Записки президента - Ельцин Борис Николаевич (книги онлайн читать бесплатно TXT) 📗
Глава 9. Трудная осень
Дневник президента
3 октября 1993 года
Утром я поехал в Кремль. Ощущение беспокойства не покидало меня всю ночь. Белый дом, хоть и окружённый милицией, ОМОНом, все равно представлял собой страшную угрозу Москве.
Когда я принимаю какое-то серьёзное решение, потом никогда не извожу себя дурацкими мыслями, что надо было сделать как-то иначе, можно, наверное, было по-другому. Это бессмысленные метания. Когда выбор сделан, дальше только одно — максимально точно его исполнить, дожимать, дотягивать. Так было всегда. Я не убивал когда-то себя мыслями, почему я, например, тогда выступил на октябрьском (1987 года) пленуме ЦК. Да, я мучился, переживал, но вовсе не потому, что изматывал себя сомнениями: а если бы я не вышел на трибуну, как тогда бы сложилась моя жизнь? Принимая решение, я бросаюсь как в воду. Я не хочу анализировать, недостаток это или достоинство.
В этот раз, кажется, впервые в жизни, в голове у меня сверлила одна и та же мысль. Правильно ли я поступил, был ли другой вариант, можно было сделать что-то иначе, все ли возможности я исчерпал?.. Россия утомилась от беззакония. А первый всенародно избранный президент закон нарушает, пусть плохой закон, нелепый, ставящий страну на грань развала, но все равно — закон.
Я отматывал все события назад, час за часом, день за днём, пытаясь понять, ошибся ли я…
Начало сентября. Я принял решение. О нем не знает никто. Даже сотрудники из моего ближайшего окружения не догадываются, что принципиальный выбор мною сделан. Больше такого парламента у России не будет.
Я знал, что утечка информации недопустима. При таком воинствующем, агонизирующем Верховном Совете информация о том, что президент распускает парламент, может стать спичкой, поднесённой к бочке пороха. Они пойдут на любую кровь, их не остановят никакие жертвы, лишь бы остаться у власти.
Для начала необходимо было юридическое обеспечение указа о роспуске парламента. Я нажал кнопку прямой связи с Виктором Илюшиным и попросил его зайти. В голове у меня была готова и модель дальнейших действий и примерная схема указа. Но то у меня в голове.
Я попросил Илюшина подняться ко мне. Это значит, я запускаю машину. Теперь отлаженная команда профессионалов начнёт работу. Пока Виктор Васильевич поднимается со второго этажа ко мне на третий, ещё есть минута, я могу ещё все остановить. Но даже мысли такой у меня не возникает. Заходит Илюшин, я в нескольких словах формулирую задание, внимательно смотрю на него. Он спокоен, как обычно. Будто получил задание подготовить указ о заготовке кормов к грядущей зиме. Он задаёт несколько вопросов: сколько человек подключать, до какой степени они могут знать общую суть документа, в какие сроки проект указа подготовить. Я отвечаю: количество людей — минимум, работают по отдельным разделам, общую суть не должен знать никто. Срок — неделя. Он кивает головой, уходит. Работа начинается.
Все последующие дни сентября, все встречи, переговоры, поездки рассматривались мною в контексте предстоящего указа. Многое было запланировано заранее, ещё в июне, июле, августе, что-то я перенёс, от чего-то отказываться было нельзя, но и эти задолго намеченные мероприятия я использовал, чтобы лучше подготовиться к этим событиям. Например, в предварительном графике было запланировано посещение Таманской и Кантемировской дивизий. Я давно обещал Павлу Грачеву побывать в элитных воинских частях. После начала работы над проектом указа это посещение приобрело для меня новый смысл. И когда я разговаривал с солдатами, когда смотрел на прекрасную, профессиональную работу подразделений, когда после учения встречался с офицерами, командирами, все время имел в виду, что предстоят важные события. Как вы поведёте себя? Как отреагируете? Естественно, ничего я им сказать не мог, но ясно, абсолютно ясно видел: здесь меня поддержат. И предательства не будет.
