Николай Байбаков. Последний сталинский нарком - Выжутович Валерий Викторович (мир бесплатных книг .TXT, .FB2) 📗
«8 апреля 1972.
Брежнев поставил вопрос, представленный Байбаковым и Патоличевым, — проект торгово-экономического соглашения с США. Подгорный первый взял слово: “Неприлично нам ввязываться в эти сделки с газом, нефтепроводом. Будто мы Сибирь всю собираемся распродавать, да и технически выглядим беспомощно. Что, мы сами, что ли, не можем все это сделать, без иностранного капитала?!”
Брежнев пригласил Байбакова объясниться. Тот спокойно подошел к микрофону, едва сдерживая ироническую улыбку. И стал говорить, оперируя на память десятками цифр, подсчетами, сравнениями. Нам нечем торговать за валюту, сказал он. Только лес и целлюлоза. Этого недостаточно, к тому же продаем с большим убытком для нас. Ехать на продаже золота тоже не можем. Да и опасно, бесперспективно в нынешней валютной ситуации. Американцев, японцев да и других у нас интересует нефть, еще лучше — газ».
В конце 1972 года пленум ЦК КПСС подводит итоги прошедшего года и утверждает план на следующий. Черняев записывает в дневник: «…[Байбаков] заявил, что план 1972 года не выполнен очень крупно, и план 73 года не будет выполнен, и что вообще неизвестно, как находить выход из положения…»
1974 год. Пленум, посвященный итогам и планам на будущий год. Черняев — в дневнике: «Вялый и бесстрастный Байбаков излагает ситуацию: “воз и ныне там”, т. е. об этом точно так же говорилось и на декабрьском Пленуме 73 года».
Ошибки в управлении, отставание в экономическом развитии Брежнев неизменно списывал на Госплан и Совет министров. В феврале 1974 года он разослал указания всем партийным и советским органам, как сократить управленческие расходы, контролировать выполнение решений и уменьшить объем переписки. А в октябре 1976-го заявил: «Совету Министров СССР необходимо разработать мероприятия по переходу в 1977 году на новые методы планирования и финансирования капитального строительства».
Но если бы только капитальное строительство нуждалось в новых методах. Самой острой и самой неразрешимой проблемой страны в середине 1970-х стала продовольственная.
«Черная дыра»
В аграрных делах Байбаков разбирался не так досконально, как в нефтяных. Знал эту сферу ровно настолько, насколько это требовалось председателю Госплана для выдачи годовых и пятилетних заданий, предположим, по мясу и молоку. Но этого знания ему было достаточно, чтобы в конце карьеры сказать: «Будь я ответствен за проведение экономической реформы, то из всех вопросов выделил бы как наиважнейший развитие сельского хозяйства, ибо оно — основной источник обеспечения рынка продовольствием, а промышленности — сырьем для производства необходимых населению товаров». И основной источник головной боли советского руководства, добавим мы.
Общая сумма капиталовложений в сельское хозяйство в годы брежневского правления составила 383 миллиарда рублей, более чем втрое превысив все предыдущие инвестиции в аграрный сектор. Но колоссальные вливания не снимали глубинных проблем, а только усугубляли их. Импорт зерна вырос с 2,2 миллиона тонн в 1970 году до 28 миллионов в олимпийском 1980-м. Более чем в десять раз увеличились зарубежные поставки мяса, рыбы, масла, сахара. Однако и огромные закупки не смогли предотвратить продовольственного кризиса. Сельское хозяйство превратилось в «черную дыру» советской экономики. Именно так оценивал его тогдашнее положение Косыгин. «Алексей Николаевич считал, что в сельское хозяйство миллиарды летят “как в прорву”, а отдачи должной не видно, — рассказывает Байбаков. — Леонид Ильич настаивал на том, чтобы селу выделялись деньги на строительство дорог, возведение жилья и культурно-бытовых объектов. “Надо помогать деревне”, — часто повторял он».
