Спартак - Лесков Валентин Александрович (книги серии онлайн txt) 📗
Относительно самого себя, своей жены, командиров, всей армии у него не имелось каких-либо сомнений. Такой вопрос он давным-давно решил вполне определенным образом: при проигранном сражении у всех будет одна судьба — доблестная, героическая смерть.
Но судьба начатого дела, которое он рассматривал как часть грандиозной борьбы народов против римской тирании, очень его волновала.
Обдумав вновь ситуацию и взвесив шансы, полководец собственной рукой — хотя обычно он диктовал — написал ряд важных политических писем друзьям и единомышленникам.
Потом Спартак вызвал доверенных людей, вручил им запечатанные письма и велел тотчас покинуть расположение армии, добравшись до условленного места, там остановиться и ждать конца битвы. Если исход ее окажется неблагоприятным и они услышат, что он, Спартак, погиб, они тотчас должны двинуться в путь и во что бы то ни стало доставить письма адресатам; если же битва, по слухам, завершится для них успешно, им следует задержаться до получения новых распоряжений от него.
Получив письма, доверенные письмоносцы тотчас покинули повстанческий лагерь. А Спартак, отдав распоряжение о секретной отправке из ставки наиболее важных документов и приказав созвать всех командиров на обед, сам отправился к воинам.
Воины уже обедали — и по-праздничному. Он поочередно подходил к разным кружкам, перекидывался с сидевшими репликами и шутками, пробовал понемногу пищу из воинского котла. Настроение воинов, судя по лицам, жестам, речам и смеху, было спокойным. Ничего похожего на смятение или панику. Успокоенный Спартак вернулся к себе.
II
Вечером перед решающей битвой в палатке Спартака собрались высшие командиры — фракийцы, галлы и германцы.
Холодный ветер налетал волнами, и туго натянутая кожаная стенка палатки глухо гудела под его ударами. Внутри палатки было тепло и многолюдно. Светильники в виде лодок ярко освещали все углы. Молодые стражи (они охраняли Спартака, и их выбирали из числа самых прославленных воинов, отличавшихся умом и храбростью; с ними Спартак связывал в будущем свои надежды) разносили пищу. Служить за столом старшим товарищам, видным военачальникам и героям считалось почетом, и никто не видел в этом ничего для себя унизительного.
Кушанья были обильными, обед — вопреки обычаю Спартака — почти изысканным. В больших глиняных блюдах и горшках на общий стол из простого кленового дерева ставили: жареную говядину и рыбу, рассеченного на куски жирного козленка, не знавшего еще травы, вареную и жареную птицу, убитого на охоте одним из командиров дикого кабана и принесенного им Спартаку в подарок, сыр, вареные яйца, оливки, масло в больших бутылях, соусы и подливки, различные овощи — капусту, латук, репу, редьку, сельдерей, пироги с мясом и лепешки.
Поздоровавшись, командиры занимали места. Богов почтили короткой молитвой, кусочками еды и каплями жертвенного вина. Потом приступили к трапезе. Ели молча. Каждый был погружен в свои мысли…
Наконец принесли десерт — сотовый мед, виноград, румяные яблоки и отличное вино: фалернское, хиосское и исмарийское — напоминание о далекой Фракии. Кубки наполнялись. Спартак произнес первый тост в честь погибших товарищей-героев, новых богов, хранителей войска на войне. Все встали, выпили, потом снова сели.
От выпитого вина разговор завязался. Один из командиров, прославленный храбростью, галл Атлант сказал:
— Наш доблестный вождь, Спартак! Я вот о чем сейчас думаю. Почти два с половиной года мы все свободны, не подчиняемся римской власти, не знаем ни эргастулов, ни плетей, ни гладиаторских карцеров, ни кровавой арены и зрителей-римлян, истошно вопящих, заключающих об исходе битвы пари, опускающих палец вниз и велящих добить побежденного! Живем мы ныне по своим законам! На долю каждого, я думаю, досталось немало всяких удовольствий. Несправедливо было бы жаловаться…
— И все-таки наши потери очень значительны, — резко перебил его другой командир, галл Элевтер. — Семьдесят восемь гладиаторов совершили побег из школы Батиата. Они приняли на себя руководство нашей справедливой войной. И вот в живых осталось уже меньше трети — а ведь война только начинает по-настоящему разворачиваться!
