Адольф Гитлер (Том 2) - Фест Иоахим К. (читать бесплатно полные книги TXT) 📗

Единственным институтом, избегавшим унификации, оставался рейхсвер. Именно на него направлялось с явно растущим нетерпением революционное честолюбие СА. «Коричневый поток должен залить серую [525] скалу», – любил говорить Эрнст Рем [526], и его опасение, что Гитлер может отказаться от революции по тактическим причинам и из-за оппортунизма, было решающим мотивом надвигающего теперь конфликта. С точки зрения Гитлера, рейхсвер и СА были единственными ещё независимыми факторами власти с несломленным самосознанием. То, как он сломал хребет одному из них руками другого, а другому руками первого, решило проблему существования любого революционного вождя: бросить на съедение революции как раз самых верных её сынов, чтобы опять-таки акт предательства зачёлся как историческая заслуга – в этом вновь проявилась его тактическая виртуозность.

Пока он, как это постоянно бывало в критических ситуациях его жизни, ещё колебался и отговаривался от наседавших на него контрагентов тем, что «делу надо дать вызреть», с весны 1934 года в игру вступили силы, которые на разных путях ускорили развитие. 30 июня 1934 года многочисленные интересы и мотивы собрались воедино и встретились перед дулами расстрельных команд.

Глава III

«Дело Рема»

Разработанная Гитлером тактика легальной революции обеспечивала захват власти с относительно незначительным применением насилия и пролитием крови и позволяла избежать того глубокого раскола, который поражает каждую нацию после революционных времён. Однако она имела тот недостаток, что старые элитарные слои, приспособившись к революции, остались целыми и невредимыми и по меньшей мере гипотетически в любой момент могли поставить под вопрос существование нового режима; они были ошеломлены, временами увлечены общим потоком событий, но отнюдь не устранены и не лишены дееспособности. Одновременно тактика Гитлера неизбежно должна была посеять семена гнева в боевом авангарде СА, который с боями проложил движению путь к власти и чувствовал себя теперь обманутым.

С кривой усмешкой и не без горечи коричневые преторианцы наблюдали, как «реакция»: капиталисты, генералы, юнкеры, консервативные политики и прочие «трусливые обыватели» поднимались в дни праздников победы Национальной революции на почётные трибуны, и чёрные фраки торопились занять места рядом с коричневыми мундирами.

Революция без разбора вербовала своих приверженцев, что лишало её противника.

Недовольство старомодного честного «рубаки» Рема ходом захвата власти стало довольно скоро выражаться в неоднократных публичных выступлениях. Уже в мае 1933 года он счёл необходимым предостеречь СА в своём распоряжении насчёт всех фальшивых друзей и ложных праздников, а также напомнить своим штурмовым отрядам о не достигнутых пока целях: «Хватит праздников. Я хочу, чтобы СА и СС теперь явно отошли в сторону от вереницы торжеств… Перед нами ещё стоит задача завершить национал-социалистическую революцию и создать национал-социалистическое государство». [527]

В то время как Гитлер, более хитрый и изощрённый, чем простоватый Рем, видел в революции псевдолегальный процесс выхолащивания захваченных структур, при котором на первый план выдвигались средства демагогии, изматывания противника или обмана, а насилие использовалось лишь как вспомогательное средство для запугивания, Рем, исходя из самого понятия революции, связывал с ней фазу восстания с громом битв, клубами порохового дыма и штурмом цитаделей старой власти, прежде чем в «ночь длинных ножей», когда дело дойдёт до кровавой кульминации революции, вместе с ненавистными представителями этой власти падёт и отживший своё мир и восторжествует новый порядок. Но ничего подобного не произошло, и Рем был глубоко разочарован.

После короткого периода неуверенности он попытался оградить штурмовые отряды от процесса великой национальной переплавки. Рем подчёркивал противоречия со всеми другими сторонами и восхвалял особое сознание СА: «Только они добьются чистого, неискажённого национализма и социализма и сохранят их» [528]. Своих командиров он предостерегал от занятия постов и почётных мест в новом государстве.

Если его соперники Геринг, Геббельс, Гиммлер, Лей и многочисленные люди из третьего ряда свиты Гитлера расширяли своё влияние, завоёвывая положение, дающее власть, Рем пытался идти противоположным путём: готовить при помощи последовательного роста своих формирований, которые вскоре увеличились до 3, 5 – 4 млн. человек, государство СА, которое в один прекрасный день будет «надето» на существующий строй.

Естественно, что при таких обстоятельствах вновь стали давать о себе знать старые противоречия с политической организацией – неприязнь воинствующих революционеров к толстошеим эгоистам из среднего сословия, заполнявшим ПО, которые, пыхтя в жмущих вицмундирах, в большинстве случаев однозначно превосходили их в мелкотравчатой борьбе за «тёплые местечки» и позиции. Недовольство ещё больше выросло, когда Гитлер со все большим нажимом стал требовать прекращения революционного разгула. Уже в июне 1933 года началась ликвидация многочисленных «диких» лагерей СА для содержащихся под арестом, вскоре после этого были распущены первые части вспомогательной полиции. Сторонники Рема напрасно напоминали о жертвах, которые они принесли, о боях, которые они выдержали, они чувствовали себя обделёнными как забытые революционеры упущенной революции: Рем уже в июне 1933 года резко выступил против все чаще звучащего заявления, что захват власти закончен и задача СА выполнена. Тот, кто требует усмирить революцию, предаёт её, – заявил он, – рабочие, крестьяне и солдаты, которые маршировали под его штурмовыми стягами, завершат свою задачу, не обращая внимания на приспособившихся «обывателей и нытиков»:

«Устраивает это вас или нет, – мы продолжим нашу борьбу.

Если вы наконец-то поймёте, о чём идёт речь, – вместе с вами! Если вы не хотите – без вас! А если надо будет – против вас!» [529]

В этом состояло значение лозунга «Второй революции», который с того момента курсировал в казармах и штабах СА: она должна была помочь подняться на ноги погрязшему в тысячах жалких половинчатостей и компромиссах или даже преданному захвату власти весной 1933 года и привести к полной революции, завоеванию всего государства. Этот клич часто расценивался как доказательство существования среди коричневых соединений хотя бы расплывчатого проекта нового общественного устройства. Но из тумана фраз о «священной социалистической воле» никогда не вырисовывалась поддающаяся определению концепция, и никто не был в состоянии описать, каким все же будет государство СА.

Этот социализм никогда не выходил за рамки грубого, не прошедшего стадии рефлексии милитаризированного коммунизма, который у самого Рема и его ближайшего окружения принимал ещё более резкие формы под воздействием социального сознания кучки гомосексуалистов, окружённой враждебным внешним миром; государство СА, если характеризовать его некой формулой, было не чем иным, как государством, которое должно было решить действительно отчаянную социальную проблему многочисленных безработных штурмовиков. Наряду с этим речь шла и об обманутых устремлениях политического авантюризма, прятавшего свой нигилизм под политической маской идеологии национал-социалистического движения и не желавшего понять, почему это он после одержанной наконец победы должен распрощаться с приключениями, борьбой и «живым делом».