В бурях нашего века. Записки разведчика-антифашиста - Кегель Герхард (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений txt) 📗
Впрочем, союзный договор между США и СССР так и не был заключен. Лишь когда был заключен советско-английский договор о союзе в войне против гитлеровской Германии от 26 мая 1942 года, 11 июня 1942 года было подписано советско-американское соглашение о принципах оказания взаимной помощи. В этом соглашении наряду с прочим было зафиксировано обязательство оказания сторонами друг другу военной и иной помощи. Но это соглашение все же не являлось настоящим договором о союзе.
После того, как Советский Союз в битве под Москвой продемонстрировал свою силу, свою способность к успешному сопротивлению, и после объявления нацистской Германией войны Соединенным Штатам поставки западных держав Советскому Союзу несколько возросли. Однако и в 1942 году западные державы избегали каких-либо крупных прямых военных действий против нацистской Германии. Советский Союз и теперь получал от них лишь часть обещанного в договорном порядке оружия и военного, а также имевшего военное значение оборудования, причем поставлявшееся вооружение частично было устаревших образцов.
Как уже говорилось, длительная затяжка с открытием второго фронта, несомненно, была обусловлена стремлением британского и американского правительств максимально ослабить Советский Союз, против которого фашистское верховное командование бросало все силы военной машины Германии. За счет Советского Союза Великобритания и США хотели сберечь собственные силы, которые они намеревались ввести в действие на последнем этапе войны, чтобы продиктовать свои условия послевоенного устройства. Подлинные причины задержки открытия второго фронта раскрыл бывший военный министр США Стимсон, который в своих воспоминаниях писал: «Не открыть вовремя сильный западный фронт… означало переложить всю тяжесть войны на Россию». Посол СССР в Великобритании сообщал в НКИД СССР, что у Черчилля и Рузвельта «доминирует одна и та же идея – идея «легкой войны» для себя». Разъясняя термин «легкая война», он писал в другой своей телеграмме: «Конкретно это означает, что разбить Германию на суше в основном должен Советский Союз, Англия же будет оказывать ему в этой борьбе лишь «содействие». Чем позже Англия включится в такое «содействие», тем лучше, ибо тем свежее она придет к финишу и тем легче ей будет играть руководящую роль на будущей мирной конференции. Наоборот, под этим углом зрения выгодно, чтобы СССР пришел к финишу возможно более ослабленным и истощенным».
Общеизвестно, что второй фронт в Европе не был открыт ни, как обещали, в 1942 году, ни, вопреки заверениям, в 1943 году. Его открыли лишь летом 1944 года, когда западные державы осуществили высадку в Нормандии. К этому времени большая часть временно оккупированной территории Советского Союза была уже освобождена. Советская армия-освободительница была уже на подходах к Чехословакии и к Польше. Открытие второго фронта в Европе летом 1944 года было, таким образом, вне всяких сомнений результатом гигантской битвы Красной Армии за Сталинград и выдающейся победы в битве на Курской дуге в 1943 году. Теперь западным державам приходилось реально считаться с тем, что в случае дальнейшей затяжки выполнения своих обязательств в отношении Советского Союза они не смогут после военного поражения гитлеровской Германии оказать решающего влияния на послевоенную обстановку в Европе.
Гость из Бухареста
В середине февраля 1942 года я получил наконец долгожданный ответ из Бухареста. Он поступил в форме сообщения, что «с той же почтой» мне, хотя и с опозданием, послан новогодний подарок – молодой гусь. Отправитель просил меня подтвердить получение в целости и сохранности его дара. Другое сообщение нашего адресата из Бухареста – о том, что он сможет приехать по делам в Берлин лишь в апреле, – меня не очень порадовало. Мы с Ильзой Штёбе очень надеялись, что он быстро поможет нам установить надежную связь с Центром.
Молодой гусь из Румынии, которого через несколько дней мне вручил курьер МИД, был чрезвычайно вкусным. Ввиду весьма скудного рациона мяса и жиров, которые мы получали по карточкам, он произвел на Шарлотту, которая в то время гостила у меня в Берлине и не знала подоплеки этого дела, впечатление неожиданного небесного дара. Мы пригласили и Ильзу Штёбе отведать жаркое.
