Черчилль - Бедарида Франсуа (книги онлайн TXT) 📗

Риск, на который пошли союзники, действительно был настолько велик, что саму попытку выполнения этой операции уже можно считать подвигом. Если отбросить первичный риск, присущий любой десантной операции и заключающийся в непредсказуемости стихии, особенно капризной в Ла-Манше, то первая серьезная опасность поджидала десант союзников во время самой высадки. Немецкие оборонительные войска были защищены внушительным Атлантическим валом и представляли смертельную опасность для осаждавших, не имевших возможности создать плацдарм и потому вынужденных закрепляться в ненадежных опорных пунктах. Вытеснить их оттуда не составляло труда, поскольку у них не было поддержки — основная часть кораблей, переправлявших войска союзников, стояла на якоре в открытом море и не могла доставить предусмотренное подкрепление и технику.

С другой стороны, даже если теоретически допустить возможность создания более или менее глубокого плацдарма, все равно существовала опасность того, что немецкое командование, пользуясь своим наземным преимуществом и возможностью маневрировать, которой не было у противника, зажатого со всех сторон на маленьком клочке земли, предпримет мощную танковую контратаку. В этом случае фронт союзников был бы прорван, их отряды отброшены к морю, и они пережили бы еще одно поражение, как когда-то в Дюнкерке, только на этот раз еще более унизительное и трагическое. На этот раз ставки были гораздо выше, и оба противника это прекрасно понимали. В своей военной директиве за номером 51 от 3 ноября 1943 года Гитлер написал: «Какой бы тяжелой и кровопролитной» ни была битва с большевиками, «еще большая опасность грозит нам с Запада — высадка англосаксонского десанта» [350]. В марте 1944 года, созвав своих генералов, фюрер объявил им, что ожидаемое вторжение, в неизбежности которого он нисколько не сомневался, предрешит исход войны, ведь если атака союзников будет отбита, немцы смогут перебросить на Восточный фронт около пятидесяти освободившихся дивизий и при помощи этого подкрепления одержать окончательную победу над Советским Союзом. Таким образом, сражение на французском побережье должно было решить участь рейха.

При попытке оценить шансы противников накануне высадки десанта нужно обратить внимание на тот факт, что каждый из них располагал двумя основными козырями. Первым козырем немцев был Атлантический вал. Берега, ощетинившиеся блокгаузами, казематами, пушками и пулеметными гнездами с тщательно выверенным углом стрельбы, заминированные пляжи, усеянные заграждениями, испещренные противотанковыми рвами и оплетенные колючей проволокой, рогатки, болота, лиманы — все это являлось идеальным препятствием на пути атакующих. Кроме того, с тех пор как Роммель был назначен командующим группой армий «Б», действовавших на Ламаншском и Северноморском фронтах, он еще больше укрепил «великую Атлантическую стену»: заложил четыре миллиона мин, установил новые заграждения на пляже, такие, как вкопанные в песок «шпильки Роммеля» — бетонные четырехгранные столбы, утыканные стальными иглами, и мины-«щипцы для орехов» против десантных барж.

Во-вторых, руководители рейха рассчитывали на наземное преимущество своей армии, на высокий уровень подготовки командного состава, первоклассное вооружение, возможность маневрировать, профессионализм и опытность войск (для большинства же солдат союзной армии высадка во Франции должна была стать боевым крещением). Маршал Роммель, не в первый раз воюющий против англичан, этот «лис пустыни», написал своей жене за несколько дней до высадки: «Я жду этого сражения, не волнуясь за его исход».

У союзников тоже были свои козыри, которые они могли противопоставить противнику. Прежде всего морское и воздушное преимущество, ведь в воздухе соотношение сил составляло 1 к 25 в пользу союзников, а доступ в Ла-Манш уже долгое время был закрыт для немецких кораблей. 6 июня воды пролива всецело принадлежали союзническому флоту, на восемьдесят процентов составленному из британских кораблей и на двадцать процентов — из американских. Несколько дней спустя во время поездки в один из портов Нормандии Черчилль пришел в восторг при виде этого «города кораблей, выстроившихся вдоль берега на 80 километров в длину» [351].

