Черчилль - Бедарида Франсуа (книги онлайн TXT) 📗

Глава восьмая

ЗАКАТ. 1945—1965

Политический лидер, снискавший мировую славу, между прошлым и будущим

Все лето 1945 года Черчилль тяжело переживал свою неудачу. Оттого, что он сам впервые придал выборам ярко выраженный личностный характер, поражение было еще горше. Черчилль впал в глубокую депрессию. Ему казалось, что он утратил навсегда и свой авторитет, и свою популярность. Кроме того, оглушительный успех лейбористов означал, что новые выборы состоятся не раньше 1950 года. Иными словами, на пять или шесть лет национальный герой оказался не у дел.

Конечно, Черчилль уже не раз доказывал, что у него достанет мужества перенести любое несчастье. Поэтому, несмотря на подавленное настроение, он старался побороть охватившее его отчаяние. Бывший премьер-министр оставил Уайтхолл и поселился в самом центре Лондона, недалеко от Гайд-парк Гейт, — в южной части Кенсингтонского квартала. Там он провел последние двадцать лет своей жизни, там и в Чартвелльском поместье.

Однако горечь пережитого Черчиллем поражения отравила и его семейную жизнь. В доме царила тяжелая атмосфера. Вконец измученная Клементина страдала от раздражительности и агрессивности супруга. Она чувствовала, что их разделяет стена непонимания, ведь она одна воспринимала провал Черчилля на выборах как милость Божью. Об их размолвках свидетельствует письмо, написанное взволнованной Клементиной дочери Мэри: «Нам сейчас приходится нелегко, а мы, вместо того чтобы поддержать друг друга, то и дело ссоримся. Конечно, это я во всем виновата, но такая жизнь слишком тяжела для меня. Он очень подавлен, поэтому с ним так трудно» [368].

Дети один за другим разочаровывали родителей. Рандольф вел скандальный образ жизни, одно время отец даже запретил ему переступать порог своего дома. Это случилось после того, как блудный сын избил Сару, вернувшись как-то домой пьяным и себя не помня от гнева. Брак Дианы с Дунканом Сэндисом рухнул, а супруга Сары Черчилль на дух не выносил. И только Мэри была родителям утешением и отрадой. В 1947 году она вышла замуж за блистательного гвардейского капитана Кристофера Сомса, будущего депутата и дипломата, и лишь смерть лорда Сомса в 1987 году положила конец их счастливому союзу.

Другим поводом для печали было постепенное осознание того, что влияние Великобритании в мире ослабевает. За какой-нибудь десяток лет соотношение сил на мировой арене заметно изменилось, и социальное превосходство Англии, равно как и дальнейшее существование Британской империи были поставлены под сомнение. Англия была единственной страной, участвовавшей во Второй мировой войне от начала и до конца, с первого дня и до последнего, и единственной страной в Европе, чья территория не была ни завоевана, ни оккупирована. Однако если Британии и удалось ценой героических усилий и во многом благодаря Черчиллю выйти из этой войны победительницей, наступивший мир не принес ей ощутимого облегчения. Наступили суровые времена, не оправдавшие радужных надежд англичан, — страна обеднела, потеряла часть территорий и, хотя многие этого еще не осознавали (и в первую очередь великий старец, олицетворявший британское величие), опустилась до уровня обычной среднестатистической державы. Конечно, Соединенное Королевство являлось членом Великого альянса, но разве могло оно сравниться с двумя сверхдержавами, поделившими между собой послевоенный мир? Британия могла лишь равняться на одну из этих стран.

Из войны Соединенное Королевство вышло обескровленным, понеся тяжелые потери: 365 тысяч человек были убиты (из них около 100 тысяч — мирные жители), 250 тысяч домов разрушены, четыре миллиона — повреждены, пятая часть школ и больниц не работала. Что же касается материального ущерба, то Великобритании пришлось пожертвовать четвертью своей казны, а именно семью с половиной миллиардами фунтов стерлингов.

