Год 1942 — «учебный» - Бешанов Владимир Васильевич (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .TXT) 📗
Германское командование, сменив 5-ю румынскую кавалерийскую дивизию, понесшую большие потери, свежей 9-й кавдивизией, с рассветом 22 августа возобновило наступление на Темрюк. Вечером следующих суток по приказу командования защитники Темрюкской ВМБ оставили город и отошли на Таманский полуостров. [400]
На Новороссийском направлении 21 августа немцы продолжали наступать на Крымскую силами 5-го армейского корпуса из района Абинской и частью сил румынского кавкорпуса из Троицкой. В этот же день командующий 47-й армией перебросил в район Крымской 83-ю морскую стрелковую бригаду, до этого охранявшую побережье. Тем не менее к концу дня советские войска оставили Абинскую и Крымскую.
Создалась угроза прорыва противника через перевалы. В связи с этим по решению адмирала Горшкова из личного состава тыловых частей, экипажа, плавсредств флотилии и Новороссийской ВМБ были сформированы отряды морской пехоты общей численностью около одной тысячи человек и направлены на перевалы Бабича, Кабардинский, Волчьи Ворота и на дорогу Абрау-Дюрсо, где в этот период не было частей 47-й армии. Частям НОР удалось приостановить дальнейшее продвижение противника.
22 и 23 августа 103-я стрелковая бригада вела оборонительные бои на рубеже Неберджаевская, Нижне-Баканский, Горно-Веселый. Немцам удалось захватить Неберджаевскую, а затем и Нижне-Баканский. Однако попытки развить наступление вдоль шоссе Верхне-Баканский — Новороссийск были отбиты.
25 августа наступила оперативная пауза. В то же время генерал Котов решил нанести контрудар силами 77-й стрелковой дивизии на Неберджаевскую. В ходе 3-дневных боев дивизия овладела высотами южнее Неберджаевской, где и остановилась, понеся серьезные потери.
Получив кратковременную передышку, войска 47-й армии ускорили оборудование занимаемых позиций, пополнили боевые подразделения за счет личного состава тыловых частей и частей морской пехоты. Командование Азовской флотилии укрепляло оборону Таманского полуострова. 26 августа оно создало там 3 боевых участка, обороняемых 305, 388 и 144-м батальонами морской пехоты.
Между тем противник произвел перегруппировку своих войск. [401] Перебросив с Туапсинского направления в район Крымской 125-ю пехотную дивизию 57-го танкового корпуса, немецкие войска 29 августа вновь перешли в наступление. На этот раз, отказавшись от лобовых атак, они прорывались к Новороссийску в обход с северо-запада через Натухаевскую силами 125-й пехотной дивизии генерала Фрибе и через Верхне-Баканский, где действовала 73-я пехотная дивизия. Второй удар 9-я дивизия генерала Шлейница наносила с севера — из Неберджаевской на Мефодиевский. Продвижение немецких частей шло очень медленно.
Зато части 5-й и 9-й кавалерийских дивизий румынского корпуса двумя полками мотопехоты и одним кавполком 31 августа вышли к побережью Черного моря, захватили Анапу и изолировали от основных сил 47-й армии части морской пехоты, оборонявшие Таманский полуостров. Морякам пришлось выделить часть сил для прикрытия Восточного направления, ослабив оборону побережья Керченского пролива.
Первоначально германское командование планировало переправить из Крыма на Таманский полуостров 11-ю армию, но потом было принято решение перебросить ее основные силы под Ленинград, а десантную операцию под условным наименованием «Блюхер-II» провести силами двух румынских дивизий — 19-й пехотной и 3-й горной. Позже к операции решили подключить и 46-ю немецкую пехотную дивизию, которая имела приказ высадиться на Таманский полуостров, обеспечить высадку румынских дивизий, после чего возвратиться в Крым. Операцию намечалось осуществить 10 августа. Однако этот срок пришлось перенести сначала на 15 августа, а затем на 1 сентября.