Другим преимуществом союзников было образцовое материально-техническое обеспечение. Участники антигитлеровской коалиции достигли высот мастерства по части организации, практически не имевшей слабых мест, охватывавшей мельчайшие детали операции, прекрасно отлаженной и опиравшейся на колоссальные технические ресурсы, ее эффективность была доказана успешным исходом этого рискованного предприятия. Невероятная концентрация сил, избыток техники, непрекращавшийся поток огня — таков был ключ к победе, найденный начальниками межсоюзнического штаба. Все этапы операции тщательно просчитывались, согласовывались, расписывались по минутам. В этом отношении подготовка высадки союзного десанта, возможно, была самой масштабной военной операцией, когда-либо предпринимавшейся.

Если говорить о нововведениях, то Черчилль, по-прежнему неравнодушно относившийся к оригинальным и эффективным техническим находкам, дважды выступил с весьма полезной инициативой. Первое и основное его предложение касалось искусственных портов, так называемых «багровых гаваней». Вместе с премьер-министром этот план разрабатывали еще несколько человек, в том числе — адмирал Маунтбеттен. В целях обеспечения непрерывного поступления техники и боеприпасов на предусмотренный плацдарм в условиях отсутствия большого порта, такого, как, например, Шербур, предлагалось построить два огромных сборных порта в форме контейнеров, которые можно было бы переправлять по Ла-Маншу и емкость каждого из которых составляла бы семь тысяч тонн, примерно как в Дувре. В мае 1942 года премьер-министр приказал разработать и построить контейнеры, предрешившие успешный исход операции.

Другим существенным вкладом Черчилля в успех предприятия была всемерная поддержка, оказываемая им так называемым «яликам Хобарта». Это была идея генерала танковых войск Хобарта, понимавшего всю сложность десантной операции и придумавшего новые способы преодоления бетонных преград и минных полей Атлантического вала. Он изобрел танк-амфибию, который можно было спустить на воду за несколько километров от берега и который сам мог «доплыть» до суши. Другим изобретением генерала Хобарта были «крабы», или танки-разградители, которые при помощи вращающихся цепов дробили минные поля. Гению генерала Хобарта были обязаны союзники и появлением танков, оснащенных фашинами, позволявшими им преодолевать противотанковые рвы, а также появлением гигантского огнемета, окрещенного «крокодилом». На рассвете 6 июня эти адские машины зарекомендовали себя с лучшей стороны на трех пляжах восточного побережья Кальвадоса, порученных англо-канадским отрядам, — Золотом, Берегу Юноны и Мече, избавив их, таким образом, от печальной участи Омахи.

Впрочем, не стоит забывать и о том, что у союзников было гораздо больше разведданных, полученных ими, в частности, при расшифровке вражеских посланий с помощью дешифровального аппарата «Сигинт». Благодаря явному превосходству своей разведки союзники на протяжении всей операции «Оверлорд» заставали немцев врасплох и даже сумели провести крупную дезинформацию — план «Стойкость», состоявший в том, чтобы убедить противника в намерении союзников продвигаться на север по течению Сены — туда, где были сосредоточены лучшие силы рейха.

После успешного завершения операции по высадке союзного десанта между англичанами и американцами возникли острые стратегические разногласия. Дело в том, что Черчилль вовсе не собирался отказываться от своих средиземноморских планов, он больше, чем когда-либо, был уверен в предпочтительности наступления через Италию для окончательной победы над Гитлером. Поэтому британский премьер-министр всячески возражал против операции «Наковальня», твердо решив не допустить ее осуществления и навязать союзникам свой план наступления на Северную Италию. «Диадема» или «Наковальня» — вот в чем вопрос. Неудивительно, что между штабами двух стран установились отвратительные отношения. В самом деле, из-за хитрых маневров Черчилля, задерживавших проведение операции «Наковальня», и из-за его неуместных совещаний с Рузвельтом дело затянулось до начала августа, и только тогда было принято окончательное решение: операции «Наковальня», переименованной в «Дракона», — быть. 15 августа франко-американский десант высадился на берегах Прованса.