Война и революция в России. Мемуары командующего Западным фронтом. 1914-1917 - Гурко Владимир Иосифович (читать книги .txt, .fb2) 📗
Даже без полевого бинокля было видно, что над всеми большими зданиями вывешены белые флаги с красными крестами. Позднее мы выяснили, что некоторые из этих домов действительно были приспособлены под госпитали; другие, как сообщили нам их жильцы, были намечены для той же цели; так же использовались и все школьные здания. Поскольку это оказался первый случай, когда один из моих полков шел в бой в моем присутствии, я счел правильным, отдав все необходимые распоряжения, присоединиться к первому уланскому эскадрону. Итак, шагая рядом с штабс-ротмистром Македонским в передовой цепи спешенных улан, я двинулся в направлении ближних подступов к Маргграбове, откуда была слышна беспорядочная винтовочная пальба, которую вели из садов и окон домов, отмеченных эмблемой Красного Креста. Откуда-то с фланга доносились пулеметные очереди; два наших пулемета открыли ответный огонь. Германский пулемет, установленный, как видно, в окне высокого здания, замолчал. Цепь наших улан, временами постреливая, упорно двигалась к садам, опоясывавшим уютный городок. Было предельно ясно, что делать мне впереди атакующих цепей совершенно нечего, но существовало множество причин, заставлявших меня оставаться именно там вопреки букве устава, в котором записано, что командующий не должен уделять все внимание одному маленькому участку, поскольку это неизменно оборачивается вредом для общего развития боя. Это основополагающее правило конечно же незнакомо каждому рядовому, однако на солдат присутствие начальника в непосредственной близости от них производит сильное впечатление, так же как и знание того, что командир при необходимости может появиться на самой передовой линии. Я не сомневался, что мое присутствие на линии огня станет известно во всех полках дивизии и впоследствии избавит меня от необходимости лично появляться в передовых цепях, рискуя потерять общее управление боем. Не следует забывать, что в маневренной войне, в отличие от позиционной, которую называют еще траншейной войной, гораздо чаще происходят всевозможные непредвиденные события и неожиданности. Поэтому особенно важно, чтобы командующий отдавал приказы как можно быстрее и своевременно предпринимал меры, необходимые для предотвращения негативных последствий этих неожиданностей. Тем временем наши уланы, подкрепленные спешенными драгунскими эскадронами, постепенно просочились на окраины города; германский огонь по мере их продвижения ослабевал. К этому моменту стало очевидно, что германцы не намерены упорно защищать город, а вместо этого предпочтут его оставить.
К тому времени, когда спешенные кавалерийские части вошли в город, стрельба совсем стихла. Город имел совершенно мирный вид. Почти все магазины были закрыты, но витрины не забраны ставнями, и, как видно, здесь только что прекратили торговать. Из окон на происходящее с интересом глазело много народу; в основном это были женщины. На вопросы о местонахождении телеграфа, почты и телефонной станции они отвечали с готовностью. Все эти здания мы нашли на единственной городской площади. Мой штаб незамедлительно организовал группы для захвата всей корреспонденции и для уничтожения телеграфных и телефонных аппаратов. За разрушение находящегося на крышах телефонного оборудования добровольно взялся адъютант командира моего дивизиона полевой артиллерии артиллерийский подпоручик Шаталов. Взобравшись на крышу, он сначала добросовестно принялся за выполнение задания по совершенному истреблению аппаратуры, не ограничиваясь при этом только битьем изоляторов и обрыванием проводов. Потом, приказав солдатам докончить работу, он начал осматривать окрестности, а в первую очередь проселочные дороги на ближайших подступах к городу. При этом он непрерывно докладывал обо всем увиденном стоящему на площади штабному офицеру. Спустя некоторое время он сообщил, что с одной стороны городка видны небольшие группы вражеских самокатчиков, быстро катящих прочь, а по другую сторону наблюдается какая-то колонна, движущаяся в направлении южной окраины Маргграбовы, которая была прикрыта только очень малочисленными заставами моей спешенной кавалерии.
