Горизонты и лабиринты моей жизни - Месяцев Николай Николаевич (читать книги онлайн полностью .txt) 📗
Плакал и я. Плакал по фронтовому другу, весельчаку с огненными волосами Федору Тюшину, погибшему при налете на станции Миллерово под Ростовом… Плакал по своей матери, не дожившей до Победы.
Плакали, казалось мне, все. У каждого было свое горе. И у всех одно великое невосполнимое несчастье — утрата родных, близких, друзей. Незабвенных.
Грянул орудийный салют. Потянуло запахом войны. Зазвенела медь оркестра. И подумалось мне уже не в первый раз: надо жить и трудиться — во имя павших, ради живых.
Я подошел к Брежневу, попрощался с ним и с другими товарищами, забрал у Егорычева текст его выступления и пошел через Красную площадь в Замоскворечье, на Пятницкую, в Комитет. Бывают минуты, мгновения, когда в тебя вливаются такие силы, которые, кажется, не израсходовать, не истратить вовеки…
23 февраля 1992 года «демократическая» власть, перегородив центр Москвы грузовиками и цепями милиции и ОМОНа, применив силу, не допустила десятки тысяч москвичей — детей, женщин, молодежь, стариков — к Вечному огню. Позор!!! Горе тому, кто попытается остановить Его Величество Народ насилием.
20 декабря 1991 года нашего державного Государства уже не стало. Архитекторы перестройки, а вслед за ними так называемые демократы, люди с амбициями, не стоящие, с точки зрения подлинной государственности, державности, ломаного гроша, над прахом которых еще скажет свое окончательное слово история, развалили Союз Советских Социалистических Республик, а на его развалинах создали нечто аморфное — содружество новоиспеченных суверенных государств.
Выше я уже писал о том, что у меня, к моей радости, был фронтовой друг — Давид Златопольский, доктор юридических наук, специалист в области государственного права и, в частности, советского федерализма. Я не могу описать, как он переживал в связи с развалом советской социалистической федерации. Да разве он один! Таких, как он, миллионы — рабочие, крестьяне, студенты, доктора наук, мужчины, женщины, люди молодые и старые.
6 июня 1967 года Центральное телевидение впервые передало на всю страну репортаж о первом Всесоюзном Пушкинском празднике поэзии. Праздник собрал поэтов со всей страны и тем самым как бы расцветил поэтическими красками Пятидесятилетие Октября, его интернациональную сущность. Душой этого праздника был Ираклий Андроников.
Вскоре после моего появления на Пятницкой ко мне в кабинет на большой скорости, что называется, вкатился небольшого роста, округлых форм седовласый человек и уже с порога громким, хорошо поставленным голосом, четко выделяя звонкие согласные, заговорил: «Вы, Николай Николаевич, можете меня называть по имени — Ираклий, так как выговорить отчество мое весьма затруднительно — Луарсабович». — «Ничего, Ираклий Луарсабович, справлюсь», — ответил я ему в том же шутливом тоне.
Андроников представлял для меня интерес не только как прозаик, литературовед, непревзойденный мастер устного рассказа, но и как знаток радио и телевидения, его открытого, живого эфира.
В разговоре Ираклий Луарсабович, насколько я его понял, стремился убедить меня в необходимости оградить художественное, и в первую очередь литературно-драматическое вещание, от возможного наплыва в него разного рода подмастерьев от искусства.
«Всесоюзное радио и телевидение призвано впускать в массовую аудиторию настоящие таланты или делающих на таковые заявку». Позиция Андроникова совпадала в этой части с моей, и я просил его помогать и наших поисках новых интересных людей. Прелесть радио и телевидения состоит в том, что они объединены во времени одним словом — сегодня. Они ничего не могут упустить из событий текущего дня. Они обязаны находить людей — мастеров своего дела, — сознанием отражающих каждодневность, и поставлять тем самым материал для будущих историков.
Одной из сильных черт искусства Андроникова-рассказчика было то, что, входя в наш дом вместе со своей радио- или телевизионной передачей, он вместе с собой приводил к нам из далекого далека Лермонтова, Пушкина, Толстого, Репина или совсем близких нам по времени Маршака, Качалова, Фадеева, Симонова, Твардовского и многих других, трогающих наши сердца.
