Я был адъютантом Гитлера - фон Белов Николаус (читаем полную версию книг бесплатно txt) 📗
Не считающееся ни с чем перенапряжение людей и техники сделалось постоянным состоянием. Причиной тому был недостаток свежих отдохнувших дивизий. В 1941 г. Гитлер бросил на Восточный фронт все находившиеся в его распоряжении дивизии. Никаких сколько-нибудь значительных резервов уже не имелось. Русское пространство было для вермахта слишком велико. Расстояние от Ленинграда до Эльбруса на Кавказе равнялось 3000 км. Гитлер предпринял поход на Россию, предполагая, что ему удастся сломить силы противника точно так же, как это удавалось в предшествующих кампаниях. В России все было по-другому. У противника имелись неисчерпаемые резервы. В эти недели и месяцы впервые выявилась недостаточность сил для поставленной Гитлером задачи.
Сегодня мы знаем: Сталин смог снять свои войска с дальневосточной границы потому, что шпион Рихард Зорге сообщил ему: японцы о войне против России не думают. Это, а также американская помощь дали ему силу, необходимую для того, чтобы выдержать германское нападение и, более того, заставить наши армии обороняться, а зимой 1941-1942 г. оттеснить их на грань пропасти.
То было крупным поворотом в войне. Но оптимизм Гитлера в этой силовой борьбе против всего мира никоим образом не понес ущерба, ибо он, как и прежде, верил в то, что англичане ради сохранения своей мировой империи от войны с Германией откажутся. Надежда весьма незначительная, но фюрер видел, что размах военных усилий все больше переходит к Америке. Отсюда он делал вывод о гегемонии США в будущем над всеми западными демократиями, включая и английскую. В весенние месяцы 1942 г. Гитлер все еще считал возможным удержать и укрепить свою силовую позицию.
Весной 1942 г. русские постоянно предпринимали наступления на различных участках фронта от севера до юга. Они, в некоторых местах прорывая немецкую линию фронта, добивались частных успехов, но решающих достигнуть не смогли. Демянский котел и окруженный Холм остались в нашей памяти как пример мужественной обороны их гарнизонов, снабжавшихся только по воздуху. В этом зимнем сражении были и такие выдающиеся солдаты и офицеры, которые борьбу за Германию считали само собою разумеющейся обязанностью, ибо до сих пор Гитлеру все удавалось. Почему же тому не быть и впредь, если каждый в отдельности будет делать все от него зависящее и биться до последнего! Фюрер отдавал должное этому личному мужеству.
Гитлер и генералы сухопутных войск
Гораздо хуже обстояло дело с отношением Гитлера к командованию сухопутных войск. Здесь, несмотря на неустанные попытки Шмундта, за редкими исключениями, никакого улучшения не наблюдалось. Говоря со своими старыми товарищами по борьбе, такими, как Борман, Гиммлер и Геббельс, фюрер выражался по адресу этих генералов отрицательно, а порой грубо и резко. Дело доходило до того, что большинство генералов, контактировавших с ним, Гитлера лично даже не знало или знало мало. Сами они вели себя корректно, но замкнуто и не находили подходящих слов, чтобы заговорить с ним о проблемах и трудностях. Мы, адъютанты, имели обыкновение перед докладом фюреру давать таким посетителям соответствующие советы, как, по возможности, держаться посвободнее и вызвать у него соответствующий интерес. Некоторым из них все-таки удавалось в присутствии Гитлера сказать несколько слов, но большинство молчало.
В эти времена зачастую к нему являлось много высших офицеров, которым фюрер вручал Рыцарский крест или другие высокие награды. Наиболее беззаботно и раскованно держались молодые офицеры. Что касается офицеров люфтваффе, то среди них почти не встречалось таких, кто при фюрере проглатывал язык. Ему можно было говорить даже неприятные вещи, поскольку он придавал большое значение тому, чтобы узнавать плохие новости как можно раньше; все дело, разумеется, было в той форме, в какой они преподносились.
