Любовь Орлова. 100 былей и небылиц - Сааков Юрий Суренович (читать полностью бесплатно хорошие книги txt) 📗
23
В том же 36-м, в котором Л. Орлова удостоилась «поршневого кольца», ей была оказана другая честь: участвовать в числе лучших женщин страны в обсуждении, а практически в одобрении проекта Закона… об абортах. Ответственным редактором на радио для артистки был заготовлен и зачитан ею приводимый М. Кушнировым текст.
В общем и целом приветствуя, разумеется, мудрый проект правительства «О матери и ребенке, о семье и абортах», актриса «позволила себе внести в него некоторые поправки и дополнения.
Об алиментах: «нерационально наказывать отца-неплательщика тюрьмой, его надо заставить работать».
Об абортах: «В пункте об абортах не должно быть обреченности. В советском обществе есть много самостоятельных женщин, много профессий, в которых женщина успешно конкурирует с мужчиной… Беременность вырвет женщину из ее работы, может быть, в тот момент, когда она завершает грандиозный проект, или готовится к героическому перелету, или завершает работу над большой ролью, на которую она потратила несколько лет жизни (в течение которых можно было пару раз, не в ущерб „большой роли“, родить. – Ю. С.), и, может, в этот ответственный момент своей жизни, своей общественной и политической биографии она вынуждена все бросить и потерять год времени. Пусть в таких случаях женщина родит несколько позже. Пусть в этих случаях ей будет разрешен аборт. Пусть женщина знает, что закон – это не рок.
Мне кажется, что в последнее время все женщины собираются рожать, что всем хочется иметь ребенка. Мне самой хочется ребенка (особенно, наверное, после того, как сыграла «маму» в «Цирке». – Ю. С.), и я его непременно буду иметь. И это естественно. Жить все радостнее и веселее. Будущее еще более замечательно. Почему не рожать?»
Особенно ей, в ее уже 34! И многие из друзей Орловой восприняли ее обещание собственного ребенка всерьез, как намерение подать пример широким массам. «Иные знакомые смельчаки, – пишет Кушниров, – интимно понижая голос, полушутливо спрашивали: „Ну, когда?..“
«Никогда!» – должна была так же, может, полушутливо ответить актриса, судя по тому, в чем она признавалась потом своей внучатой племяннице:
– Знаешь, я насмотрелась на твою бабушку и твою мать. Это ведь постоянный страх – дети. Сначала боишься забеременеть, потом рожать, а дальше, до гроба, страх за ребенка.
М. Кушниров, не зная, видимо, об этих откровениях так и не состоявшейся матери, приводимых Д. Щегловым, приставал ко второму человеку, от которого это зависело: почему у них с Орловой не было детей?
«А спрашивал я несколько раз, – подчеркивает Кушниров, – надеясь однажды услышать более обстоятельный ответ, нежели обычно». Но так и не услышал: Александров каждый раз закрывал эту тему короткой фразой: «Сначала она не хотела, потом не могла…»
А когда кто-то и пытался укорить ее в этом плане, отделывалась шуткой. Однажды они были на даче у известного конструктора авиадвигателей А. Микулина и его красавицы-жены Гарен Жуковской, сыгравшей примадонну оперетты в «Весне». Крепко выпив, генерал стал отпускать Орловой бесконечные комплименты и, чуть не плача от искренней досады, посетовал на то, что она – такая женщина! – не познала радостей материнства. Сидящих за столом слегка передернуло. Жена вроде бы шутливо, но ощутимо хлопнула конструктора по наголо выбритой голове. Но Орлова не смутилась, засмеялась и опровергла «домыслы» хозяина: «Познала! И сполна. Мой Гришенька, – она показала на смущенного почему-то больше всех Александрова, – сто очков любому младенцу даст. С меня его одного вот как хватает!» И хотя это была сущая, как пишет Кушниров, правда, но правда и то, что муж, даже самый беспомощный в быту (а им Александров никогда не был), не может заменить женщине ребенка…
И вообще о каких детях идет речь, если, как теперь пишут: "…Представляющийся почти астральным брак Орловой и Александрова. Отсутствие детей на официальных фото компенсируют невнятные пленэрные щенята в корзинках, а намек на бытовые семейные нежности – товарищеские рукопожатия».
