Пугачев - Буганов Виктор Иванович (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Каратели преследовали не только главную армию Пугачева, которая непрерывно увеличивалась, но и многие отряды, действовавшие в Пензенско-Воронежском крае. Здесь разгорелось всеобщее народное восстание. Отряды повстанцев захватили ряд городов — Верхний и Нижний Ломов, Инсар, Троицк, Краснослободск, Темников, осаждали город Керенск. Простой люд с нетерпением ждал «Петра III» с его пожалованиями вольности и земли. Воронежский губернатор Шетнев доносил Сенату, что «на чернь… никакой надежды полагать неможно, а колико извесно, — они его (крестьяне и прочая „чернь“ Пугачева. — В. Б.) с радостию ожидают».
Повсюду действовали повстанческие отряды. Значительная часть Воронежской губернии, Пензенская провинция были охвачены пламенем Крестьянской войны. В этих местах от рук повстанцев погибли 445 дворян, офицеров. Они нападали на дворянские имения, заводы, фабрики, подвергая их «всеконечному разорению». Пензенский помещик князь И.М. Долгоруков признавался: «…Страх владел всеми, у каждого помещика смерть висела над головой ежеминутно».
Но, как правило, многочисленные отряды, действовавшие в крае, боролись изолированно друг от друга и от главной армии Пугачева. Со всех сторон на правобережье Волги прибывали новые каратели — с запада, откуда их направлял сам Панин, и с востока, из тех мест, где действовали ранее многие правительственные отряды против Пугачева и его атаманов по Яику, в Башкирии, на Урале.
Стихийное, плохо организованное движение восставших в Пензенско-Воронежском крае под ударами карателей Панина, Древица и др. терпело одно поражение за другим. Везде стояли виселицы, глаголи и колеса, на которых висели казненные повстанцы или лежали их истерзанные тела. Казни, пытки, наказания повсюду отмечали путь карательных отрядов.
4 августа Пугачев вступил в Петровск. Сюда из Саратова подошел отряд из 60 донских казаков есаула Фомина. С ними ехал и Г. Р. Державин, по инициативе которого и направили отряд в Петровск, чтобы забрать в нем деньги, пушки, порох, узнать о силах Пугачева. Поэт хотел также подать саратовским властям пример решимости. Подъехав к городу, выслали в него четырех казаков. Повстанцы схватили их и привели к Пугачеву. Тот учинил им допрос:
— Что вы за люди?
— Мы донские казаки, служим всемилостивейшей государыне.
— Зачем пришли?
— Присланы от командира осмотреть, какие люди в город вошли.
— Пришел государь. Служили вы государыне, а теперь будете служить мне. Велика ли ваша сила?
— Нас 60 человек.
— Кто ваш командир?
— Есаул Фомин и еще два офицера.
Пугачев послал одного из донцов обратно в отряд к Фомину с приказом, чтобы он «преклонился» к нему. Потом организовал погоню, и казаки перешли на его сторону. Пугачев сам с ними разговаривал:
— Вы какие?
— Донские, были в Саратове.
— Детушки! Бог и государь вас во всех винах прощает! Ступайте ко мне в лагерь!
Только три офицера ускакали к Саратову, по дороге к ним присоединился ожидавший их Державин, так и не решившийся подать «пример решимости».
Вечером всех донцов привели в пугачевский лагерь. Зачислили в полк Перфильева. Пугачев велел позвать к себе в палатку сотника Мелехова, хорунжих Малахова, Попова, Колобродова. Сели ужинать, выпили по две чарки водки.
— Пейте, детушки, при мне, — обратился к ним Пугачев, — и служите верно.
Те выпили. Пугачев продолжал:
— Какое вы получаете жалованье от государыни?
— Мы от всемилостивейшей нашей государыни жалованьем довольны.
— Хотя бы и довольны, но этого мало и на седло, а не токмо на лошадь. Послужите вы у меня, — не так будете довольны и будете в золоте ходить. А у вас господа съедают жалованье. Слушайте, други мои, был я в Египте три года, в Цареграде три года, да в третьем, не упомню где месте, два года; я все примеры чужестранные узнал; там не так, как у нас. Я знаю, как с господами поступлю.
