Охотники за охотниками. Хроника боевых действий подводных лодок Германии во Второй мировой войне - Бреннеке Йохан
1 апреля 1940 года верховное командование отдало приказ:
«Начать «Операцию Везерюбунг 9 апреля в 05.15».
Целые недели подводные лодки, большие и малые, держались вблизи голых скал островов норвежского побережья. Когда они всплывали, гигантские валы начинали швырять их, ледяные волны заливали мостик, за минуту верхняя вахта на мостике промокала до костей. Подводников бросало в дрожь, и не только потому, что промокали до нитки, а и при мысли, что через несколько дней им придётся проникать в эти фьорды, эти тёмные зловещие проходы, которые манили их не более, чем врата в иной мир. Единственно приятным в этой действительности были разве что рваные облака над головой да крупные бурые норвежские чайки, с пронзительным криком носившиеся за немецкими подводными лодками.
С лодки «U-47», которой командовал Прин, заметили три линкора. Они шли полным ходом на север и скрылись за горизонтом. Перехватить их Прин не мог. У лодки не хватало хода для такой работы. А как там обстояло с новыми лодками? Ходили кое-какие слухи о некоем господине Вальтере и его засекреченной работе в доме из красного кирпича в Киле. Среди офицеров поговаривали, что, вроде, речь идёт о новом типе двигателя, который будто бы позволит развивать скорость хода до 26 узлов. Правда, наверняка пока никто ничего не знал, даже командиры флотилий.
У Прина, как и у всех, торпедные аппараты были загружены новыми типами торпед. Они не выдавали пузырьками воздуха траекторию торпеды и имели новый магнитный детонатор. Эти торпеды уже как месяцы доказали свою эффективность. И были просты в обслуживании. Торпеда устанавливалась на определённую глубину. Она проходила под судном, магнитный взрыватель на носу торпеды приводился в действие магнитным полем судна, и торпеда взрывалась под самым килем судна. Поражающий эффект этих торпед был потрясающ.
На эти торпеды немцы – Редер, Дениц, командиры, специалисты по торпедам, конструкторы – возлагали большие надежды.
Они ещё не знали, что их надеждам было суждено превратиться в лёгкий дым.
На одной из лодок старшим помощником был Эрих Топп. Позже он станет капитан-лейтенантом и командиром лодки, будет награждён Рыцарским крестом с мечами. У Топпа были свои идеи насчёт использования лодок в норвежских водах. Он не делал из них секрета перед своим командиром. В своём дневнике он писал:
Для этих целей лодки не годятся. Лодки созданы как разрушители торговли, и, чтобы быть эффективными, им нужен большой простор в открытом море. Иногда их можно использовать для неожиданных атак в роли рейдеров в прибрежной зоне. Но это против природы корабля – действовать в узком фьорде. В зависимости от времени года, в этих широтах приходится иметь дело с короткими ночами или вообще их отсутствием, когда солнце светит и в полночь. В таких условиях лодки не имеют времени для зарядки батарей. Фьорды предлагают такие акустические условия, которые, к сожалению, весьма выгодны противнику. Фьорды представляют собой проблему и с навигационной точки зрения, потому что гидрографические сведения о них неадекватны требованиям подводников. Ведь карты показывают точные глубины только для тех каналов, которые обычно используются торговыми судами, и оставляют без внимания их периферию или малые второстепенные фьорды, которые лодки могли бы использовать в качестве укрытия.
Мы несколько дней лежим здесь в норвежских фьордах, маленьких неизвестных фьордах среди лабиринта норвежских скал. Тут изредка увидишь маяк на выдвинувшейся в море скале. Лишь то там, то тут видно спрятавшиеся от ветра малюсенькие домики, которые будто ищут убежища в этом хаотическом нагромождении скал, где нет ни милосердия, ни удобства, ни спасения.
Пока что нам приказано наблюдать и докладывать о передвижениях противника. Атаковать разрешено только британские корабли. Но пока мы ни одного не видели. Но зато мы можем любоваться величественной природой, мы уже различаем индивидуальность некоторых пиков, до невозможности чёрных ущелий и обрывов, серо-голубых склонов, на которых лежит вечный снег.
Тревога обычно звучит в одно и то же время, так как весь день мы должны лежать тихо и незаметно.
