Чаадаев - Лебедев Александр Александрович (бесплатные серии книг .TXT) 📗

Но Чаадаев — сложная фигура. Его идейный облик прихотливо противоречив. Верное представление о нем не дается слишком прямолинейному суждению. Это поистине самобытная фигура с действительно самобытной мыслью.

И здесь следует представить своеобразие темы, к которой мы обращаемся, и одновременно те трудности, которые эта тема готовит читателю, готовит с неизбежностью.

Чаадаев не блистательный полководец и не знаменитый путешественник. Занимательность его жизни прежде всего не во внешних ее обстоятельствах, она не событийна. Занимательность этой жизни как бы кроется внутри судьбы этого человека. Драма Чаадаева — это драма его идей. Она не имеет адекватного, равного выражения во внешнем рисунке его жизнеописания. Как на известных портретах Чаадаева под оледенело-скованной маской неподвижного его лика трудно угадать страшную, трагическую напряженность мысли и воли, чувства и разума, так и во «внешних данных» чаадаевской биографии порой лишь угадывается стальная пружина внутренней необходимости, диктовавшей ему его столь странные, столь неожиданные с точки зрения расхожей морали, столь свободные от всяких норм общепринятости поступки. Такая биография требует особого метода изложения, но она требует и особого рода читательского внимания.

Тут мало простого сопереживания, пассивной фантазии любителя беллетристики. Тут требуется сопереживание интеллектуальное, требуется работа мысли. Чаадаевская биография по-настоящему увлекательна, но развлекательности она не обещает.

Биография Чаадаева — это биография его духовной эволюции, того внутреннего процесса, который совершался в нем в течение всей его жизни. Свои отношения к миру, свои воззрения он не встретил готовыми при своем рождении, он не нашел их в своей колыбели. Он их вырабатывал в себе, выстрадывал в себе. Он создавал себя, как другие подчас создают вещи или книги, свое благополучие или свою славу. Его сила и его слабость, его ум и его предрассудки, его надежды и иллюзии, мечты и разочарования не были простым результатом стечения обстоятельств. Они были живыми чертами его характера, они составляли его личность, они росли из нее и формировали ее. И поэтому не надо и стараться понять чаадаевские идеи, не постаравшись понять его личности. И потому не к чему интересоваться личностью Чаадаева, не дав себе труда разобраться в его мыслях.

Маркс говорил, что единственный способ научиться мыслить заключается в том, чтобы изучить историю мысли. Идя за этим утверждением, можно, наверное, сказать, что единственным способом научиться жить является изучение, познание жизни другого человека. Только и в первом и во втором случаях речь, конечно, должна идти об оригиналах, а не о копиях. Иначе совет прозвучит абстрактно. Речь должна идти о действительной истории, а не о мифах или сплетнях. Иначе дело с неизбежностью сведется к изучению лишь собственных предрассудков.

История едина.

«По своему мировоззрению, — писал Антонио Грамши, замечательный итальянский философ-марксист, которого покойный Пальмиро Тольятти назвал „одним из самых великих сынов итальянского народа, одним из самых глубоких и гениальных мыслителей-марксистов“, — человек всегда принадлежит к определенной группировке, и именно к той, в которую входят все социальные элементы, разделяющие тот же, что и он, образ мыслей и действий. Человек стремится находиться в соответствии с той или иной системой соответствия; человек — это всегда человеческая масса или человеческий коллектив. Вопрос, — говорит Грамши, — в следующем: к какому историческому типу принадлежит данная система соответствия, данная человеческая масса, элементом которой является человек? Когда мировоззрение не критично и последовательно, а случайно и бессвязно, человек принадлежит одновременно ко множеству человеческих масс, его собственная индивидуальность причудливо пестра: в ней уживаются элементы, роднящие его с пещерным человеком, и принципы новейшей и передовой науки, пережитки всех ушедших в прошлое узкоместных исторических фаз и интуитивные зародыши будущей философии всемирно объединенного человечества. Поэтому, — заключает Грамши свою мысль, — критиковать собственное мировоззрение — значит придать ему единство и последовательность, поднять его до той высоты, которой достигла самая передовая мысль мира. Следовательно, это означает также критиковать всю предшествующую философию, поскольку она оставила прочные наслоения в народной философии. Эта критическая переработка человеком собственного мировоззрения начинается с того, что он осознает, кем он является в действительности, то есть с некоего „познай самого себя“, как продукта всего предшествующего исторического процесса, оставившего в тебе самом бесчисленные свои следы — тот багаж, который ты принял, не прибегая к инвентарной описи. Для начала необходимо составить такую опись» 8.

Действительно, от невнимания к Чаадаеву ныне страдает не он, конечно, а мы сами. В известном смысле можно сказать, что это невнимание к себе. Вернее, к определенным своим чертам и свойствам, не понятым и не уясненным себе самими нами.

Чаадаев писал, что «первое условие биографа есть знание человеческого сердца». В этом случае можно сказать, что знание сердца Чаадаева есть все-таки необходимый пункт в той «описи» наших собственных духовных богатств, которые мы получили от человечества.

Но «биография сердца», биография внутреннего мира личности, история его духовных исканий, его внутренней жизни — особый жанр.

И еще кое о чем надо заранее предупредить читателя.

«Моя унылая и смешная история», — сказал Чаадаев. Это трудная и тяжелая история. И совсем не смешная. Это достаточно непростая история.

Это биография души, описание внутреннего мира человека. Это история личности, рассказ о том, что когда-то называлось «борениями духа». И предмет разговора тут, как, впрочем, и во всех иных случаях, требует не только своего жанра, но еще и своего метода и стиля. И о достаточно сложных вопросах еще никому не удавалось говорить достаточно просто. Да к этому, наверное, совсем и не надо стремиться, если ты не собираешься лукавить: пусть сложное остается сложным, а простое — простым. Так в конечном счете будет все-таки проще.

Глава II. Надежды без иллюзий

Действительно, изложение основных «биографических данных» о Чаадаеве не займет много места, но и не даст ничего существенного для понимания этого человека и истинного смысла его жизни. Петр Чаадаев родился в 1794 году, 27 мая (по старому стилю), в Москве.

Отец его, Яков Петрович, был человеком малопримечательным и не оставил после себя ничего сколько-нибудь достойного архивных папок.

Мать, Наталья Михайловна, была дочерью знаменитого в свое время человека. Дед Петра Яковлевича Чаадаева по материнской линии — князь Михайл Михайлович Щербатов — был известным историком, приближенным Екатерины II и ее постоянным «внутренним оппозиционером». Дед весьма колоритно воплотил в себе противоречия своего класса и своей эпохи, выступив как яростный защитник крепостного права и сословных привилегий дворянства и одновременно как не менее яростный обличитель пороков своего класса. Он был весьма активной и общественно значимой в свое время фигурой, «государственным человеком» и масоном, сподвижником знаменитого Н. И. Новикова. Можно сказать, что общественный темперамент этого человека семейная традиция сберегла для Петра Чаадаева, не наделив им его старшего брата Михаила.