Гитлер в Вене. Портрет диктатора в юности - Хаманн Бригитта (книги онлайн бесплатно серия .txt) 📗
Но Шёнерер продолжал преклоняться перед Бисмарком и наводнил Вальдфиртель памятниками в его честь. В парке Розенау возвели из гранитных плит посвящённую Бисмарку башню, на верхней платформе которой каждый год разжигали костёр в праздник летнего солнцестояния. На нескольких типичных для Вальдфиртеля ледниковых валунах Шёнерер приказал выбить руническим письмом надпись «Хайль Бисмарк!» — «Да здравствует Бисмарк!». Он оплачивал деревенским трактирам вывески с «поучительными» названиями вроде: «У князя Бисмарка», «У железного креста», «У фельдмаршала Гинденбурга», «У немецкой стражи на Кампе». В честь Бисмарка сажали дубы, а подросткам в Цветтле сотнями раздавали островерхие прусские каски, сделанные из бумаги [935].
В 1873 году, в период биржевого краха и последовавшего за ним экономического кризиса, Шёнерера (ему шёл тридцать второй год), избрали депутатом Рейхсрата от Немецкой прогрессивной партии, то есть от либералов. Он приобрёл известность как темпераментный и несговорчивый политик. В 1876 году, рассорившись с однопартийцами, он покинул либеральный лагерь, стал националистом и борцом с капитализмом, либерализмом, евреями и коррупцией. Роберт Хамерлинг, писатель из Вальдфиртеля, восхищавшийся Шёнерером, назвал его «дерзким глазком жира в постном супе политики». Эта фраза потом кочевала из одной хвалебной речи в другую.
В 1878 году, при оккупации Боснии и Герцеговины, Шёнерер как немецкий националист активно выступал против великодержавной политики Австрии. По его мнению, присоединение этих территорий вредило интересам немцев, так как смещало центр тяжести австрийской политики дальше на юго-восток, увеличивало и так уже большую долю славян в составе населения и означало значительную финансовую нагрузку на австрийских немцев. Кульминацией его протеста стало высказывание: «Всё чаще и всё громче звучит в немецких коронных землях клич: «Когда же мы наконец присоединимся к Германской империи и избавимся от Боснии и прочая!»» [936]
Провозгласив, что «право народа выше права государства», Шёнерер объявил династию Габсбургов бесполезной для «немецкого народа». А вот Гогенцоллернов он считал настоящими правителями «всех немцев». Вследствие таких заявлений Шёнерер приобрёл статус врага государства и оказался под полицейским надзором.
Правительственный осведомитель в 1879 году сообщил о весьма многолюдном собрании в местечке Оттеншлаг в Вальдфиртеле, где Шёнерер возмущался имперской политикой по вопросу национальностей, в особенности оккупацией Боснии: «Потратили десять миллионов на боснийских беженцев, забрав эти деньги у австрийского народа» [937]. Осведомитель комментирует: «Население пребывает в состоянии крайнего волнения, противников у Шёнерера почти не осталось, здесь все за него, он для них настоящий народный предводитель — простой и непритязательный, народ таких любит» [938]. И далее: «В высших классах у него противники наверняка есть, но здесь никто не решается с ним связываться, опасаются его грубости и бесцеремонности» [939]. А вот сообщение того же осведомителя из Гмюнда: «Люди озлоблены, настроения антипатриотические, практически пруссофильские. Шёнерера здесь боготворят» [940].
Бисмарк в роли архитектора будущей «Пангерманской империи», Шёнерер в роли каменщика, обрабатывающего камень под названием «Восточная марка». Титульный лист специального номера газеты «Алъдойчес Тагблатт» ко дню рождения Бисмарка в 1908 году.
