Золотая лихорадка. Как делают олимпийских чемпионов - Джонсон Майкл (полная версия книги .TXT) 📗
Я надел свои наушники, которыми всегда пользовался во время разминки. Это помогало мне сконцентрироваться и отвлечься от внешнего мира. Хотя в музыке я люблю различные жанры, от джаза до рэпа, моим самым любимым исполнителем всегда был Тупак [29]. Перед забегом на 400 метров я обычно включал что-нибудь в стиле ритм-н-блюз [30], в основном предпочитал Д’Анджело [31]. А перед 200-метровым забегом мне всегда хотелось послушать что-то более резкое, агрессивное. На этот раз я решил выбрать песню Тупака «Me Against the World».
– Майкл, пора, – сказал Клайд.
Я и сам знал, что пора, поскольку постоянно смотрел на свои часы в ожидании начала тридцатиминутного отсчета до старта забега. Я встал и начал делать разогревающую разминку. Спустя несколько минут мы сели в автобус, который повез нас обратно на стадион.
Клайд был очень серьезен. Когда я отдыхал в течение получаса, я видел, как он постоянно ходит вокруг тренировочной площадки. Это был явный признак того, что он сильно нервничает. В автобусе, по дороге на олимпийский стадион, ни он, ни я не проронили ни слова. Я снова надел наушники и включил своего любимого Тупака. Снова ту же песню. И хотя темп у нее был немного медленнее, чем я хотел, слова были самые нужные. Мне казалось, что сейчас я буду сражаться против всего мира. Любой из моих соперников мог сразу же прославиться на весь мир, победив меня. И его не за что было бы винить.
– Помни о старте, – сказал мне Клайд, когда мы выходили из автобуса.
Я прекрасно понимал, что он имеет в виду – не срываться со стартовых колодок, как я это часто делал. А потом он добавил:
– Сделай их всех.
На стадионе, в зоне для разминки, где находились все остальные участники забега, я прошел необходимую процедуру регистрации, а затем сел и начал снова и снова мысленно прокручивать предстоящий забег в своей голове. Потом почему-то подумал о вспышках фотокамер, которые сопровождали мой, уже восьмой за эту неделю выход на стадион. Я уже рассказывал о том, что эти вспышки постоянно преследовали меня, как только я появлялся на стадионе.
«А что же будет, если я сейчас выиграю?» – подумал я.
И уже знал, какая будет следующая мысль:
«А что же будет, если я сейчас проиграю?»
Участие в Олимпийских играх возлагает на спортсмена очень большой груз ответственности. И поскольку Олимпиада проходит только раз в четыре года, в основном, за редким исключением, спортсмен может попасть в олимпийскую сборную своей страны максимум два раза за свою карьеру. Поэтому, оказавшись на Олимпиаде, он прекрасно понимает, что это, возможно, первый и последний шанс в его жизни. Ответственность еще больше усиливается, когда спортсмен вспоминает о том, что за него болеет вся его страна. Каждый житель его страны смотрит на него и ждет от него только победы.
Интересно, в какой момент спортсмен начинает все это осознавать? Осознавать, что он находится в особенной ситуации и что он просто не имеет права проигнорировать историческое значение Олимпийских игр. Осознавать, что он просто обязан сделать все возможное, чтобы показать свой лучший результат. А если он уже показывал до этого блестящие результаты и выигрывал крупнейшие спортивные соревнования? Получается, что ему не нужно делать чего-нибудь сверхъестественного, нужно просто сделать все так, как он умеет. Поэтому спортсмен, выступающий на Олимпийских играх, с одной стороны, понимает, что характер этих соревнований особенный и что, возможно, это его первый и последний шанс, но, с другой стороны, знает, что готовиться и соревноваться нужно точно так же, как и на других соревнованиях. Прийти к пониманию этого очень непросто. Это очень «давит» на психику, и спортсмен может запросто поддаться искушению и тренироваться более упорно, чем это необходимо, и таким образом только навредить себе. Также участие в чрезмерном количестве соревнований может пойти совсем не на пользу.
