Великая русская революция. Воспоминания председателя Учредительного собрания. 1905-1920 - Чернов Виктор Михайлович
Деникин пишет:
«Во время московского Государственного совещания между главнокомандующим и Алексеевым состоялась знаменательная беседа:
– Генерал Алексеев, мы должны быть уверены в вашем детище, Союзе офицеров. Примите над ним команду, если считаете, что так будет проще.
– Нет, генерал Корнилов, так будет проще для вас, как главнокомандующего».
В-третьих, существовал ряд петроградских тайных обществ и кругов, позже объединившихся в «военную секцию» при Республиканском центре, созданном в июне. На первых порах Центр заявлял, что поддерживает Временное правительство против большевиков, но затем начал планировать его свержение. Согласно свидетельству председателя Союза воинского долга Ф. Винберга9, его военной секцией руководил некий полковник генерального штаба N., а в его отсутствие – другой полковник, Дю Семетьер. В нее входило от двух до четырех тысяч активных членов (иными словами, имевших оружие). Это была реальная сила. Позже выяснилось, что в ее состав входило слишком много «золотой молодежи», которая играла в конспирацию и тратила деньги, собранные для «дела». Согласно генералу Лукомскому, Корнилов установил контакт с этими тайными обществами через полковника Лебедева, основателя Военной лиги. По инициативе Лебедева Корнилов встретился в ставке с двумя петроградскими делегатами (оба были инженерами). «Было решено, – говорит Винберг, – приступить к активным мерам совместно и с разрешения генерала Корнилова, который должен был стать диктатором. Было достигнуто соглашение, что власть в Петрограде захватит генерал Крымов, как только доберется до столицы со специальными частями». Ко времени прибытия отрядов Крымова «главные силы революции уже будут сломлены, так что Крымову останется только установить порядок».
Лукомский добавляет, что представители Республиканского центра говорили о 2000 вооруженных членов, но просили к концу августа прислать в Петроград 100 офицеров. «Генерал Корнилов согласился и добавил, что офицеры будут присланы с передовой, якобы в отпуск... Удалось достичь соглашения, что все должно быть готово к 26 августа»10.
Многие участники заговора были убеждены, что в конце августа большевики планируют захватить власть. Эта информация противоречит всему, что мы знаем о реальных намерениях генерального штаба большевиков. Несомненно, этот слух распространялся сознательно, чтобы оправдать готовившийся переворот. Но часть заговорщиков прекрасно знала, что сведения о большевистской акции являются преднамеренной ложью, и даже пыталась сфальсифицировать такую попытку.
В этой связи необходимо упомянуть четвертую группу заговорщиков: Совет Союза казачьих частей, возглавлявшийся беспринципным, но энергичным демагогом, атаманом Дутовым, и Экономический клуб – легальную организацию, за которой скрывалась нелегальная монархистская организация П.Н. Крупенского. В.Н. Львов (позже вызвавшийся быть посредником между Корниловым и Керенским, но потерпевший неудачу) после мятежа Корнилова слышал собственное признание Дутова: «27 августа в Петрограде я должен был действовать как большевик». Псевдобольшевистская демонстрация сорвалась, потому что, согласно словам Дутова, когда в решающий момент он «прибежал в Экономический клуб и позвал людей на улицу, никто за мной не пошел».
Провокация Дутова не состоялась благодаря усилиям противоположной стороны. Накануне три крупнейшие рабочие организации – Исполнительный комитет Совета, Петроградский совет профсоюзов и Центральный союз фабричных комитетов – опубликовали следующее предупреждение:
«Товарищи и граждане, по городу ходят слухи о планирующихся демонстрациях. Говорят, что 27 августа состоится уличная рабочая демонстрация. Контрреволюционные газеты пишут о бойне, которая назначена на 28 августа... Мы, представители рабочих и солдатских организаций, заявляем: эти слухи распространяются провокаторами и врагами революции. Они хотят выманить массы на улицу и утопить революцию в море крови. Мы заявляем: ни одна партия рабочего класса и демократии не зовет вас на демонстрацию. Пролетариат и гарнизон Петрограда не поддадутся на провокацию».
Еще раньше с таким же предупреждением выступил Центральный комитет большевиков: «Злоумышленники распространяют слухи о приближающейся демонстрации и ведут агитацию с провокационными целями, якобы от имени нашей партии. Центральный комитет призывает солдат и рабочих не поддаваться на эту провокацию и сохранять полную дисциплину и спокойствие».
