Быль беспредела, или Синдром Николая II - Бунич Игорь Львович (читаемые книги читать онлайн бесплатно .txt) 📗

Климов оторопело смотрел на этот текст, то поднимая глаза на Куманина, то снова опуская их на табличку, беззвучно шевеля губами. Наконец, он достал из ящика огромную лупу и стал изучать надпись на табличке.

— Да-а! — проговорил он, клада лупу на стол. — Интересное кино! Где ты ее добыл?

— На территории дивизии генерала Петрунина, — доложил Куманин. — Для этого и форму одел.

Климов посмотрел на Куманина так, будто увидел его впервые в жизни. Так герои мультфильмов смотрят на любимых собак, когда те неожиданно начинают говорить человеческим голосом.

— Садись, — после очередной паузы произнес Климов и снова стал рассматривать пластинку в лупу, как бы подозревая, что Куманин изготовил ее сам, чтобы отчитаться о выполнении задания.

— А совпадения никакого тут быть не может? — спрашивая скорее самого себя, чем Куманина, проговорил Климов.

— Исключено, — ответил Куманин. — Все сходится.

— Исключено? — переспросил Климов. — Ничего нельзя исключать. До войны в системе работали такие хитрованы, которые только и мечтали, чтобы будущие поколения посчитали их дураками. Кто там рядом с ним похоронен?

— Какие-то монахи-отшельники, — доложил Куманин. — Последнее захоронение — в конце 1918 года.

— Как ты вышел на это кладбище? — спросил генерал.

— Здесь в ближайших деревнях полно вдов, чьи мужья некогда охраняли шлагбаумы на пути к этому особняку, — ответил Куманин. — Эти вдовы, несмотря на преклонный возраст, помнят гораздо больше, чем вы себе представляете. Они помнят даже старшего майора Лисицына.

— Интересно, — проговорил Климов в некотором недоумении. — Я пытался найти это кладбище, но в дивизии сказали, что оно давно, чуть ли не сразу после войны, уничтожено. А как тебе удалось туда пробраться?

— Меня приняли за кого-то другого, — улыбнулся Куманин, — за инспектора по экологии, кажется. Они там отравили огромную площадь ракетным топливом. В самом центре этой территории и находится кладбище, весьма прилично сохранилось. Я вам скажу даже больше — на могиле полковника Романова, кем бы он ни был, я обнаружил свежие гвоздики. Совершено потрясающе! Крутом картина грядущего апокалипсиса, а тут… Туда даже запрещен вход без противогазов.

— И тебе выдали противогаз? — поинтересовался Климов.

— Хотели, но я отказался.

— Напрасно, — покачал головой генерал. — Пары разлагающегося ракетного топлива провоцируют галлюцинации. Тебе померещилось. Гвоздики были красными?

— Красными — подтвердил Куманин.

— Одни принимают это за гвоздики, другие за маки. Это не ракетное топливо. Это гораздо хуже. Я бы на твоем месте лег в госпиталь на обследование, — почему-то улыбаясь, сказал Климов.

— Это были гвоздики, красные гвоздики, — настаивал на своем Куманин.

— Если это так, — Климов согнал с лица улыбку, — то вообще получается какая-то чертовщина. Хочется думать, что только гвоздики тебе померещились.

— Мне померещились не только гвоздики, товарищ генерал, — ответил Куманин. — Мне много чего померещилось, пока вы отсутствовали.

— Например? — генерал Климов продолжал смотреть на своего подчиненного с неослабевающим интересом.

Куманин снова открыл свой дипломат и вынул прозрачную папочку, в которой лежало свидетельство о смерти старушки, приехавшей из сибирской глухомани на экскурсию в ростовский Кремль.

— Вот как? — удивился Климов. — Куда ни кинь — везде Романовы. Надо бы вообще всех Романовых в Союзе арестовать и собрать в специальный лагерь, а комендантом назначить майора Куманина, чтобы он заставил всех признаться, какое они имеют отношение к царской фамилии.

— Все это так, — согласился Куманин, — но вы упустили из внимания одну маленькую подробность. Вы не обратили внимания на дату смерти этой гражданки.

— Почему не обратил, — возразил Климов. — Вот она, дата — 28 июля 1988 года. Ну и что?

— Именно в этот день, — подсказал Куманин, — милиция города Ростова подобрала на автобусной остановке мальчика по имени Алеша Лисицын.