Однако Черчилль, возглавивший партию консерваторов, а следовательно, и оппозицию, мало интересовался внутренней политикой. Поэтому он не мог справляться с возложенными на него обязанностями лидера оппозиции. Ни у кого не вызывает сомнений тот факт, что на протяжении шести лет Черчилль плохо справлялся с этой ролью. Прежде всего потому, что он очень много ездил, без конца брал на себя новые обязательства и часто отсутствовал. Во-вторых, вместо того чтобы подготавливать очередную парламентскую «баталию», согласуя свои действия с коллегами, он предпочитал сражаться с противниками в одиночку. Его речи были, как всегда, блистательны, но мало эффективны там, где гораздо больше пользы принесли бы выступления сводного хора, а не одинокого солиста. Черчилль не критиковал общий курс правительства, не предлагал альтернативных решений, он лишь с удовольствием изобличал недостатки и оплошности отдельно взятых министров, вгоняя их этим в краску. Наконец, ораторский стиль Черчилля уже давно вышел из моды, и его речи трудно было назвать «выступлениями на злобу дня».

Впрочем, у лидера консерваторов практически не вызывали сочувствия усилия более молодых и честолюбивых членов партии, таких, как Гарольд Макмиллан или Р. А. Батлер, твердо решивших модернизировать идеологию тори. Их «неоконсерватизм» резко отличался от изжившего себя консерватизма двадцатых — тридцатых годов и отвечал чаяниям послевоенного британского общества. Тем не менее созданный в 1945 году Отдел изучения консерватизма, главный орган обновления партии, которым руководил Батлер, не вызвал ни малейшего интереса у Черчилля. Однако, хотя главного консерватора часто упрекали в отсталости взглядов и неспособности понять новую Англию и новое поколение, причина его равнодушия к внутрипартийным преобразованиям крылась совсем в другом. Политическое чутье Черчилля, не притупившееся с годами, и его завидный практицизм подсказывали ему, что нужно оставить в покое «государство всеобщего благосостояния», восстановить свободу предпринимательства («сделать народ свободным») и придерживаться центристской линии в политике. Впрочем, «центристская линия» означала сочетание социального патернализма и либерализма в экономике, к которому всегда стремился старый аристократ. Зато чувство юмора у Черчилля было по-прежнему отменным, о чем свидетельствует такой случай, поведанный одним из его соратников. Встретив как-то своего шефа, рассказчик посетовал ему, что жизнь-де нынче не такая увлекательная, как прежде. На что Черчилль ответил: «Что вы хотите? Не может же война продолжаться вечно!» [369]

Лишь когда речь заходила о делах империи или затрагивался вопрос деколонизации, лидер оппозиции вновь становился необыкновенно активным и воинственным. Особенный интерес Черчилль проявлял к ситуации в Индии. Он упрямо стоял на своем, хотя и чувствовал, что пытается догнать вчерашний день. В 1942 году под давлением Рузвельта и лейбористов ему пришлось пообещать предоставить Индии после войны право самоопределения. Однако Черчилль рассчитывал, что ему удастся отложить обсуждение деталей и сроков реализации договора на неопределенное время. После войны лукавому аристократу пришлось взглянуть правде в глаза: правительство Эттли окончательно и бесповоротно даровало Индии независимость 15 августа 1947 года. Для старого империалиста потеря «жемчужины» империи была настоящей трагедией, он горячо осуждал это постыдное ренегатство. «С глубокой скорбью, — восклицал он в палате общин, — смотрю я на это ничем не оправданное отступничество от Британской империи, от ее славы, от ее прошлого, подаренного человечеству. (...) Немало найдется достойных людей, готовых защитить Великобританию от врагов, но никто не сможет защитить ее от нее самой» [370]. Временами его охватывало отчаяние, он не верил в свой народ, у которого, по его мнению, не было внутреннего стержня и который ожидало безрадостное будущее. Так, в конце 1947 года верный Ковилл заметил: «Уинстону сейчас приходится нелегко. Он убежден в том, что страна обречена на глубочайшую экономическую депрессию. По его словам, тревога, которую он испытывал во время битвы за Англию, по сравнению с тем, что он испытывает сейчас, была лишь легким беспокойством, которое обычно испытываешь, заслышав „лай шавки“. Он считает, что выбраться из этого бедственного положения нам помогут лишь сила духа и единение народа, которых нам сейчас так не хватает. Мы должны избавиться от зависти, недоброжелательства, прекратить все ссоры. Черчилль говорит, что за всю свою жизнь он никогда еще не был в таком отчаянии» [371].