Иногда, как в пасхальное утро, ранние часы приносят нам шквалы града и снега. И мы стоим на поверхности, и при этом иногда берега фьордов закутаны утренним туманом или закрыты от нас снегом, и мы наслаждаемся часами драгоценной свободы. Но такое случается редко. По большей части над нами холодное голубое небо, а дни преобладают светлые и прозрачные.
Дневную красоту фьордов мы можем наблюдать только в перископ.
Каждый, до кого доходит очередь постоять у перископа, замолкает. В центральном посту тихо, как в могиле. На нас окружающая природа действует благоговейно. Могут буйствовать бури, со скал стекать в долины потоки воды, ледники освобождаться от старого льда под напором нового, но гряда горы будет стоять и стоять не шелохнувшись.
Каждый день приходится напоминать себе, что здесь идёт война, и в такой торжественной тишине и величественном окружении в это нелегко поверить…
С последними лучами солнца мы всплыли на поверхность и снова оказались в окружении бесконечно переменчивой красоты этого уникального пейзажа. Все мы – командир, механик, рядовые моряки – находимся в плену его очарования.
Воздух был холоден и кристально чист, на небе ярко сверкали звёзды. Только гребни гор были скрыты за вереницей пушистых облаков. Ещё не увял последний свет дня.
Потом за горами заморгала полоска света, сначала сделалась ярче, затем потускнела, потом появилась ещё одна, вначале нежная и слабая, потом ещё одна, и так пошло и пошло, пока весь горизонт не охватило каскадом света, сходящимся к зениту. Северное сияние.
По пятнадцать часов в день в течение шести недель мы проводили под водой, дыша нездоровым воздухом. Мы не смели использовать ежедневно более чем дневной запас кислорода, которого у нас было на шесть недель. Число ящиков с патронами поташа для регенерации воздуха тоже было в ограниченном количестве.
И всё время приходилось быть бдительными, потому что противник мог появиться в любой момент.
И мы ждали его, ждали, ждали…
6 апреля.
Получили кодовое слово – «Хартмут». Нарвикская кампания началась. Все были чрезвычайно возбуждены, после того как командир объяснил цель операции.
8 апреля.
Утром мы вынуждены погрузиться из-за приближающегося эсминца, который внезапно возник из тумана. Опознать эсминец было невозможно, но мы предположили, что это германский патрульный эсминец.
Что это – наши эсминцы готовят какой-то трюк?
А они прорвутся в Нарвик?
В ночь с 8 на 9 апреля мы заняли промежуточную позицию.
9 апреля, 04.00.
Когда мы всплыли, то с большим облегчением прочли полученную радиограмму: «Подводным лодкам следовать в Нарвик. Нарвик в германских руках».
Прошёл одиночный корабль. Через несколько часов мы услышали радиограмму эсминца «Гизе»: «Прошёл остров Барей».
Наконец пришла радиограмма от командования подводным флотом: «Занять боевые позиции!» На полном ходу мы направились на свою позицию. Ещё стоял туман.
Внезапная тревога: впереди показался силуэт подводной лодки. При нашем приближении она исчезла.
– Спокойствие! Полное спокойствие! – раздался голос командира. При этом он сделал умоляющий жест рукой, словно дирижёр, дающий оркестру знак играть пьяниссимо.
В перископ ничего не было видно. Но гидрофоны улавливали тихий шум электромоторов.
– Проклятье! – вырвалось у командира. – Надо поторопиться, а то этот парень нас опередит.
Мы всплыли и пошли самым полным ходом. Танцующие снежинки падали так густо, что мы не видели носа собственной лодки. А никто из офицеров этих мест не знал.
Незадолго до того, как мы подошли к острову Траней, погода прояснилась. Мы обогнал ту лодку.
Впереди увидели пароход, входивший в бухту. Мы пошли за ним в кильватере. Вскоре на корме мы прочли его название – шведский танкер «Страсса». Его команду охватила паника, как только они увидели нас. Люди забегали по верхней палубе, стали надевать спасательные жилеты. Потом они взялись было спускать шлюпки. Некоторые размахивали руками, не зная, видимо, что делать. Фьорд был узким. Даже очень узким. По обеим сторонам высились отвесные скалы, хребты их были покрыты снегом. Наступал конец холодов, но там холодный ветер гулял во всю.