Ираклий Андроников после нашей первой встречи нередко заходил ко мне на стаканчик чаю. Бывало это всегда вечером, когда на Пятницкой, 25, уже спадала рабочая суматоха, становилось сначала тише, а поближе к ночи совсем тихо. Попивая чай, мы нередко «съезжали» на одну и ту же тему — о свободе творчества, а точнее, на степень допустимости вмешательства власти в творческий процесс. И здесь наши точки зрения тоже совпадали.
«Вмешательство власти, если можно в данном случае использовать это слово, не должно носить императивный — приказной, „разносный“ характер, а лишь товарищеский совет, дружеское пожелание при непременном согласии на это творца», — говорил Андроников.
По мере оживления беседы он вставал из-за стола и начинал быстро ходить по кабинету, отчего ход его мыслей убыстрялся, а голос становился громче и выразительнее. Смотреть на него — седовласого, с живыми выразительными глазами, резко очерченным ртом, скупой жестикуляцией, полного жизни — было приятно, а на душе становилось почему-то спокойнее.
2 сентября 1967 года на волне радиостанции «Юность» вышла в эфир первая субботняя передача «Здравствуй, товарищ!», основанная на письмах молодых слушателей. 10 сентября впервые по «Маяку» прозвучала радиопередача «Полевая почта „Юности“» — письма-заявки солдат и их родных. И та, и другая передачи шли в русле углубления взаимосвязи массового вещания со слушателем и зрителем.
Мне хочется сказать теплые слова о коллективах редакций радиовещания для детей и юношества (главный редактор Анна Александровна Меньшикова), радиовещания для молодежи (главный редактор Владимир Иванович Фадеев), телевидения для молодежи (главный редактор Валерий Александрович Иванов), телевизионных передач для детей (главный редактор Виктор Сергеевич Крючков), которые своим прилежанием и любовным отношением к делу, своим творческим подходом сделали вещание для молодежи и детей лучшими в ряду подобных передач в других странах. Радио- и телевизионные передачи для детей и юношества были пронизаны солнечным светом и наполнены человеческим теплом. Они закладывали в формирующееся сознание идеи добра, долга, товарищества, уважение к старшим, любовь к родине. Чувства патриотизма, интернационализма, преемственной связи между поколениями борцов за социализм были той основой, на которой выстраивалась высокая и светлая гуманистическая идея передач для детей и юношества.
Не скрою — и мои заместители, и я гордились нашим детским и юношеским вещанием и постоянно трудились над его дальнейшим совершенствованием. Алексей Рапохин и я, как бывшие секретари Центрального Комитета комсомола, особенно близко к сердцу принимали успехи и отдельные неудачи этого очень важного вида массового вещания. Может быть, оно, как никакое другое, было тесно связано со своими юными слушателями и зрителями, что выражалось в огромной почте, поступающей в эти редакции, и в умении их коллективов находить в этой почте живые, вполне демократические формы взаимных отношений.
10 октября Центральное телевидение начало регулярно передавать по первой программе цветные передачи. Это была большая техническая победа конструкторов, инженеров, рабочих телевизионных заводов Москвы, Ленинграда, Новгорода. Вместе с тем это был и плод добрых советско-французских отношений, ибо система цветного телевидения базировалась на французской системе СЕКАМ.
Я вспоминаю переговоры главы нашего правительства Алексея Николаевича Косыгина с президентом Французской Республики генералом Шарлем де Голлем, которые проходили в духе доброго взаимопонимания. Припоминается, что меня поразило тогда выступление президента по ЦТ, произнесенное, как говорится, на одном дыхании, без всяких бумажек и телесуфлеров, что, конечно, было удивительно по сравнению с чтением Брежневым и другими нашими руководителями подобных речей по бумажкам. Меня заинтересовал этот факт. Во время одной из поездок в Париж я расспросил моего коллегу — министра информации во французском правительстве, и он рассказал, что Шарль де Голль, как правило, свои небольшие выступления по телевидению заучивает наизусть.
