Единственный чеченец и другие рассказы - Блажко Антон (книга бесплатный формат .TXT) 📗
Огибая скальный выступ, он услышал возглас, затем окликнули:
-- Гляньте, товарищ старший лейтенант!
Боец-"годок" указывал пальцем в небо, отирая рукой пот. Задрав голову, Федорин не сразу разглядел, что там, выматерился и начал карабкаться по осыпи сбоку от лба. На его поверхности росли кривые деревья, пронизавшие корнями тонкий грунт, известняк, и стоящее у края простирало над обрывом ветвь, увенчанную перевернутой десятилитровой банкой. Кому понадобилось тащить ее сюда в давние времена, извращаться странным образом? Безвестные чертовы шутники, допив кукурузную сивуху или вино, насадили тару на побег вместо того, чтобы просто грохнуть о камень, а упрямое растение не согнуло длань, не ветрам позволило сбросить ее, вскинуло над скалой, точно какой-то дикий фонарь... Изнутри стекло заполнилось прелыми листьями, однако снаружи его исправно мыли дожди и протирали соседние колышущиеся прутья. Подвижный маячок при известном освещении мигал зайчиками, принудив их совершить целый рейд по горам.
Вскинув автомат, Федорин опомнился, не хватало получить на шум от своих и чужих.
-- Разбить эту дрянь к матери, чтоб не светилась больше!
Длины прикладов не хватило, под градом щебня склянка звонко разлетелась, обнаружив на конце ветки комок своей формы из отростков с бледной листвой. Теперь можно было идти назад с чувством выполненного долга.
Сразу выяснилось и обратное направление, край седловины открылся из-за ближнего выступа. У следующего подъема Федорин позволил бойцам сесть, побулькать флягами. В оврагах встречались кое-где ручьи, но тощеватые и мутные, выручил запас. И тут донеслось приглушенное расстоянием, но вполне отчетливое "ббум", затем "пах-пах-пах" стрелкового оружия.
Все невольно переглянулись - началось. Взрыв донесся оттуда, где должны были шуровать "витязи". У Федорина разом упало внутри от мелькнувшего "влип", теперь отоварят на полную, дупло будет с пушечный ствол. А то и до увольнения, как еще повернется... Вскочил первым:
-- За мной!
Давно он так не бегал, стегаемый мыслью о последствиях дурацкого самовольства. Откуда взялись силы - обогнал пацанов, перемахивая буреломы, штурмуя крутые склоны на четвереньках. Свистел ветер в ушах, ветки секли кожу, запредельным дыханием жгло грудь. Татаканье перестрелки стало слышнее, перемежаясь хлопками гранат. Парни отстали, Федорин сам чувствовал предел и в марафонском запале не успел что-либо понять, когда из кустов навстречу резанула очередь, прошуршав дождем в листве. Рухнув подкошенным, он успел вскинуть автомат и выдать куда-то перед собой, не целясь. Бойцы попадали выше, на увале, поддержали его огнем. Рожок вмиг опустел и не хотел отцепляться, справившись, трясущимися пальцами он долго рвали клапан "лифака". Федорин лежал невыгодно, почти открыто, сделал инстинктивное движенье к дереву, из которого пуля с визгом тотчас выщепила лучину. Казалось, били со всех сторон, ощущая впервые смертный ужас, частью сознания он понимал - если нарвались на крупную группу, опытные "духи" сейчас возьмут их в кольцо и передавят, как цыплят. Жахнул почти в упор подствольник, оглушенный Федорин выскреб из кармашка зеленый кругляш с белым пластиковым взрывателем, рвал кольцо, пока не сообразил отогнуть усики, швырнул как сумел и, выждав просвист осколков, на карачках метнулся вбок...
---------------------------
Качество оперативной армейской связи неизбывно оставляет желать много лучшего, тем более в горах. По мере продвижения спецназа контакт с ним становился все спорадичнее, расположившиеся на седловине войска ловили обрывки сообщений и передавали их вниз начальству, вообще не слышавшему на своей дороге ни хрена. "Щит" загнал, видно, собственного крикуна на высотку и сносно доложил: обнаружена база противника (избушка-землянка, как обычно), даже не заминированная, с бое- и прочими припасами, а именно консервами отечественного производства и присоленной бараньей ногой. В казане стояла теплая еще жратва, на столе грязные тарелки - по всему "чичи" выпасли ситуацию и смотались, возможно даже недалеко.
Полкан велел найденное взорвать, собрав документы, бумаги, всю представляющую развединтерес ерунду и немедленно вертаться. Результат есть, "двухсотые" никому не нужны. Витязи начали готовить фейерверк, продвинувшись частью сил дальше, через пятнадцать минут их связной проорал: ведем бой, противник неопределенной численности, но жарко. Квадрат такой-то, как насчет поддержки? Отрядовцы приравнивались чуть не к целому батальону, но количеством составляли не больше пятидесяти человек. Комбат-один доложил вниз.
-- Мать вашу, какая еще поддержка? - забулькали наушники скрипучим визгом сводного командующего. - Авиацию им вызвать, что ли? Отходить немедленно, вы прикроете их огнем по мере приближения, с места не трогаться, в "зелень" не углубляться. Ясно?
Штатный майор Паляница, командир первого батальона, сбросил головные телефоны и повернулся к заму по составу:
-- Тьфу, б... штабная! Передай - со мной идут первая и вторая роты, ты остаешься в бате за главного, связиста ко мне.
Зам, пожав плечами, отправился исполнять. Взяв микрофон, Паляница нажал передачу:
-- "Волна-2", где старший твой?
Ответил искаженный металлом бас Стекольникова:
-- Внимательно!
-- Отряжай мне одну роту, принимай здесь командование.
-- Викторыч, давай я схожу!
-- Не препираться, товарищ почти полковник. Видишь горку на сто пятьдесят градусов? Там "узелок", выкат "клубков" сам на сам, в темпе. Принял? Тогда все.
Обозначив кодом место соединения и порядок движения рот, он передал микрофон с наушниками водителю в транспортере. Услышав переговоры, нижняя рация возмущенно захрюкала, но ей никто уже не отвечал.
Во втором батальоне три штатных тщедушных роты за отсутствием командиров свели до летнего набора в неполных две. Кого послать из офицеров, колебаться тоже не приходилось, и Стекольников крикнул состоявшему на выезде при нем порученцу:
-- Баранова ко мне!
------------------------------
...Бегство осталось в памяти сплошным огненным кошмаром. Федорин не умел командовать в бою и вообще забыл о своей роли, имевшие опыт бойцы приучены были к руководству и отстреливались вразнобой, каждый по себе. Когда он проорал "Бежим!" из какой-то ложбинки, была упущена последняя возможность организованного отпора и выхода. Все прянули назад, смешав огонь и поневоле обратясь к врагу спиной, выползали по-змеиному и карабкались прочь на четвереньках. Кто-то пытался согнувшись перебегать, падал и жался в прелую листву под затяжными очередями, нацеленными прямо в сердце и выбивающими окончательно понимание, на каком ты свете есть. Федорин полз ящерицей на животе, зарываясь в рыхлую лесную землю, скатился в яму и пропахал ее до конца, сузившегося в ширину тела, греб руками и подошвами, стремясь укрыться куда-нибудь, ввинтиться в проклятую глину от свинца. Что-то рухнуло сверху, он выпустил автомат и забился, пытаясь вытолкнуться на руках, позабыв про штык на поясе, но над ухом захрипели:
