Спортсмены - Гладков Теодор Кириллович (книги полные версии бесплатно без регистрации .txt) 📗
Но те башни из льда и камня, на которые с восторгом и трепетом глядел путешественник, уходили в небо больше чем на четыре с половиной килойетра. На отвесных склонах не держался снег, и, весь день грохоча, скатывались лавины, обрушиваясь в долины тысячами пудов льда и камня.
И Фрешфильд отступил перед вершиной. Глава старейшего в мире альпийского клуба и президент Королевского географического общества заявил: «Нет сомнения, кавказский Маттерхорн (труднейшая вершина в Альпах. - Е. С.) найден! Разница только в том, что тут два Маттерхорна стоят рядом, да еще удвоены в размерах».
Шли годы, десятилетия, гранитные бастионы горы отбили уже более двадцати штурмов лучших альпинистов мира. И лишь в 1903 году пятерке участников Международной беспроводниковой экспедиции (ни одного русского, сваны - только носильщики) удается проложить путь к мечте, высшей и более трудной южной вершине массива. Но за следующую четверть века никому не удается посетить чертоги златокудрой Дали.
Быть может, некоторые и расценят это как пережиток, но кто, как не альпинисты, возродил где-то в конце XVIII столетия тот культ вершин, который когда-то существовал. Впрочем, разве не изображен Казбек в государственном гербе нынешней Грузии или Арарат у Армении. А двуглавый Эльбрус не токмо белеет на спортивных значках, но и на боевой медали «За оборону Кавказа». Если же стали бы создавать собственную геральдику сваны, то взяли бы своим символом Ушбу, только Ушбу.
Именно она стала в наши дни мерилом мужества и зрелости. Сван мог пройти какие-либо головоломные маршруты где-нибудь в Небесных горах - Тянь-Шане, на Крыше мира - Памире. Но... «Вай ме, - качали головами старики. - Тот не альпынист, кто на нашу Ушбу не ходил!»
Михаил Хергиани и начинал освоение Ушбы с пути Хергиани (дяди Габриэля)... Здесь северный гребень соединяет массив Ушбы с Главным хребтом. И с «подушки», пухлого снежника у взлета к северному гребню, увидел юный сван ее, северную стену, которую не озаряет солнце. Хмурую и огромную.
Поднимаясь до высоты «4300», она, подобно этакому кавказскому атланту, удерживает на гранитных своих плечах купол северной вершины (4694 метра). Нижний ярус стены переходит в нагромождения ледника Чалаат. Особенно внушительна ее правая половина, как бы обрубленная километровым сколом. Глаз альпиниста тщетно отыскивает на ее поверхности обычные для микрорельефа полочки, площадки, выемки. Работа лавин, камнепадов, ветров и времени, смена жары и холода до такой гладкости отполировали фактуру, что стену стали называть Зеркалом Ушбы.
Первыми на Северной Ушбе побывали в 1888 году англичанин Коккин с швейцарским гидом Альмейером. Но за семьдесят восемь лет штурмов ни одному из восьмисот побывавших на Ушбе советских плюс восемьдесят зарубежных восходителей не довелось вглядеться в упор в гранитное зеркало стены.
Да и Михаил-Минан, уже решившись на штурм, шесть раз выходит на разведку, включая и спецрейс самолета. Словно тасуя колоду, перекладывает стереопары снимков, перебирает варианты.
«По линии падения воды», - определили бы намеченный им маршрут геоморфологи. Но человек не собирается падать, хотет подыматься, пусть не даны ему крылья Икара. Их заменят острые зубья кошек, надежность страховочной веревки и главное - вера в себя, в друга, продуманность каждого движения.
Он пометил для себя: крутизна от 35 до 85 градусов, много отрицательных участков, где глыбины выпирают из массива, образуя подобия глухих балконов. Вот выписка из заявки общества колхозных спортсменов «Колмеур- не»: «Палатки за все шесть дней штурма будет возможным установить только в первый и в последний дни штурма, у подножья стены и под вершиной. Все биваки на гамаках и искусственных площадках».
Подобно полярнику, летчику, циркачу, отдает дань суевериям и альпинист. Вот так и Миша ужас до чего не любил распространяться загодя о задуманном восхождении. Впрочем, как и десяток, как и сотню лет назад, и нынче уходит сван на охоту молча. («Упаси его святой Джраг, услышит Дали, покарает хвастуна».)
Лишь после «Зеркала» и показал Минан общую тетрадь, и в ней не только вычерчен, рассчитан до метра весь маршрут. Его наметка чем-то напоминала боевую диспозицию. «На участке 19 могут быть камнепады, на участке 26 после снегопада лавины». И здесь же указаны все выступающие над стеной «бараньи лбы», под которыми можно укрыться в случае чего.