Эти маневры позволяют увидеть в другом свете деятельность искусной демагогической газеты «Живое слово», называвшей себя народной и социалистической. Газета хорошо финансировалась. Она из номера в номер призывала к диктатуре, и только к диктатуре. Она выдвигала чисто гитлеровские лозунги за десять лет до появления Гитлера в Германии. Умело спекулировавшая на невежестве и озлобленности низших классов столицы, а особенно на чувствах «раздраженной мелкой буржуазии», эта газета продавалась как горячие пирожки и вызывала недовольство всем и вся.
Корнилову оставалось только соединить все эти элементы в стройный план. Сформулировать его военную составляющую было поручено полковнику Лебедеву и капитану Роженко, в то время как подполковник Голицын и адъютант Завойко отвечали за техническую сторону плана. Искать помощников Корнилову не пришлось. Его вызывающее поведение стало сигналом для всей России. «Представители Союза офицеров во главе с Новосильцевым явились сами и выразили желание работать ради спасения армии. Прибыли делегаты от Казачьего совета и Союза георгиевских кавалеров. Республиканский центр пообещал Корнилову поддержку влиятельных кругов и передал в его распоряжение военные силы петроградских организаций. Генерал Крымов прислал в комитет Союза офицеров гонца с поручением выяснить, правда ли, что «что-то затевается», и сообщить, должен ли он принять 11-ю армию, предложенную ему Деникиным, или оставаться с 3-м корпусом, которому предстоит, как он выразился, «куда-то отправиться». Его попросили остаться с 3-м корпусом».
Военный и конспиративный аспекты корниловского движения были очерчены, но его политическая и социальная стороны остались за кулисами.
Существует множество рассеянной по разным источникам информации, свидетельствующей, как тесно он был связан с землевладельцами и плутократией. Если ее собрать и обобщить, то от мифа о том, что движение Корнилова волновала лишь судьба страны и что его члены не имели ни личных, ни партийных, ни классовых, ни кастовых интересов, не останется камня на камне.
Во время ликвидации мятежа газеты опубликовали следующую новость:
«Москва, 7 сентября. При обыске дома некоего Петрова было найдено 6500 брошюр корниловского содержания. Брошюры конфискованы. Милиция обыскала помещение администрации Союза землевладельцев. Обнаружены плакаты и четыре прокламации генерала Корнилова, распространявшиеся в дни его мятежа».
Это сообщение заставляет вспомнить приказ Корнилова, запрещавший нарушать права землевладельцев в прифронтовой полосе. Этот приказ пытались объяснить исключительно заботой о снабжении фронта, которое зависело в первую очередь от помещичьих имений. Корнилов обещал делегации польских землевладельцев «выделить им части для защиты урожая, необходимого армии». Цели такого выделения интерпретировались совершенно по-разному. На пленарном заседании Главного совета Союза землевладельцев граф Чапский заявил, что подписание приказа было прямым результатом деятельности союза: «Мы получили от командующего декрет о наказании тех, кто мешает нам жать пшеницу и косить сено»11.
Тому, что Корнилов и его сторонники поддерживали кампанию воинствующих русских землевладельцев, удивляться не приходится; правая рука Корнилова Завойко сам был крупным землевладельцем и предводителем дворянства Гайсинского уезда Подольской губернии. Некоторые тайные общества, группировавшиеся вокруг Корнилова, также имели явный аграрный уклон. Совет Союза казачьих частей, возглавлявшийся Дутовым, имел собственную аграрную программу с лозунгом «ни пяди казачьей земли крестьянам». Говоря более конкретно, этот лозунг означал, что казачьи старшины, отделив рядовых казаков от остального крестьянства и раздувая вражду между казаками и «иногородними», собирались не только сохранить в неприкосновенности земельную собственность своих высших офицеров в целом, но и удерживать в своих руках прибыльное распоряжение незанятыми «военными землями», которые они сдавали в аренду [18]. «Республиканский центр считает, что земельная собственность должна сохраниться», – читаем мы в «Воззвании к крестьянам», составленном центральным Корниловским обществом в Петрограде. В нем говорится о том, что эти земли «политы потом отцов и дедов» нынешних владельцев, а потому о передаче данной собственности безземельным не может быть и речи. Военная лига заявила, что решение таких насущных вопросов, как аграрный, рабочий и т. д., является «делом будущего, а не настоящего». Деникин признавался, что «многие участники петроградских организаций принадлежали к правым кругам; эти круги были тесно связаны с дворянством и крупными землевладельцами».
