Под белой мантией - Углов Федор Григорьевич (книги читать бесплатно без регистрации полные TXT) 📗
Отвечая на многочисленные вопросы, я, например, рассказал о нашем опыте борьбы с клинической смертью и привёл случай из практики. У человека внезапно в коридоре наступила клиническая смерть. Был предпринят открытый массаж сердца нестерильными руками и без интубации — введения специальной трубки в гортань. Массаж продолжался 50 минут, затем мы прибегли к интубации и подключили аппарат искусственного дыхания. При этом десять раз применялся дефибриллятор. В конечном счёте сердечный ритм восстановился. Больной ожил, избежав каких-либо мозговых осложнений, хотя до того, как мы занялись массажем, прошло 4–5 минут. Впоследствии больного выписали в хорошем состоянии. Рана зажила первичным натяжением.
Нам понравилась институтская лаборатория пункций и катетеризации полостей сердца. Её снабдили рентгеновским аппаратом Элема со всеми «дополнениями» для контроля за сердечной деятельностью. Рентгеноконтрастные трубки позволяют следить за продвижением катетера, не подвергаясь излишнему воздействию вредных лучей. (Аппараты Элема имеются в некоторых наших передовых институтах и хорошо себя зарекомендовали.)
Вечером гостей ждали в клубе Общества бразильско-советской дружбы. Приятно было обнаружить там богатую библиотеку с подборкой книг на русском языке, а также литературой о нашей стране на испанском языке. В клубе устраивались вечера танцев, русской музыки, встречи с советскими людьми. Многие из членов клуба прилично говорили по-русски.
В воскресенье за нами заехала супружеская пара — сотрудница института Бутентан и профессор биохимии университета. Предстояло знакомство с городом. Музеи в этот день были закрыты, поэтому мы ограничились осмотром достопримечательностей, в том числе двух университетов: федерального и принадлежащего штату. В обоих есть медицинские факультеты, или, как их называют, медицинские школы.
В то время на городской территории завершалось возведение крупнейшего из себе подобных стадионов. Автор проекта — прогрессивный архитектор Вилларова Артигас. Стадион — трёхъярусное сооружение, в каждом из ярусов 17 рядов. Всё оно держалось на внутренних опорах, и создавалось впечатление, что этот колосс буквально висит в воздухе.
На следующее утро профессор Зербини показывал нам другой свой клинический госпиталь — федерального университета. Здесь, как и в прочих медицинских учреждениях Бразилии, обследование больных, вплоть до самых сложных, осуществляется в терапевтических отделениях, откуда они с готовым диагнозом направляются на операцию.
В то утро на совместном заседании терапевтической и хирургической клиник был запланирован мой доклад о принятых у нас способах пункций и катетеризации полостей сердца. Доклад вызвал оживлённый обмен мнениями. Оказалось, что бразильские коллеги не применяют трансбронхиальных пункций, а отдают предпочтение красочному методу определения величины сброса крови.
Вторую половину дня профессор обычно проводил в госпитале для платных больных, и мы последовали за ним.
Женщина (49 лет) с митральным рестенозом ждала повторной операции — четыре года назад она уже оперировалась по закрытой методике. Сейчас у неё была увеличена печень, имелся выпотной плеврит справа. Глазам хирурга предстали мощные спайки эпикарда с перикардом — их с усилием удалось разъединить. Несмотря на технические трудности, всё обошлось без осложнений.
Внимательно следил я за операцией, которую делал Зербини пятилетнему ребёнку по поводу тяжёлого врождённого порока сердца, получившего название тетрада Фалло. Искусственное кровообращение длилось 75 минут. Остановку сердца вызывали гипоксией (кислородным голоданием) после кратковременного пережатия аорты. Это была радикальная операция: межжелудочковый дефект закрывался заплаткой из тефлона.
Работа сердца контролировалась с помощью электрокардиограмм, измерения артериального и венозного давления. Заметных изменений этих показателей не было.