Через неделю проект указа был готов. На последнем этапе я разрешил Илюшину подключить к подготовке документа помощника президента по юридическим вопросам Юрия Батурина. У меня были сомнения, стоит ли это делать. Не потому, что я ему доверял не полностью. Просто мне хотелось как можно меньше людей обременять излишней информацией. Особенно информацией такого рода. В компьютерах, насколько мне известно, существует специальная система, оберегающая машину от лишней, ненужной информации, которая засоряет ЭВМ, выводит её из строя. Отчего у людей сердце болит и бессонница — от избытка негативной информации…
Но возникли серьёзные вопросы, которые требовали квалифицированного юридического разрешения. Я ввёл в курс дела Юрия Батурина. Свою часть работы он, как всегда, выполнил точно и профессионально.
Вопросы у меня возникли и в связи с Конституционным судом, его местом после введения указа. Когда я первый раз формулировал Илюшину основные положения будущего указа, пункт, касающийся КС, я обозначил так: до выборов в новое федеральное собрание КС прекращает свои заседания. Потом, долго размышляя, понял, что гораздо точнее будет, если я не запрещу собираться членам суда, а порекомендую
КС не проводить заседания до избрания нового законодательного органа. Формулировка смягчилась, конституционный орган никак не ущемлялся, но при этом своё отношение я выражал вполне определённо. И далее на совести судей оставалось решение: или отказаться от политических склок, или принять активное участие в них на стороне Верховного Совета.
Дневник президента
12 сентября 1993 года
Воскресенье, 12.00. Ещё один, может быть, самый важный, решающий момент на пути к преодолению кризиса. Я подключаю к работе своих ближайших соратников. В подмосковное Старо-Огарево я пригласил министра обороны Грачева, министра внутренних дел Ерина, исполняющего обязанности министра безопасности Голушко и министра иностранных дел Козырева. По сути, все стратегическое руководство страны, кроме премьер-министра, собралось здесь. Виктор Черномырдин в этот момент возвращался из США, там завершился его официальный визит, на следующее утро в 11.00 я назначил с ним встречу.
Поддержат они меня или нет? А если кто-то один не согласится, что делать дальше? Все равно назад пути нет. Я распускаю парламент не потому, что он мне надоел. Просто настал момент, когда этот Верховный Совет, превратившись в мощнейшую разрушительную силу, стал представлять угрозу безопасности России. Поэтому на этот шаг придётся идти в любом случае. Но какова цена этого шага? От позиции людей, которые собрались в тот воскресный день в Старо-Огарёве, зависело многое.
Виктор Ерин. В нем я был уверен. Уверен, как в самом себе. Я знал, что и для него как руководителя одного из силовых министерств ситуация двоевластия становилась невыносимой. Милицию издёргали; Советы, особенно там, где были сильны, пытались взять её под свой контроль.
Я видел Виктора Фёдоровича в разных ситуациях. И в радостные минуты, например, когда он демонстрировал мне успехи своих бойцов во время учений. И в тяжёлые, когда на Совете безопасности по инициативе Скокова и Руцкого при активной поддержке Баранникова встал вопрос об отставке Ерина. Тогда я резко высказался против отстранения министра. Он проработал всего-навсего четыре месяца, да и не только Ерин был виноват в росте преступности. Взваливать все на одного министра было, по крайней мере, несправедливо. Тогда Ерину объявили строгий выговор. Позже, когда мне удалось поближе познакомиться с ним, я открыл для себя глубокого, умного, очень совестливого человека. Я уж не говорю о том, как его уважают в милиции, и вообще не говорю сейчас о его профессиональных качествах. Человек он замечательный…
Павел Грачев. В последние месяцы мы не раз с ним обсуждали тот тупик, в котором очутилась страна. Грачев был убеждён, что этот Верховный Совет надо было распустить гораздо раньше. В этих разговорах он не раз убеждал меня быть твёрже, говорил, что я напрасно медлю. Я отвечал, что не о твёрдости идёт речь, а о той цене, которую придётся платить, отправляя в отставку парламент. Поэтому, приняв решение, в полной поддержке министра обороны я не сомневался. Да и по боевому, заведённому состоянию Павла Сергеевича я почувствовал, что он догадывается, зачем мы здесь собрались, и рад, что шаг сделан.