Климов вздрогнул, как от неожиданного удара. Он даже сжался в кресле, хотя, возможно, это Куманину тоже померещилось, как гвоздики на могиле полковника Романова.

— Шестакова… — прошептал генерал. — Я слишком поздно узнал, что вы с ней учились в одном классе, а позднее были любовниками. Думал, что ты порвал с этой диссиденткой все отношения…

Куманин молчал. Когда начальство признается в собственных ошибках, лучше всего помалкивать и всем своим видом показывать, что ты скорбишь по этому поводу не меньше самого начальства.

— Конечно, — продолжал Климов, — о мальчике знает и этот псих из Нефедове?

— В общих чертах, — соврал Куманин, которому стало неожиданно жалко Феофила. — Разрешите напомнить, товарищ генерал, что об этом мальчике знает и целый интернат, где директором Петухова.

— Знание знанию рознь, — возразил Климов. — Одно дело слышать, другое дело — знать. И уж совсем плохо, когда знаешь слишком много. Или предполагаешь, что много знаешь и начинаешь писать разные диссертации. Есть вещи, которые вообще никто не имеет права знать, даже мы с тобой. Если бы я не был в командировке, никогда бы не позволил тебе доехать до Нефедово. Ты меня понимаешь?

— В Нефедове я искал не могилу царя, а Надю Шестакову, — попытался оправдаться Куманин.

— Мог бы и догадаться, что она у нас. Кроме нее, никто не может хоть как-то управлять этим мальчиком, — недовольно пробурчал Климов. — И не лезь не в свои дела. Ты уже узнал в интернате, что Алешу увезли мы. И нечего было дальше этим вопросом интересоваться. Уедешь на два дня, а потом расхлебывай, что подчиненные натворят!

Однако то, как выговаривал Климов Сергею, говорило скорее о некоторой растерянности генерала, нежели о сильном гневе. Если вначале репликами типа «Здравия желаю, товарищ генерал!» время пытался выиграть Куманин, то сейчас, поругивая Куманина за его безответственные импровизации, Климов явно пытался выиграть время, чтобы собраться с мыслями. А потому наступила еще одна пауза.

— Так ты говоришь, — нарушил молчание Климов, — что она приехала в Ростов с Алешей Лисицыным?

— Я этого не говорил, — быстро ответил Куманин, — даже совсем наоборот. Мне удалось выяснить, что она выехала из Томска одна.

— Значит, — предположил генерал, — они встретились где-то по дороге в Ростов?

— Думаю, — возразил Куманин, — что все было не совсем так. Она приехала в Ростов Великий, поскольку знала точную дату появления там Алеши Лисицына, убедилась в этом и… — Куманин замолчал.

— И… — повторил Климов, — и что же дальше?

— И умерла, как вы знаете, — пожал плечами Куманин.

— Веселые дела! — проговорил Климов. — А откуда она знала точную дату появления мальчика?

— Говорят, — не совсем уверенно сказал Куманин, — что эта дата была в свое время точно предсказана.

— Кем? — поинтересовался Климов.

— Мне бы тоже хотелось понять, — честно признался Куманин.

— Как ты считаешь? — спросил Климов. — Этот мальчик, Алеша, имеет какое-либо отношение к коменданту «Объекта 17» Александру Лисицыну?

— И к Василию Александровичу Лисицыну, секретарю Томского обкома партии, — добавил Куманин, — который «курировал» Татьяну Николаевну в поселке Асино Томской области. Все очень странно, если вспомнить, что человек, известный на объекте как Лисицын, в действительности носил совершенно другую фамилию. Лисицын — это оперативный псевдоним.

— А ты откуда знаешь? — изумился Климов.

— Он числится в нашей ветеранской картотеке среди работников, подлежащих реабилитации. Там указано, что «Лисицын» — не настоящая фамилия, — доложил Куманин.

— Ты подумай, — осерчал Климов. — Какой в нашей системе бардак! То что считается сверхсекретным в одном подразделении, можно найти в открытом доступе другого. Это ты у «историков» узнал?

— Так точно, — подтвердил Куманин, — у Никитина.

— А настоящая его фамилия была указана? — поинтересовался генерал.

— Нет, — успокоил Куманин, — стоял только красный значок в виде звездочки. Никитин объяснил, что подобные значки стоят на псевдонимах.