Миллиардные вливания в село не давали отдачи, и Байбаков неоднократно отмечал это в госплановских отчетах и докладах. За что едва не поплатился. В сентябре 1975 года Брежнев получил записку от Виктора Голикова, своего самого верного, дольше всех с ним работавшего помощника. Голиков докладывал, что есть люди, вроде председателя Госплана Байбакова и заместителя заведующего отделом плановых и финансовых органов ЦК Гостева, ставящие под сомнение достижения в сельском хозяйстве и считающие, что сельское хозяйство не приносит дохода, а только поглощает дотации. Голиков доносил генсеку, что «эти высказывания в аппарате Госплана затмят любую антисоветскую буржуазную газету», что в ведомстве Байбакова господствует «дух компрометации», царит мнение, что, если бы такое количество ресурсов не направлялось в сельское хозяйство, проблемы в других отраслях исчезли бы. Как отреагировал Брежнев, неизвестно. Он к середине 1970-х отстранился от сельского хозяйства, «бросив» на него секретаря ЦК Кулакова.
Огромные деньги, адресованные селу, и дальше летели как в прорву. По мнению Байбакова, структура управления оказалась невосприимчивой к таким объемам капитальных вложений: деньги распылялись по множеству объектов, большая их часть уходила в промышленность, в частности на нужды машиностроения для сельского хозяйства, в ряде случаев средства замораживались или использовались неэффективно.
Байбаков искренне полагал, что дело тормозит «структура управления», изменим структуру — и дело пойдет. До понимания корневых причин всех провалов и неудач, включая сельскохозяйственные, сталинский нарком то ли не мог, то ли боялся подняться. В отличие от публициста Юрия Черниченко, сказавшего: «…сталинский строй принудительного земледелия нуждался в трех вещах: КГБ для репрессий; райком для внедрения на село уполномоченного от партии, который отвечает за все партбилетом, то есть своей судьбой; Госплан, который сначала все отберет, а потом сколько захочет кому надо возвратит».
Из-за возросших расходов на сельское хозяйство (к ним приплюсовались не менее щедрые траты на оборону) план развития экономики в 1966–1967 годах был сорван. Тогда Байбаков и Совет министров СССР предложили реальный, трехлетний, план развития на 1968–1970 годы. Но снижать показатели в год 50-летия Октября и в период подготовки к 100-летию со дня рождения Ленина Политбюро посчитало недопустимым. И хотя на сентябрьском (1967) пленуме Брежнев утверждал, что это «не были разногласия по плану, это был поиск лучшего решения, дающего возможность успешно выполнить Директивы XXIII съезда партии по пяти летнему плану», — искушенные в аппаратных интригах люди понимали, что не все ладно между правительством и ЦК.
При Брежневе состоялось три пленума ЦК КПСС по сельскому хозяйству. Как член ЦК и председатель Госплана Байбаков в них участвовал. Причем один из этих пленумов — июльский (1970) — едва не поставил точку в его карьере.
Вот как было дело.
«Положение с производством зерна нас еще не удовлетворяет, — отмечал Брежнев в своем докладе на пленуме. — Как известно, еще далеко не удовлетворяется спрос населения на продукты животноводства, особенно на мясо. Я не говорю уже о том, что в целом уровень потребления мяса, яиц и других продуктов у нас ниже, чем во многих странах». Дальнейшие слова генсека были убраны из стенограммы и засекречены. А говорил он следующее. В годы восьмой пятилетки сельское хозяйство недополучило около 10 миллиардов рублей (23 % от намечаемого плана финансирования). В колхозы и совхозы не было поставлено около одного миллиона единиц сельскохозяйственной техники. Поголовье скота в стране сократилось более чем на 100 миллионов голов. По уровню потребления продовольствия на душу населения в 1969 году страна откатилась до 1960-го.
Выходило, что Байбаков и Совмин были правы, предлагая кардинально пересмотреть планирование и остановиться на принятии трехлетки.
Из этого фрагмента брежневской речи, только теперь рассекреченного, было понятно, что кризис в сельском хозяйстве приобрел необратимый характер. Стала очевидной неэффективность аграрного производства СССР в сравнении с другими странами. Так, в США в 1953–1968 годах урожайность зерновых (без кукурузы) повысилась с 12 до 20,6 центнера с гектара. В то время как в СССР в середине 1960-х урожайность зерновых составляла около 10–12, а на целине -5—6 центнеров с гектара.