От Удета к Мильху
После смерти Удета в командовании люфтваффе произошло значительное изменение. Гитлер и Геринг передали ответственность за ее вооружение Мильху. Геринг пошел на это неохотно. Но он знал, что фюрер придавал этому значение, да и сам не видел другого выхода
Мильх был человек крутой, идущий напролом и пробивной, суровый к самому себе. Тому, что он обнаружил, заняв пост генерал-авиамейстера, и что ему надлежало теперь привести в порядок, он просто ужаснулся. В первую очередь Мильху было важно увеличить ежемесячный выпуск самолетов. В 1942 г. он повысился в сравнении с декабрем вдвое: с 250 почти до 500 ежемесячно. Но перестроить производство на выпуск многомоторных самолетов Мильх не решился. Это явилось бы такой мерой, которая едва ли дала бы результат еще в этой войне. Своей главной задачей он считал увеличение производства истребителей. Мильх знал планы английского вооружения, предусматривавшие огромный рост числа бомбардировщиков. Этому он мог противопоставить в первую очередь только истребители и зенитки.
Вот с такими взглядами Мильх и стартовал в 1942 г., в конце января явившись в Ставку фюрера. Он изложил их Гитлеру и выдвинул свои требования. К сожалению, мне пришлось увидеть, что фюрер вновь наложил ограничения на вооружение люфтваффе, ибо вооружение сухопутных войск именно в ту зиму стояло для него на первом плане. Это было понятно, но тем не менее я воспользовался случаем обратить его внимание на трудности с вооружением нашей авиации. Я, как и Мильх, мысленно уже видел устремившиеся на нас сонмища мощных бомбардировщиков при отсутствии у нас достаточной противовоздушной обороны. Гитлер опять адресовал меня в 1942 г:, когда мощь России будет сломлена. Поверить в это я не мог, но ничего не возразил – ведь до сих пор фюрер всегда оказывался прав.
В первые январские дни нового года Гитлер был озабочен положением на Восточном фронте еще сильнее, чем прежде. Хотя и с колебаниями, он, пойдя навстречу просьбе Клюге, все же утвердил план отвода войск на определенную им самим линию фронта. Тем самым была сокращена дуга возможного прорыва на отдельных ее отрезках. Однако наибольшие трудности были преодолены срочной подброской запасных частей. Лишь медленно улучшалось катастрофическое положение с железнодорожным транспортом. Немецкие локомотивы не годились для российской низкой температуры воздуха. Замерзшие, они стояли повсюду на путях. Министр путей сообщения Дорпмюллер, вместе со своим статс-секретарем вызванный фюрером, доказал, что понимает возникшие трудности и принимает энергичные меры. Гитлер потом не раз отмечал заслуживавшие похвалы действия «синих» железнодорожников.
Мальта
В последних числах 1941 г. Гитлер дал приказ перебросить крупные части 2-го воздушного флота (командующий – Кессельринг) на Сицилию и в Северную Африку, прежде всего из-за Мальты. По утверждениям Кессельринга выходило, что овладеть этим островом вполне возможно. Однако его беседы с итальянцами на данную тему привели к переносу намеченной операции на весну. А пока немецкие и итальянские самолеты, начиная с января 1942 г., почти непрерывно бомбили Мальту. Когда же в конце марта сочли, что остров уже готов для штурма, итальянцы вдруг от него отказались. Перед Кессельрингом встали другие задачи – поддержка операций Африканского корпуса и обеспечение транспортного подвоза через Средиземное море, а это предъявляло повышенные требования к его воздушному флоту. Таким образом, интерес к этому важному бастиону противника в Средиземноморье угас.
Кессельринг был для района Средиземного моря командующим подходящим. Ему, всегда весьма любезному и коммуникабельному, были открыты все двери и учреждения, что облегчало его общение с такими трудными итальянцами. Его отношения с Роммелем не выходили за рамки военной субординации. Кессельринг знал потребности Африканского корпуса и сделал многое для поддержки запланированного удара Роммеля в направлении Египта. Но командир Африканского корпуса зачастую выдвигал невыполнимые требования и тем очень отравлял жизнь Кессельрингу. Гитлер питал большое доверие к человеческим качествам Кессельринга, ожидая от него, что тот со своими задачами справится, и не обманулся. Фюреру нравились серьезный подход Кессельринга к делу и его высокое чувство ответственности, а также его веселый, сердечный нрав. Кессельринг был оптимистом.