Отпустил казаков, приказал выдать старшинам по 20 рублей, остальным — по 12 рублей. Но они вскоре, один за одним, бежали от него по дороге. Попав неволей к Пугачеву, донцы, очевидно, не очень-то верили его рассказам, может быть, даже знали, кто на самом деле их расспрашивал, угощал в палатке. Сотник, хорунжие и казаки во время разговоров с Пугачевым не раз говорили, что служат «всемилостивейшей государыне», именовать же его «великим государем» не спешили. Они явно ему не верили и при первом удобном случае покинули войско самозванца.
Пугачев, на которого с севера наседали Меллин и Муфель, приближался к Саратову. Город, один из значительных в Поволжье, насчитывал до 7 тысяч жителей. Гарнизон (780 человек), возглавлявшийся комендантом полковником Бошпяком, имел 15 разных орудий. Известие о взятии Пугачевым Петровска, привезенное Державиным и другими офицерами, породило в городе замешательство. К тому же начались несогласия между Бошня-ком, с одной стороны, и М.М. Ладыженским, управляющим конторой опекунства иностранных поселенцев (в этих местах было немало немецких колонистов), и Г.Р. Державиным — с другой.
Местные жители, в первую очередь крестьяне, с нетерпением ждали Пугачева, освобождения от власти дворян и чиновников. Они давно волновались; с его же приближением началось широкое стихийное восстание.
Пугачев подошел к Саратову 6 августа. Оборону держали солдаты и казаки Бошняка и майора Семанжа. Они не догадались занять Соколову гору, господствовавшую над окрестностями, и Пугачев поставил там свою артиллерию и пехоту. Конницу же направил против сил саратовского гарнизона.
При подходе повстанцев казаки перешли на их сторону. В лагерь к Пугачеву, верстах в трех от Саратова, пришел для переговоров купец Кобяков. Его принял «император»:
— Ты что за человек?
— Саратовский житель Кобяков. Прислан к Вашему величеству от города, чтобы Вы пожаловали манифест. Народ желает Вам служить, да только нет манифеста.
Кобяков вернулся с манифестом, передал его Бошняку. Полковник, не читая, изодрал бумагу, истоптал ее ногами. Купцы же стали расходиться по домам, не желая оказывать сопротивления. Кобяков, их представитель, ездил между солдатами, кричал:
— Поберегите своих!
Бошняк приказал его арестовать. Но никто никого не слушал — выстрелы пугачевских пушек, малоэффективные из-за малого их калибра, все же наделали переполох, и саратовские жители, сначала поодиночке, потом толпами, побежали к повстанцам. Солдаты и вооруженные горожане, которых атаковали пугачевцы, перешли на их сторону. Отворили ворота, и повстанцы хлынули в город. Бошняк с остатками гарнизона (всего около 70 человек) отступили к Волге, сели в лодки и уплыли в Царицын.
Пугачев устроил лагерь в поле за Соколовой горой. Стоял здесь три дня. Жителям, которых привели к присяге, раздавались бесплатно соль, мука, овес. Вешали дворян и чиновников. Пугачевцы конфисковали несколько казенных судов с хлебом и деньгами. К ним пригнали два табуна лошадей. Они взяли в городе пушки, припасы. Их ряды пополнились местными солдатами, малыковскими крестьянами (1,5 тысячи человек); П. Тимофеев привел отряд в 500 человек; М. Гузенко, выпущенный из саратовского острога, — около 900 украинцев из Покровской слободы.
Саратов армия восставших оставила 9 августа. Через день туда пришли Муфель и Меллин, еще через три дня, 14 августа, — Михельсон, следом за ним шел отряд Мансурова.
Пугачев спешил. Его намерение заключалось в том, чтобы пройти к Дону, потом, опираясь на помощь земляков, пробраться на Кубань. Но имелись сложности, сомнения: как его встретят донские казаки? Как будет вести себя Софья, следовавшая в обозе его армии? Однажды он вошел в ее палатку:
— Что, Дмитриевна, как ты думаешь обо мне?
— Да что думать-то? Буде не отопрешься, так я твоя жена, а вот это твои дети.
— Это правда. Я не отопрусь от вас. Только слушай, Дмитриевна, что я тебе скажу: теперь пристали ко мне наши донские казаки и хотят у меня служить. Так я тебе приказываю: неравно между ними случается знакомые, не называй меня Пугачевым, а говори, что я у вас в доме жил, знаком тебе и твоему мужу. И сказывай, что твоего мужа в суде замучили до смерти за то, что меня у себя держал в доме.