Шёнерер в своих выступлениях постоянно ссылался на «волю немецкого народа», чьи интересы не защищает ни государство, ни Рейхсрат, ни пресса, и выставлял себя рупором нации. Слушателей у Шёнерера становилось всё больше, он проявил себя как народный трибун, обладающий яркой харизмой и незаурядными ораторскими способностями, что признавали даже его противники: «Шёнерер — невысокий и тучный, лицо толстое, красное, видно, что любит выпить пива, глазки масляные; первое впечатление не из самых приятных. Но выступая, он преображается. Обычно тусклые глаза сияют, появляется активная жестикуляция, мимика становится выразительной, а голос — звучным, заполняя весь зал. Точно расставляя акценты, Шёнерер доносит до слушателей именно то, что хочет сказать… О характере будет достаточно заметить, что с противниками он груб и резок, с приверженцами нетерпелив, зато с угодниками и льстецами дружелюбен и предупредителен» [941].
Признали нового «вождя» и члены немецких студенческих корпораций, поклонявшиеся национальным идеалам 1848 года и мечтавшие о «Великогерманской» империи.
Несмотря на единодушное неприятие со стороны официальных кругов, Шёнерер оказался в те годы настолько притягательной фигурой, что вокруг него объединились способные молодые политики, стремящиеся к социальным реформам. В 1880-е годы у них родилось множество интересных идей. В 1880-м, например, был основан «Немецкий школьный союз» для финансирования немецких школ и детских садов в областях со смешанным населением. Ближайшими соратниками Шёнерера были молодые интеллектуалы, придерживающиеся немецких националистических взглядов: д-р Виктор Адлер, Энгельберт Пернершторфер, историк и журналист д-р Генрих Фридъюнг, а также д-р Карл Люэгер, который чуть позже изберёт иной путь в политике.
В 1882 году приверженцы Шёнерера разработали т.н. «Линцскую программу» под девизом: «Не либералы, не клерикалы — националисты». В этом программном документе немецкие националисты требовали осуществить обширные социальные реформы: ввести страхование по старости и от несчастных случаев, ограничить рабочий день для женщин и детей, предоставить демократические права, в том числе свободу прессы и собраний. Устройство многонационального государства предлагалась полностью изменить таким образом, чтобы обеспечить немцам ведущую роль. Венгрию планировалось сделать фактически независимой, связанной с Цислейтанией только личной унией. Коронные земли Галиция и Буковина, где процент «ненемецкого» населения был самым высоким, а денежные вливания — самыми большими, исключались из состава государства. Так уменьшалась финансовая нагрузка на немцев — во-первых, и снижался процент поляков и евреев среди населения — во-вторых. Ведь в Галиции и Буковине проживало около миллиона евреев, что составляло больше двух третей от общего числа евреев Цислейтании (1,3 миллиона). Далмация, Босния и Герцеговина должны были отойти Венгрии и вместе с Хорватией образовать в будущем южнославянскую империю.
Связи между оставшимися коронными землями — а это наследные австрийские владения и Богемия, то есть области, ранее входившие в Священную Римскую империю, — следовало существенно укрепить, государственным языком здесь стал бы немецкий, а одной из целей нового государства был бы таможенный союз с Германской империей. Введение всеобщего избирательного права авторы «Линцской программы» допускали только в случае наличия гарантированного немецкого большинства и немецкого языка в качестве государственного.
Все партии выразили готовность обсудить предложенную реструктуризацию, особенно стремящиеся к независимости венгры и многие поляки, которым большая самостоятельность казалась первым шагом на пути к заветному собственному государству. Однако император никогда не пошёл бы без крайней нужды на дальнейшее дробление государства, а чехи никогда не приняли бы немецкий язык в качестве государственного.
Расовый антисемитизм
В 1880-е годы борьба Шёнерера «за немецкий народ» превратилась в ожесточённую борьбу против «жидов». Сначала — против российских евреев, после 1881 года бежавших из царской империи, спасаясь от погромов. Шёнерер и в этом случае стал рупором «народа», выступив 11 мая 1882 года перед Рейхсратом с протестом против «массового притока непродуктивных чуждых элементов», число которых за двадцать лет в Австрии удвоилось, а «в Вене даже утроилось». Он требовал ввести ограничение на въезд по образцу американского антикитайского билля [942]. (12) Рейхсрат отклонил это требование, тогда Шёнерер начал сбор подписей, собрав в результате около пятисот, и проводил различные акции в защиту своего предложения, но всё безрезультатно.