Минан изучал и продумывал поведение Ушбы даже по ночам, когда замирают стекающие с нее бесчисленные потоки и недвижны скованные холодом ночи камнепады.
- Сколько же пролежал ты в спальном мешке на виду Ушбы, Миша?
- Не считал, конечно, Евген Димитрич, сколько? Сколько надо, столько и лежал. Пройдусь биноклем по камням. Запишу, как ведут себя. И дальше биноклем шарю.
Человек в шапочке лыжника глядел на гору. Закутанная в покровы лунного света, облокотившаяся на подушки облаков гора - на него. Что был он перед ней?.. Ростом?.. Весом?.. Силой?.. Даже не титаном, подобным Амирану! Но у него было то, чего не имел одинокий богоборец. (В советском альпинизме, между прочим, одиночные восхождения осуждены раз и навсегда, не засчитываются. Этот спорт - дело артельное, товарищеское.)
Они и стартовали, как записал официальный судья при участниках - Бекну Виссарионович Хергиани, в час ночи. Хрустнули стеклянные льдинки меж камнями. Пунктир искорок по валунам отметил движение подкованных стальными триконями ног. Хергиани оглядел небо. Звезд много. И холод. Значит, ночь хорошая. И день будет тоже. А луна медленно перемещается по темной сфере.
В семь утра они извлекли из рюкзаков сагзали, так с давних времен зовется харч, что берет в дальнюю дорогу путник. «Вай ме, Джумбер, - воскликнул Михаил, глядя на самого молодого в команде, на Джумбера Кахи- ани, - не ешь мало, будешь слабый, не ешь много, будет ко сну клонить». - «Надо заполнить карбюратор по самую пробку, Минан. Иначе мотор не потянет». - И покосился на начиненные мясным фаршем хлебцы, орехи с медом лучшей в мире серой горной пчелы, телятину с духовитыми травками и соусом из кисловатого барбариса. «Такого в лучших домах отдыха не подают», - и сбросил с каменной полочки обглоданную косточку, и она полетела, нигде не зацепившись, и шлепнулась у самого подножья, понимать надо, - отвес, чистая вертикаль.
Солнце разбрызгивалось слепящим водопадом по темному граниту, и Миша пробормотал вполголоса: «Только бы ты, Веби, не подвел меня». (Древнесванское понятие слова «Вебиш» - «солнечный поток» - включает имя божества погоды - Веби.) Впрочем, не один год трубил Миша лаборантом Высокогорного геофизического института и своими глазами видел, как теперь без всякого Веби делает погоду и даже разгоняет тучи с неуспевшим родиться градом его односельчанин Володя Хоргуани под горластую команду профессора Гоги Сула- квелидзе.
Первый же день, первые участки - лед, трещины, скалы - показали, как хорошо спелась вся его шестерка, и не только на тренировочных восхождениях (Ушба южная, пик Щуровского) по чистым «Пять-бе», но и в таких, не предусмотренных методикой делах, как совместная перестройка дома, рубка и транспортировка пихты по крутым склонам, как охота в горах, не говоря уже о разработке на будущее напряжение всех фаланг пальцев рук и ног, всего корпуса.
И вечером шестого дня Миша смог облегченно вздохнуть, смог вздохнуть и записать в блокнот: «Выходим на предвершинный гребень. Это уже нормальный (Гм! Гм! - Е. С.) путь на Северную Ушбу. Длина участка двести метров. Рубим ступени. Крутизна 35°. Страховка через выступы на ледовых крючьях».
Только когда натянули палатку, он разрешил достать сигнальный пистолет. Четыре зеленые дуги ракет прочертили темное небо, шипя, недовольно фыркая, пытаясь заглушить «ваша!» («ура!») шестерых, осевших за эти дни напряжения голосов. «Вот мы и погляделись первыми в зеркало Ушбы, мужчины!»
Как бы утверждая силу молодого поколения горцев, задумывает Михаил Хергиани еще одно восхождение на Ушбу. «Ходили по два, по три. Пойдем большим коллективом». И оповестил по радио: «Объявляется запись всех желающих. Беру тех, кто сдаст для начала физнормати- вы». Словно бы не может расстаться с Ушбой сван. Будто привороженный ее властительницей - златокудрой Дали... Побывал на пиках Памира - и опять к «своей» Ушбе, показал свое искусство лазания на Балканах и массивах Уэльса - и опять к ней же.
