Петр Первый - Павленко Николай Иванович (книги .txt) 📗
Первый крупный успех на море пришел летом 1714 года. К этому времени русский флот располагал такими силами, что внушал Петру уверенность в том, что он может выдержать испытание боем: «Теперь дай боже милость свою! Пытаться можно».
В июне галерный флот под командованием Апраксина доставил провиант в Гельсингфорс и должен был двигаться к Або, чтобы обеспечить находившиеся там русские войска продовольствием. Путь к Або преграждала шведская эскадра в составе 16 крупных кораблей, 8 галер и 5 других судов, стоявших у мыса Гангут.
18 июля к месту расположения галерного флота прибыл Петр. После рекогносцировки местности он разработал оригинальный план действий: было решено в узкой части полуострова Гангут устроить «переволоку» из бревен для перетаскивания легких судов на противоположный берег. Замысел состоял в том, чтобы этой демонстрацией ввести неприятеля в заблуждение. Шведы попались на эту диверсию и, стремясь помешать перетаскиванию судов, раздробили свои силы, чем немедленно воспользовался Петр.
26 июля был днем полного безветрия, паруса шведских линейных кораблей беспомощно свисали на мачтах.
Корабли не могли маневрировать. Русское командование «по многим воинским советам» решило использовать благоприятную обстановку. 20 галер беспрепятственно зашли в тыл шведской эскадры. Следом за ними были отправлены еще 15 галер, а на следующий день этот маневр совершил весь галерный флот. Маневр стоил русским ничтожных потерь: неприятелю удалось захватить всего лишь одно судно, севшее на мель. Шведы непрерывно палили из пушек, но это была бесполезная трата пороха и ядер: галеры оказались вне досягаемости корабельной артиллерии шведов.
Знаменитое Гангутское сражение началось в середине дня 27 июля. Ему предшествовало предложение о сдаче. Когда его отклонили, на корабле адмирала Апраксина был поднят синий флаг, а затем раздался пушечный выстрел. Это были сигналы атаки.
Авангард русского флота под командованием шаутбейнахта Петра Михайлова атаковал не всю шведскую эскадру, а блокированный отряд контр-адмирала Эреншильда, состоявший из фрегата «Элефант» и девяти более мелких кораблей. Шведы располагали мощной артиллерией (116 пушек против 23), но это нисколько не смутило Петра. Два часа шведам удавалось отбивать натиск русских, но затем атаковавшие взяли корабли на абордаж и сцепились с неприятелем врукопашную. «Воистину, — вспоминал об этом сражении Петр, — нельзя описать мужество наших, как начальных, так и рядовых, понеже абордированье так жестоко чинено, что от неприятельских пушек несколько солдат не ядрами, но духом пороховым от пушек разорваны». Эреншильд пытался бежать на лодке, но был захвачен в плен. «Правда, — писал Петр Екатерине, — как у нас в сию войну, так и у алиртов (то есть союзников) с Францией много не только генералов, но и фельтмаршалов брано, а флагмана ни единого».
Кровопролитное сражение закончилось полной победой русского флота. Все корабли Эреншильда стали трофеями русских. Штиль помешал шведской эскадре оказать помощь терпящему катастрофу отряду контр-адмирала Эреншильда. Успех русского флота привел в ужас шведский двор: он начал эвакуироваться из столицы. Царь сравнивал морскую победу у Гангута с Полтавской викторией.
За морским сражением, принесшим славу русскому флоту, следовали две церемонии. 9 сентября население Петербурга торжественно встречало победителей. В Неву вошли украшенные флагами три русские галеры. За ними следовали захваченные шведские корабли. Затем показалась командирская галера шаутбейнахта Петра Михайлова. Процессию замыкали две галеры с солдатами. Парад был продолжен на суше: победители несли знамена и прочие трофеи. Среди пленных находился и Эреншильд. Шествие замыкали батальоны Преображенского полка во главе с Петром. Победители прошли через триумфальную арку, на которой красовались замысловатые изображения. Одно из них выглядело так: орел сидел на спине слона. Надпись гласила: «Русский Орел мух не ловит». Смысл иронической надписи станет понятным, если вспомним, что захваченный фрегат назывался «Элефант» (слон).
Продолжение церемонии происходило в Сенате. В окружении сенаторов в роскошном кресле восседал «князь-кесарь» Ромодановский. Шаутбейнахт Петр Михайлов испросил разрешения войти в зал, чтобы отдать рапорт и рекомендательное письмо генерал-адмирала Апраксина о своей службе. Бумаги зачитали вслух, и «князю-кесарю», не отличавшемуся красноречием, сценарий отвел немногословную роль: задав несколько малозначительных вопросов, он произнес: «Здравствуй, вице-адмирал!» Так царь получил чин вице-адмирала. С этого времени он стал расписываться за получение 2240 рублей годового жалованья.
В сентябре 1714 года должна была состояться еще одна церемония, но по каким-то причинам Петр перенес ее на начало следующего года.
Еще в 1713 году «князь-папа» Никита Зотов известил Петра о своем намерении жениться. Царь ответил Зотову своим согласием, но тут же многозначительно добавил: он, царь, не допустит того, чтобы свадьба была учинена «образом древнего варварского обычая», то есть тайным браком. Петр решил превратить свадьбу главы «всепьянейшего собора» в шумное торжество, своего рода маскарад с участием не только членов «пьяной компании», но и всех знатных особ: в гости приглашались генералы, тайные советники, сухопутные и морские офицеры, корабельные мастера, иностранные дипломаты.
Петр не поленился разработать подробнейший свадебный обряд, расписать роли для его участников, определить, кто в каком костюме должен был явиться на торжество. Была устроена даже генеральная репетиция, своего рода смотр маскарадных костюмов.
Свадебный кортеж представлял пеструю толпу. Одни явились в калмыцком платье, другие — в венгерском, третьи — в старорусском, четвертые — в матросском и т. д. Всем гостям полагалось иметь при себе музыкальный инструмент, точнее, предмет, из которого можно было извлекать какие-либо звуки: наряду с барабанами, пастушьими рожками, колокольчиками, скрипками гостям предписывалось принести пузыри, наполненные горохом, горшки, тазы и т. д. Граф Головкин, два князя Долгоруких и два князя Голицыных щеголяли в китайском наряде и играли на дудочках, дипломаты Толстой и Бестужев нарядились в турецкие костюмы и гремели медными тарелками. Петр выбрал для себя матросскую форму.