Эти маневры не грозили мне оказаться отрезанным от перешейков, занятых нашей пехотой. Тем не менее удержание города не входило в мои намерения, а главная задача по выяснению сил, которые германцы сконцентрировали в Маргграбове, была уже выполнена. Вдобавок нам удалось захватить обширную почтовую и телеграфную корреспонденцию, среди которой оказалось значительное количество писем, адресованных в части, которые только намечалось расквартировать вокруг Маргграбовы. Поэтому можно было считать, что наши дела в городке закончены. Выйдя из здания, где наблюдал за сортировкой почты, я очень удивился при виде того, что вся площадь заполнена лошадьми, приведенными сюда пешими коноводами, в чьи обязанности во время боя входил присмотр за конским составом. Когда огонь прекратился, они привели лошадей в городок, рассчитывая, по всей вероятности, на то, что спешенные эскадроны снова сядут в седло и будут отправлены в погоню за отступающим неприятелем. Но что было совсем уж неуместно на площади, так это присутствие здесь в полном составе, даже с зарядными ящиками, конноартиллерийской батареи. Это можно было объяснить только неопытностью батарейного командира. Приближающаяся германская колонна, получив от своих велосипедистов донесение о русских войсках, переполняющих улицы и площадь, могла в любой момент развернуть артиллерию и открыть по городку огонь. Я не думаю, что забота о населении или присутствие красных крестов на зданиях, в которых находилось в общем до сотни больных и раненых, удержала бы германцев от стрельбы по городу. Они прекрасно понимали, что необстрелянные войска могут прийти в крайнее замешательство, когда на узких улицах начнут рваться снаряды.
Я отправил сильную разведывательную партию для наблюдения за направлением движения германских колонн и для того, чтобы задержать их передовые дозоры. Также я распорядился об оставлении города и о движении войск к ближайшему, северному перешейку, охранявшемуся нашими солдатами. Отход из города начался вскоре после полудня. Отступление прошло без особых инцидентов и в отсутствие давления со стороны неприятеля. Наша надежда на получение ценных сведений из захваченных в почтовой конторе писем вполне оправдалась.
В эти дни в небе впервые появились германские аэропланы. Над нашим лагерем постоянно пролетали аппараты «Таубе». Первое впечатление, которое они произвели на русских солдат, очень немногие из которых вообще когда-либо видели аэроплан, достойно упоминания. Как только в небе над ними появлялась воздушная машина, солдаты бросались к своим винтовкам и, не целясь, палили в ее сторону до тех пор, пока офицерам не удавалось убедить их в полной бесполезности такой стрельбы. Через некоторое время большая часть нижних чинов стала относиться к прилету неприятельских аэропланов спокойно, хотя бывали случаи, когда отдельные солдаты открывали по ним огонь, чего поначалу пресечь никак не удавалось. Иногда этот дурной пример оказывался столь заразителен, что солдаты выпускали по аэроплану, летящему на высоте нескольких тысяч метров, обойму за обоймой. Был случай, когда какой-то ротный писарь опорожнил барабан своего револьвера по машине, заведомо находившейся вне пределов досягаемости даже винтовочного огня. Поскольку невооруженным глазом было невозможно отличить черный крест германских аэропланов от красно-бело-синего круга нашей собственной эмблемы, некоторые русские машины были сбиты винтовочным огнем при заходе на посадку на свои аэродромы. Это послужило причиной издания приказа, предписывавшего нашим аэропланам пролетать над своими позициями на малой высоте, чтобы их можно было опознать. Новый порядок, однако, мало улучшил положение, поскольку непрерывно прибывали подкрепления, состоявшие в основном из солдат старших возрастов, никогда не видавших аэроплана и считавших воздушные машины просто за объект, по которому надо непременно стрелять. Они всерьез считали, что такую хитроумную вещь, как летающая машина, могли построить и применять только германцы. Разумеется, эти новоприбывшие солдаты тоже быстро привыкали к аэропланам.