А впрочем, почему у всех у нас – у меня, Кушнирова и Щеглова и особенно у тех, кто пишет о «невнятных пленэрных щенятах», – отсутствие детей у Л. Орловой вызывает столько вопросов? Это, в конце концов, право каждой женщины. Актриса А. Демидова, например, совершенно однозначно призналась, что никогда и думать себе не позволяла о ребенке…
Читателей это, видимо, немало удивило, и вскоре тот же вопрос для уточнения, возможно, позиции актрисы задал ей «АИФ»:
– Не хотели ли вы когда-нибудь родить ребенка?
– Нет, – повторила Демидова, но сделала ответ более пространным. – Мне интересно наблюдать за чужими детьми. Особенно когда они играют стайкой во дворе или тихо сидят в уголочке и рисуют.
Остается только благодарить Бога, что во времена Орловой пресса не терзала актрис такими вопросами…
24
Орлова не только зачитывала заготовленные для нее тексты на радио, но и сама довольно периодично писала и публиковала их в печати:
«Как приятно жить и работать в сталинскую эпоху! – пишет она. – Легко и приятно творить в обстановке всеобщего внимания, теплоты и поддержки. Партия, правительство, лично тов. Сталин уделяют огромное внимание советской интеллигенции. И сам по себе этот факт накладывает на нас большую ответственность и большие обязанности.
Мы находимся накануне исторического XVIII съезда партии. Каждый из работников искусств, в частности мы, киноактеры, обязаны приложить все свои силы для создания образов, отображающих величие нашей Родины».
25
Перед началом работы над «Волгой-Волгой», сообщает М. Кушниров, Александров и Орлова отдыхали в Ессентуках, в санатории ВЦСПС. Устав от безделья и от отсутствия интересных людей, Орлова позволила уговорить себя на единственный, для отдыхающих, концерт, но только в последний вечер, перед отъездом.
На этот концерт сбежалась вся минераловодская знать. Из Кисловодска прибыл целый взвод украинских наркомов во главе с их тогдашним председателем, а потом Первым секретарем ЦК Украины П. Шелестом.
После концерта наркомы сочли за честь зайти за кулисы, познакомиться. Был накрыт чайный столик с печеньем. Но Шелест насмешливо оглядел его скудное убранство и, раскрошив пальцами печенье, сказал своему пищевику: «На этот мусор наплевать и забыть. Веди нас по своему ведомству!»
Нарком-пищевик ведет компанию в местный – напротив театра – ресторан. Но время позднее, ресторан закрыт, и его директор-грузин на все вопросы украинского пищевика отвечает одним «нэт»: шашлыки, форель, сациви, плов какой-нибудь – все «нэт».
– Ну, а вино, фрукты есть?
– Это есть.
И директор приносит одно из самых скверных тогда вин «Кровь Грузии» и поднос крохотных яблок. Наркома в насмешку заставили отведать «грузинской крови» и закусить горе-яблочком. Сделав это, он склонил перед Орловой повинную лысую голову: «Приезжайте завтра в Кисловодск с товарищем супругом. Я исправлюсь, клянусь!»
И сдержал наркомовское слово. После прибытия в правительственный санаторий Орлову с «товарищем супругом» усадили в большой открытый автомобиль, украинские наркомы расселись по другим машинам, и вся компания покатила в Храм Воздуха, знаменитый тогда ресторан в горах. Впереди мчался грузовичок с музыкантами-грузинами, и их музыка всю дорогу сопровождала кавалькаду.
«Валтасаров пир, – пишет Кушниров, – на котором была представлена вся съедобная фауна и флора Кавказа (и которому позавидовал бы, наверное, Сталин в одноименном, „Пиры Валтасара“, фильме по роману Ф. Искандера. – Ю. С.) длился до вечера. До отхода московского поезда.
Прощание происходило на кисловодском перроне. И пока оно бесконечно долго длилось, поезд покорно стоял, презирая расписание. Потом подошел главный кондуктор: «Дорогие гости, прошу за мной!» Все подумали, что он зовет в вагон, занять наконец места, и стали прощаться. Однако шеф-кондуктор повел всех (и отъезжающих и провожающих) к вагону-ресторану, но провожающих попросил остаться, а Александрова с Орловой провел внутрь. Посреди вагона стоял отдельный столик, на котором возвышался пандусообразный, как финальная декорация «Цирка», торт с кремовой вязью на вершине: «Орловой».