Именно в таком положении я и находился в данный момент. Только что закончились четыре раунда забегов на 400 метров, включая финальный забег, который прошел всего лишь за два дня до начала серии забегов на 200 метров. Таким образом, сегодня мне предстояло бежать уже свой восьмой олимпийский забег. Конечно, начала накапливаться усталость. Да, готовясь к Олимпийским играм, я знал, что мне будет очень тяжело и что я не имею права на ошибку. Но в то же время я прекрасно понимал, на что я иду и как много поставлено на карту. Очень много.
Я понял, что думаю совсем не о том, о чем мне надо думать, и начал снова мысленно прокручивать в своей голове предстоящий забег. Я знал, что, когда мне необходимо сосредоточиться на чем-то очень важном, мне было недостаточно просто не думать о вещах, которые не имели значения в данный момент или которые отвлекали меня от главного. Это не работало. Я должен был немедленно признать, что думаю о чем-то, что отвлекает меня, и затем заменить эту мысль другой, нужной мыслью. И лучше всего это срабатывало, когда передо мной стояла определенная задача. Словно медитация. Я снова шаг за шагом стал визуально представлять в голове весь забег, мысленно доводя его до совершенства.
Прозвучало объявление о том, что до старта финального забега на 200 метров осталось пять минут. Был уже поздний вечер, и температура воздуха была идеальная. Я надел свои шиповки и в ожидании забега стал наблюдать за своими соперниками. Я любил это делать перед стартом. Мне очень хотелось понять, что они чувствуют в этот момент. Уверенность, волнение, а может, страх? Вот взять хотя бы Фрэнки Фредерикса. Он очень открытый человек, и, глядя на него перед стартом, можно было подумать, что он напуган. Но это не так. Я хорошо знал Фрэнки и понимал, что отсутствие в нем предстартовой агрессивности совсем не означало, что он не будет пытаться выиграть забег. А вот Ато Болдон был полной противоположностью. Перед забегом он всегда держался очень уверенно. Но он еще ни разу не выигрывал у меня, поэтому, несмотря на его уверенность, ничто не могло заставить меня думать, что сегодня это сможет произойти.
Наконец по порядку, согласно номерам наших дорожек, мы вышли на олимпийский стадион. Из-за множества фотовспышек я не стал смотреть на трибуны стадиона, но это не помешало мне услышать крики болельщиков:
– Давай, Майкл! Майкл, ты лучший! Подари мне свои шиповки! Мы любим тебя!
Вот это да! Не так-то просто воспринимать такое. Но мне нравилось быть фаворитом.
Я вышел на дорожку, положил сумку на землю и установил стартовые колодки.
«Если я не пробегу этот забег с такой скоростью, с какой я могу, то это может быть только из-за моего старта», – подумал я и начал репетировать пробный старт. Первый получился очень неплохо. Нужно заметить, что мой старт всегда получался по-разному. Иногда хорошо, иногда еще лучше. Очень редко идеально, но слишком плохо – никогда. И я был доволен этим.
Я вернулся к стартовым колодкам и решил попробовать еще раз. Принял стартовое положение, мысленно представил, как выстреливает оружие, и стартовал. Вторая попытка старта мне не понравилась, но я не стал останавливаться, а стал разгоняться дальше, решив отработать свой разбег. Ведь если старт не получается, нельзя бросать забег. Нужно бороться и бежать дальше. Ничего уж тут не поделаешь.
А вот разбег получился отлично. Впрочем, как всегда, – у меня никогда не было проблем с этой фазой забега. Я снова вернулся к стартовой линии, сел и стал ждать, когда прозвучит команда снять тренировочные костюмы. Решил не делать больше пробных попыток старта, несмотря на то что последняя мне совсем не понравилась.
«Все же моя сильная сторона вовсе не старт», – подумал я.
Я снова стал мысленно представлять забег, который мне сейчас предстоит бежать. И опять в моей голове начали всплывать события 1992 года – предыдущей Олимпиады в Барселоне. Каждый раз, когда это происходило, я мысленно пытался заставить себя не думать об этом. Но какая-то часть моего разума все равно продолжала восстанавливать в мыслях то разочарование, которое я испытал в Барселоне. Я попытался управлять своими мыслями.