Применялось срединное рассечение грудины (стернотомия). Очень осторожно отслоили пристеночную плевру, в полые вены вставили дренажные трубки большого диаметра. Левое предсердие дренировалось через правое и через межпредсердную перегородку. Аорту и лёгочную артерию пережимали одновременно на 15–20 минут. Зажим снимали при восстановлении сердечной деятельности. Два отсоса, введённые в полости сердца, и один — под перикард, функционировали безупречно.
Как принято у них при стенозе лёгочной артерии, было широко резецировано фиброзное кольцо, рассечены мышечные валики, сужавшие просвет лёгочной артерии, отверстие расширено до нормы. Заплатка на дефект межжелудочковой перегородки накладывалась отдельными узловатыми П-образными швами. Рану стенки желудочка зашили через край, двумя рядами непрерывных швов. При кровотечении из разреза добавили заплатку из тефлона. Предсердие ушивалось непрерывным П-образным швом, поверх него — вторым швом, тоже непрерывным. Отверстие, проделанное в межпредсердной перегородке для дренирования левого предсердия, не трогали. Кровотечение тут же останавливалось электрокоагулятором.
В помещении — строгая асептика. Операционное поле старательно вымыли мылом, кожу несколько раз смазывали настойкой мерказини (вместо настойки йода). Перед началом операции ребёнку ввели в желудок зонд, в мочевой пузырь — катетер.
Зербини по ораву завоевал авторитет и за пределами Бразилии: его методика соответствовала последнему слову науки, тому, что практиковалось в большинстве передовых клиник мира, в том числе и в нашей стране, а мастерство заслуживало всяческих похвал. Обращал на себя внимание прекрасно натренированный персонал, средний и младший. Вообще за рубежом в нём не было недостатка. Не помню такой ситуации, чтобы врач, скажем, перекладывал больного на каталку или выполнял процедуры, заменяя медицинских сестёр. И сёстры, и санитары твёрдо знали свои обязанности.
В тот день я видел ещё одну операцию профессора Зербини — операцию комиссуротомии на открытом сердце. Клинический диагноз — митральный стеноз.
Разрез прошёл по четвёртому ребру, его поднадкостнично резецировали. Дренаж левого предсердия и левого желудочка не производили. Левое предсердие вскрыли, межпредсердную перегородку рассекали непосредственно позади полых вен. Для лучшего обозрения операционного поля хирург пользовался лобным рефлектором и электролампой. После отсасывания крови из левого предсердия инструментом расширили отверстие и подтянули в рану створки клапанов. Под контролем зрения с помощью ножа на длинной ручке комиссуры (спайки) рассекали до основания, то есть до стенки предсердия.
У больной оказался крупный тромб в ушке. Тромб был извлечён, ушко вывернуто и тщательно освобождено от его мелких кусочков. Ввиду кальциноза клапанов комиссуру разрезали, не затрагивая кальцинированные участки. Предсердие ушивали матрацным непрерывным швом после заполнения кровью левого желудочка и левого предсердия. Для более полного освобождения полостей сердца от воздуха имело значение положение больной. Её уложили на спину, чуть приподняв правый бок.
Операция закончилась поздно, но профессор Зербини остался в госпитале — на очереди был пациент с раком лёгкого…
Операционный день весьма уплотнён и всегда начинается ровно в 8 часов утра. Пять дней в неделю в госпитале проводят операции.
Хотя эти операции производились почти 20 лет назад, но многие из них теперь также можно считать первоклассными, так много в них поучительного и для нынешнего поколения кардиохирургов. Это, конечно, не значит, что у нас в то время не было хирургов, владевших техникой операции на сердце. Были они, конечно, в то время, и ещё больше их стало теперь, но всё равно методика и техника профессора Зербини не могла не восхищать нас своей высокой культурой и прогрессивным характером. Несомненно, это был хирург мирового класса, и я с радостью познавал его высокую науку.
Плата за лечение явственно давала о себе знать, сказывалось это и на показаниях к операциям на открытом сердце. Стоимость их непропорционально велика и резко отличается от стоимости такого же характера операций, но по закрытой методике. Хирургам они выгодны, хотя намного сложнее и занимают больше времени. И останавливают на них выбор не всегда обоснованно. Отдалённые результаты при благоприятном исходе этих операций не настолько лучше, чтобы можно было широко пользоваться искусственным кровообращением.