Во второй половине апреля человек из Бухареста наконец приехал в Берлин. Мы условились встретиться с ним за обедом в «Мужском клубе». Там мы рассказали друг другу о том, как протекала наша «легальная» деятельность со времени нашей последней встречи в 1939 году, незадолго до нападения гитлеровской Германии на Польшу. Затем мы совершили довольно продолжительную послеобеденную прогулку в расположенном неподалеку парке и обсудили важные для нас обоих вопросы.
Эта беседа меня разочаровала. Товарищ, которого я считал политически устойчивым и хватким, упал духом и в первые недели после нападения на Советский Союз фашистской Германии прекратил связь с Центром. Огромная материальная подготовка к агрессии на территории Румынии и первые быстрые ошеломляющие успехи фашистской военной машины произвели на него столь сильное впечатление, что он пришел к мысли о возможности поражения Советского Союза в этой войне.
В долгой товарищеской беседе я терпеливо пытался убедить его, что, несмотря на все свои первоначальные успехи, гитлеровская Германия не сможет выиграть войну. Я рассказал ему о плане «блицкрига» нацистов и о провале этого плана, сообщил известные мне сведения об огромных потерях нацистского вермахта и о формировании широкой антигитлеровской коалиции. Поделился я с ним и тем, что видел в Кракове, Львове и Киеве. Я всячески пытался убедить его в том, что он должен побороть свое малодушие, исправить допущенную ошибку и, если это еще возможно, восстановить связь с Центром.
О наших берлинских трудностях со связью я ему уже не рассказывал – мне было ясно, что рассчитывать на его помощь в решении наших проблем мы не можем. Но поскольку мы когда-то являлись друзьями и я все еще считал его честным человеком, я хотел помочь ему справиться со своими проблемами и вернуться в ряды фронта борьбы коммунистов против врагов человечества – фашистов.
Я никогда больше не встречался с ним. Знаю, что он пережил войну, что ему было нелегко объяснить проявленное им малодушие. Некоторые его высказывания, о которых я кое-что узнал позднее, убедили меня, что наш продолжительный разговор в берлинском парке Тиргартен произвел на него должное впечатление.
Насколько мне известно, он не предал кого-либо из наших товарищей. Просто у него не хватило мужества, чтобы участвовать в активной борьбе против гитлеровского режима в условиях войны. В конце концов, не у всех хватает нервов, чтобы в течение многих лет жить, так сказать, с петлей на шее и выстоять в борьбе с врагом, который кажется намного сильнее тебя.
Снова внешняя торговля
Я договорился с Ильзой Штёбе о том, что попытаюсь уйти из отдела информации МИД и снова устроиться в отделе торговой политики. Мне думалось, что работа в этом отделе будет более надежным прикрытием моей подпольной деятельности. Кроме того, я чувствовал, что мои нервы могут не выдержать возможных дальних поездок вроде той, что мне пришлось совершить в Краков, Львов и Киев. И, наконец, нам казалось, что в отделе информации и без меня было достаточно противников нацистского режима.
И вот я решил попытать счастья у министериальдиректора Виля, которому тогда подчинялся отдел торговой политики МИД. Сначала я обратился к посланнику Шнурре, о котором уже рассказывал в связи с историей германо-советских торговых отношений. Я заявил Шнурре, что мне как внешнеторговому эксперту не по душе работа в отделе информации, которая носит исключительно политический характер. Я сказал ему, что предпочел бы работу, которая в большей мере соответствовала бы моим знаниям, а также наклонностям. Не может ли он помочь мне, спросил я его?
Шнурре, который являлся заместителем министериальдиректора Виля, обещал поговорить с ним о моей просьбе. Когда я пришел к Вилю, тот был уже в курсе дела. Он предложил мне должность заведующего референтурой Франции, Бельгии и Голландии в большом, но в значительной мере парализованном войной секторе внешней торговли. Бывшему заведующему референтурой фон Мальтцану пришлось уйти из МИД, поскольку его бабка являлась еврейкой, и пристроиться в известном уже читателям «народнохозяйственном» отделе концерна «ИГ-Фарбен». Между прочим, после войны фон Мальтцан работал в боннском МИД. Виль сказал тогда мне, что, хотя в то время МИД и не участвовал в решении вопросов экономических отношений Германии с тремя названными странами, он должен был следить за развитием обстановки – ведь после каждой войны наступает послевоенный период. Так я вновь стал заниматься внешней торговлей, надеясь, что мне удастся затем перебраться на работу в одну из нейтральных стран, которых оставалось тогда не так уж много.