Изоляция советских частей на Таманском полуострове вынудила приступить к выводу кораблей Азовской флотилии в Черное море. Прорыв судов через Керченский пролив протекал в очень тяжелых условиях. [402] Пролив был сильно минирован, простреливался немецкой артиллерией и подвергался воздействию авиации. С 3 по 29 августа из 217 судов, направленных в Черное море, при прорыве через пролив погибли 107 катеров и вооруженных сейнеров. Кроме того, 14 кораблей были взорваны в азовских базах из-за невозможности вывести их в море.
В ночь на 2 сентября войска 46-й немецкой пехотной дивизии и 3-й румынской горной дивизии начали форсирование Керченского пролива. Высадке пытались противодействовать береговая артиллерия, подразделения морской пехоты и авиация Черноморского флота. Вышедшие из Новороссийска в южную часть Керченского пролива торпедные катера не нашли десантные суда, так как противник действовал в северной части пролива.
К 5 сентября советские части на катерах, тральщиках и сейнерах покинули Таманский полуостров, в Новороссийск и Геленджик было вывезено около 6000 человек, которые включились в боевые порядки защитников Новороссийска.
Действия Черноморского флота в ходе войны по ряду объективных и субъективных причин оцениваются в целом как малоэффективные. Большую роль, конечно, сыграло поражение советских войск на суше. Флот лишился своих основных баз и вынужден был использовать кавказские порты Туапсе, Поти и Батуми, не оборудованные для стоянки и обеспечения военных кораблей. Негативную роль сыграло и то обстоятельство, что, обладая количественным превосходством, советская авиация уступила противнику господство в воздухе, а флотское руководство оказалась не готовым к решению задач оборонительной войны. Например, умели выставлять минные заграждения, но не умели их преодолевать и грамотно маневрировать; готовились громить конвои врага, но не отрабатывали охрану собственных. Неудовлетворительной являлась организация ПВО, управления, ведение разведки, взаимодействие с авиацией.
Кроме того, на протяжении всей советской истории отношение к военно-морскому флоту со стороны руководителей государства было дилетантским, а со стороны высшего военного руководства — пренебрежительным. Перед войной на флот не жалели денег, но о том, что с ним делать, имели слабое представление. Как вспоминает Адмирал Флота Советского Союза Н.Г. Кузнецов, «непонимание» морского дела происходило на фоне хорошего отношения к флоту в целом». При этом
«в Генеральном штабе не было ни одного флотского представителя, который мог бы что-либо грамотно посоветовать по морским вопросам, а меня (народного комиссара Военно-Морского Флота СССР! — Авт.) и Главный морской штаб никто не спрашивал…
…если в бытность Сталина все основные вопросы решались только по его указаниям, то флотские как-то особенно замкнулись на него, и не было ни одного руководителя, который бы взялся за их решение… Причины заключались в том, что флот очень дорог и вопросы его сложные. Нужно было в них детально разбираться, чтобы сознательно принимать решения, а для этого ни желания, ни времени не было. Решения Сталина по флоту никогда нельзя было предугадать, как и трудно угадать правильное решение, и поэтому часто получалась неприятность… уже в начале работы в Москве я, разбираясь с военно-морскими вопросами, обнаружил, что меня стали озадачивать некоторые его решения. Так, выслушав мой доклад, в котором я убедительно доказывал большое значение зенитного вооружения для современных кораблей, Сталин заявил, что «драться около Америки мы не собираемся», и отверг мои предложения. Зная, что от самолетов можно потонуть и в 1000 км от своих берегов, и в каких-нибудь 50 км, и в базах, я не мог признать правильными рассуждения «великого вождя»… С огорчением приходил к выводу, что Сталин не желает вникать во флотские вопросы и поэтому принимает неправильные решения… [404]
Анализируя все это длительное время работы в Москве, я пришел к глубокому убеждению, что Сталин, будучи сторонником флота, рассчитывал на него опираться в решении политических задач, но к решению задач по созданию флота практически он подходил неправильно и не всегда грамотно».
