своим. Наступили новые дни, полные тревог, надежд, радости, успехов. А потом Валегуру и Рыбака вместе, как равных мастеров, пригласили в Москву, на заседание коллегии Министерства угольной промышленности СССР. Рыбак сидел рядом со своим учителем. Министр заметил это и спросил:
— Ваш ученик, Иван Трофимович? — и приветливо посмотрел на Иосифа.
— Мой, товарищ министр. Могу гордиться. Иосиф Рыбак…
В шахтерском краю зарождались славные традиции: горняки каждой шахты словно бы усыновляли молодых ребят, потерявших родителей. Делалось все, чтобы и в общежитиях они чувствовали себя как дома. А рядом были их наставники — горняки — старожилы шахт. Нередко комендантами общежитий становились шахтеры-ветераны.
И вот минул год после освобождения Донбасса… Уже десятки шахт начали давать уголь, вступили в строй семь доменных печей, 23 мартена, 17 прокатных станов, 43 коксовых батареи.
Успехи восстановительных работ увлекали на самоотверженный труд не только шахтеров, но и металлургов, машиностроителей, тружеников сел Донбасса.
По крупицам восстанавливались героические страницы первого года войны. Так, легендой стал подвиг мастеров металла Мариуполя. Горком партии собрался обсуждать план обороны города, а немецкие танки ворвались на заводы. Захватив город, немцы попытались пустить промышленные предприятия, в том числе металлургический завод имени Ильича. Они обещали рабочим золотые горы. Когда уговоры не помогли, начали угрожать концлагерями. Ничто не могло сломить металлургов. Они не желали работать на оккупантов. Ценой больших усилий немцам удалось наладить три мартена из многих десятков и получить всего несколько тонн стали. Даже на один танк не хватило. Потом мартены были выведены из строя, завод замер.
В марте 1942 года фашистские палачи, схватив группу металлургов, публично расстреляли их. Зверская расправа не испугала, — наоборот, только ожесточила наших людей.
Через две недели после кровавой расправы над рабочими одного из палачей нашли мертвым на улице. Прошло несколько дней — и около театра прозвучали выстрелы комсомольца Пашука. Он пытался отомстить гестаповцам. Николай Пашук поплатился жизнью. Но на его место встали товарищи — 19-летний слесарь Саша Кравченко, ученик 41-й школы Вася Долгополов, брат Пашука Василий, его дядя Виктор Мамич. Они решили довести до конца дело, начатое павшим другом. Немцы схватили героев, их жестоко истязали в гестапо, затем казнили. Александр Кравченко, взойдя на помост, обратился к народу:
— Прощайте, товарищи! О нас не плачьте. Бейте фашистов!
Не удалось уберечь Макара Мазая. До войны этот сталевар был прославленным мастером своего дела. Он больше всех снимал стали с каждого квадратного метра мартена. Этому училась у него вся страна. Товарищи прятали, маскировали Макара от немцев. Но ищейки напали на след, схватили Мазая, приказали:
— Вари сталь. Она очень нужна нашему фюреру.
А Макар в ответ:
— Я умею сталь варить только для своего народа.
И Мазая фашисты казнили.
А когда город был освобожден, в мартеновский цех пришли сыновья тех, кого казнили немцы. И хотя цех искалечен был до неузнаваемости, вскоре же сформировалась первая восстановительная бригада.
— Тяжело будет, — заявили молодые металлурги. — Но уговор — назад не пятиться.
Наконец получена первая плавка, прокатан лист для танка. Какой праздник был в цехе! В числе первых заработала и девятая, мазаевская печь. На этом мартене дали отличный металл.
Но вот беда: домны, разрушенные войной, пока еще очень мало давали чугуна для мартенов. Приходилось печи загружать твердым чугуном, отчего снижалась производительность. Сталевары Михаил Куперин и его товарищи нашли путь повышения и этого показателя: начали плавить сталь скоростными методами — на полтора-два часа сокращали сроки получения металла…
Только на колхозных полях Донбасса не велись пока работы. Почему?
А дело в том, что на этих полях в период освобождения родной земли разгорались ожесточенные многодневные бои. Поля сплошь изрыты окопами и траншеями. А главное — они заминированы. Потому и трактор можно пускать только вслед за минером. И все же механизаторы села Григорьевка (колхоз имени XII партсъезда) решили освоить почти всю пашню. Нетронутыми оставили малодоступные участки, сплошь изрезанные траншеями. И горючее колхозники раздобыли. Петр Прокопенко, Шура Мягкая, Варвара Люлька, Маруся Емельяненко пошли с ведрами на недавние поля сражений и нацедили из баков подбитых танков не одну тонну горючего.
В Григорьевке и других селах интересовались:
— А как наша Паша Ангелина?
Все знали: весной 1942 года над Старобешевом показался самолет. Летчик разбросал листовки. Это было письмо первой советской трактористки Паши Ангелиной. Она сообщала, что живет и работает в Казахстане, все делает для фронта, для победы, мечтает быстрее вернуться в родной колхоз.
И вот мы в Старобешеве, в гостях у Паши Ангелиной. В комнате собрались все члены ее семьи. Пашина сестра Леля — тоже трактористка, как и жена брата — Екатерина Ангелина. Не хватает сестры Нади, она уехала с мужем в другую область и там возглавляет тракторную бригаду. Вместе с Надей уехал Пашин племянник — тракторист Виталий Ангелин.