Тотчас один из соседей, галл Витул, поддержал его, сказав:
— Да, из семидесяти восьми в живых ныне осталось только двадцать пять! Как раз я посчитал сегодня и спросил себя: «А сколько будет сидеть из нас на следующем обеде у Спартака?!» Уже нет с нами самых знаменитых из наших соратников — Крикса, Эномая, Ганника и Каста. А ведь все они были заместителями Спартака!
Тотчас послышались другие голоса:
— В чем причина наших таких неудач?
— Римляне идут на нас всей мощью своего государства!
— Что ждет нас, Спартак, впереди?
— Чем завершится наше дело?!
— Будет нам сопутствовать удача или нет?..
Спартак немного помолчал, размышляя, потом сказал:
— Мои дорогие друзья, храбрые соратники, доблестные полководцы, прославленные герои! Вы задаете тяжелые вопросы. На них трудно ответить, удовлетворив всех, ибо человеческая способность к правильному суждению ограничена самой природой. Стараясь представить себе будущее, человек только предполагает, все остальное зависит от милости богов, случая или Судьбы! И халдеи, и мудрецы-философы считали одинаково: Судьба — загадочна, милость богов — ненадежна, жизнь — борьба, странствие по чужбине, время человеческой жизни — миг! Ни у кого нет более хрупкой жизни, чем у человека, ни у кого столь безграничных страстей, такого яростного накала чувств! Лишь человеку больше всего достается от другого человека! Воистину не без основания многие думали, что лучше бы человеку вовсе не родиться или, по крайней мере, как можно скорее кончить свое существование! Все умирают рано или поздно! Мы тоже, как установила каждому Судьба, умрем. Каждый из нас является актером в драме жизни, каждый должен играть роль, предназначенную ему Роком! Следует же играть свою роль как можно лучше!
Тотчас кто-то прервал речь вождя колким вопросом:
— А если Судьба сделала тебя рабом или гладиатором?! Значит, оставаться в таком положении?!
Спартак пристально посмотрел на вопрошавшего и, улыбнувшись, ответил:
— Нет, конечно, мой дорогой друг, о храбрый Донат! Из всех человеческих зол рабство — наихудшее. От него надо отбиваться не только войной, но и ценой жизни! Рабство — незаконное состояние, порожденное величайшей несправедливостью! Все люди по рождению одинаковы. Мир для всех общий родитель. Наиболее знатен тот, кто по природе честен, кто совершил наиболее славные деяния, направленные к благу людей. Так учит философия. Это мнение разделяю и я. Рабство! Что может быть ужаснее в жизни?! Ни один человек не пожелает но доброй воле стать рабом другого, подвергаться ежедневным ужасным унижениям! Они сокрушают печень! Эти унижения горше самой тяжелой работы! Я помню, как меня самого доставили в первый раз в Рим рабом… Что я тогда там испытал, что увидел?! О, как подлы и гнусны римляне, как они погрязли в пороках! Чередуя распутство с обжорством и беспечной праздностью, они прикрывают свои гнусности — стыдно сказать! — под маской философии! Целыми толпами они сбегаются туда, где слышатся похвальные слова в честь удовольствия! Несчастный Эпикур! Если бы он знал, какое употребление найдет у римлян его философия!
— А все-таки римляне умеют пожить! — мечтательно воскликнул галл Декорат. — В ожидании трапезы они покоятся на усыпанных розами ложах, услаждают слух мелодиями, глаза зрелищами, ноздри — сирийскими и египетскими ароматами, нёбо — тонкими вкусовыми ощущениями…
— Чему тут завидовать? — возразил Спартак. — Они утопают в удовольствиях и пороках — правда, но ждет их впереди страдание: то, чему они так радуются, не есть благо!
— Но что такое благо, Спартак? — горячо поддержал Декората германец Церулей. — Каждый понимает его по-своему!
— Ты ошибаешься, Церулей, — отвечал Спартак. — Существуют только два понимания блага! Одно понимание: благо — богатство и порождаемые им удовольствия; другое понимание: обладание суммой наилучших нравственных качеств, при которых богатство, как и его отсутствие, не представляется существенно важным! Каждый, я полагаю, на многих примерах имел возможность убедиться в следующем: мнение, будто богатство есть высшее из благ, разъедает человеческую душу, выводит ее из равновесия, лишает сна, наполняет жжением и завистью, толкает к низкому корыстолюбию, подлости и предательству, бросает в петлю, толкает со скал, не дает свободно жить и говорить. С другой стороны, люди, не обладавшие богатством, например Диоген, Аристид, Эпаминопд, являлись, несомненно, счастливыми!
