Пилсудский (Легенды и факты) - Наленч Дарья (читаем бесплатно книги полностью txt) 📗
Необходима оценка вооруженных подразделений и с военной точки зрения. На основе подробного анализа численности и состояния войск Австрии, России, Германии, Англии и Польши польский историк М. Гертых аргументированно показал, что польские легионы Пилсудского военного значения не имели [238]. Многие польские авторы придерживаются того же мнения. Так, например, К. Дживановский даже пишет, что идея легионов потерпела фиаско и что хуже того — легионы были ошибкой [239].
Подтверждением вывода М. Гертыха является то, что вошедшая в историю легионов как наиболее значительное сражение битва на Волыни под Костюхновкой (июнь 1916 г.) закончилась тяжелым, с большими потерями поражением австрийской армии, в том числе и польских легионов.
Таким образом, объективно реального значения для независимости Польши акции стрелков и легионеров не имели и даже не могли иметь. В то же время последствия военной деятельности Пилсудского были заметными для дальнейшей польской истории. Почему так произошло?
Идея восстановления независимого польского государства была понятна многим в силу ее близости традиции польских восстаний, поэтому базой для формирования сторонников Пилсудского были достаточно широкие слои общества. Тем более что акция стрелков, как подчеркивает польский автор А. Фришке, совпала с оживлением патриотизма и сильным идеологическим течением, особенно среди интеллигенции, в целях реабилитации польской традиции романтизма и независимости [240].
В дальнейшем, в годы войны, уже работала пропагандистская машина культа его личности и идей, что играло немаловажную роль в привлечении людей. Тем самым имя Пилсудского становилось известным во всех польских землях, а число его сторонников росло и консолидировалось в сложный социальный организм — лагерь пилсудчиков. Сказать только, что они выражали мелкобуржуазные взгляды, значит почти ничего о них не сказать.
Пилсудчиками были прежде всего стрелки и легионеры, то есть военные люди, а современная социология только начинает исследовать такой трудноподдающийся изучению социальный организм, как армия. О ретроспективной же социологии можно только мечтать. Политические взгляды большинства из них выражались, если слегка упростить проблему, в полной уверенности в правильности решений Пилсудского. Именно перекладывание задачи политического мышления на пользующегося безусловным доверием вождя, что облегчало существование, было свойственно пилсудчикам.
Если не отказываться от принципа альтернативности в изучении истории, то можно со всей очевидностью сказать, что не будь ни Пилсудского, ни его легионеров, все равно в ноябре 1918 года мечта о независимой Польше стала бы реальностью, что подтверждает сам ход событий в польских землях, освобождение которых от немецких оккупантов началось осенью. В это время сам Пилсудский являлся «магдебургским узником», а большинство его легионеров все еще были интернированы. Однако полностью отрицать их влияние на решение польского вопроса мы не можем.
Вооруженные подразделения поляков стали активными выразителями стремления народа к независимости, которое в условиях войны нельзя было не учитывать при формировании европейской политики. А ведь вместе с сохранением самобытности польской нации активная воля народа к освобождению являлась необходимым, хотя и недостаточным в той международной обстановке условием восстановления собственной государственности.
В результате такого сложного сплетения объективных и субъективных реальностей Пилсудский в годы войны стал символом стремления поляков к независимости. Однако в силу причин исключительно субъективного характера, убедительно раскрытых в этой книге (сильные романтические традиции в польском обществе, эмоционально-психологический настрой на культ героя, пропаганда пилсудчиками вождя и его идей), большинство поляков символичность личности Пилсудского, как и акции его стрелков и легионеров, не осознавало. Именно ему присваивалась главная роль в приближении независимости. Тем более что объяснение освобождения Польши гением великого соотечественника Пилсудского было понятнее и приятнее польскому сердцу.
Субъективно-психологическая атмосфера польского общества, способствовавшая возвеличиванию Пилсудского, аргументированно представлена в книге Д. и Т. Налеyч. Во многом культ Пилсудского основывался на эмоциях, чувствах поляков, а сложившийся на этой основе стереотип мышления действовал уже сам по себе и имел ощутимые последствия для дальнейшей политической судьбы Пилсудского, игравшего заметную роль после того, как в ноябре 1918 года почти все партии выступили за передачу ему власти в польском государстве, создававшемся в благоприятный исторический момент, обусловленный кардинальными переменами в европейских международных отношениях. Только революционный 1917 год в России продвинул решение польского вопроса. Февральская буржуазно-демократическая революция открыла перспективу независимой Польши. В дальнейшем под влиянием идей Октября в Центральной и Юго-Восточной Европе складывалась новая ситуация. Нараставший подъем революционной и национально-освободительной борьбы, рост антивоенных выступлений в воевавших странах — все это были проявления процесса, начатого в 1917 году в России и ознаменовавшегося осенью 1918 года революциями в Австро-Венгрии и Германии, процесса, определившего исход войны не в пользу Центральных держав и изменившего облик Европы. В этих условиях восстановление польского государства стало неотвратимым.
В такой исторический период развития польских земель сложились легенда и судьба Пилсудского.
Второй период польской истории, рассматриваемый в книге, связан со становлением буржуазного парламентаризма, в рамках которого функционировало до мая 1926 года возвращенное на карту Европы польское государство.
Возродившаяся Речь Посполитая изначально была отсталым, со значительными пережитками феодализма, особенно в деревне, с преобладанием крестьянского населения, среднего уровня капиталистического развития государством, созданным к тому же из трех разрозненных частей с отличающимся социально-экономическим и политическим обликом каждой из них. Необходимый процесс унификации всех польских земель осложнялся тем, что определивший советско-польскую границу Рижский мир 1921 года означал образование многонациональной Польши, поскольку в ее состав вошли Центральная Литва, Западная Украина и Западная Белоруссия.
Осуществление мечты поляков о независимости не разрешило социальные проблемы, как в это верили многие наивные души. Острота классовых противоречий требовала серьезных преобразований. Уровень радикализации трудовых масс в создававшейся в революционной части Европы Польше был высоким.
Манифест Люблинского правительства, образованного 7 ноября 1918 года на освобожденной от немцев польской территории, обещая глубокие социально-экономические преобразования, удовлетворял чаяния многих, снимая тем самым в некоторой мере накал классовой борьбы. Однако выступавшее от имени рабочих и крестьян правительство уже 10 ноября отдало власть в руки Пилсудского, от которого как от Начальника государства с этого момента стало зависеть многое. Пилсудский же классовыми категориями не мыслил, экономикой не интересовался, и проведения последовательных преобразований было и невозможно от него ожидать, тем более что капиталистический строй его вполне устраивал — увлечение социализмом осталось в прошлом.
Пилсудский был прежде всего политиком: четко зная, чего хотел, всегда настойчиво добивался своей цели — независимой и сильной Польши во главе с собственной персоной.
«Раскрывая пропорции между его личными мотивациями и общественными делами, вопросами большой политики», авторы показывают, как в рассматриваемый период Пилсудский боролся за власть, опираясь на своих сторонников и на сложившуюся также в годы войны популярность собственного имени. Его противником был Сейм, с которым многие поляки связывали свои надежды на радикальные преобразования.
