Зигмунд Фрейд - Феррис Пол (читать книги без регистрации полные .TXT) 📗
Я предложил бы вам — если вы хотите, чтобы я строго придерживался своей роли врача, — заплатить мне компенсацию за беспокойство. В таком случае вы можете быть абсолютно уверены, что я буду соблюдать свой долг врача при любых обстоятельствах.
Сабина устраивала ему сцены, которые достигли высшей точки — дата неизвестна — во время физического столкновения, когда она держала в окровавленной руке нож. Возможно, это произошло в кабинете Юнга в «Бургхельцли». Она выбежала к коллегам-женщинам с криком: «Это не моя кровь, а его. Я убила его!» После этого эпизода она стала считать Фрейда «ангелом спасения».
Отправляя 7 марта Фрейду письмо о «мерзком скандале», Юнг знал, что это повлечет за собой неприятности. Если Фрейд уже что-то слышал о его любовнице, в Цюрихе наверняка тоже ходили об этом слухи. Блейлер, главный врач «Бургхельцли», относился к сексуальным приключениям не лучше, чем к алкоголю. Психоанализ он воспринимал двойственно, и Юнг начал отдаляться от него. В конце марта Юнг ушел из больницы. Несомненно, это входило в его планы зажить так, как ему хочется. Дом в Куснахте, часть этих же планов, этой весной был закончен. Однако разрыв с больницей мог быть ускорен опасениями, связанными со Шпильрейн.
Посещение Юнгами Вены длилось с 25 по 30 марта 1909 года, с четверга до вторника. Юнги жили в гостинице «Регина», любимом месте психоаналитиков, находившейся рядом с Обетованной церковью у самого северо-западного края Рингштрассе, в нескольких кварталах от Берггассе. О чем Фрейд и Юнг говорили и что они делали, неизвестно, если не считать последнего вечера.
Кульминацией визита стало официальное объявление Фрейдом Юнга своим «наследником и крон-принцем», событие, о наступлении которого он говорил в письмах. Если бы Юнг не был трезвенником, они выпили бы по этому случаю марсалы. Скорее всего, церемония в этом случае свелась к взгляду друг другу в глаза, рукопожатию и скупой мужской слезе. Как вспоминал Фрейд в своем письме Юнгу в следующем месяце, «Я официально принял тебя как старшего сына и помазал тебя in partibus infidelium [в областях неверующих]».
Это произошло в квартире Фрейда, в одной из двух комнат, которые он отвел для себя «До 1907 года сестра Фрейда Роза и ее муж Генрих Граф жили в соседней с Фрейдами квартире со своими двумя детьми. Когда они за год до смерти Графа переехали, две квартиры объединили в одну и Фрейд смог перейти с нижнего этажа в более просторные апартаменты.». Позже в тот же вечер во время беседы Юнг поднял вопрос оккультизма. Скорее всего, он сделал это при Фрейде впервые, а тот, как и следовало ожидать, заявил, что все это бессмыслица. Раздраженный Юнг почувствовал «странное ощущение» в груди, «как будто моя диафрагма была железной и докрасна раскаленной — пылающей пещерой». За этим последовал громкий треск в книжном шкафу.
Оба испугались. Юнг назвал это «феноменом каталитической экстеоризации» (впоследствии парапсихологи переименуют это в «психокинез»), а Фрейд — чепухой. «Герр профессор, — возразил Юнг, — через мгновение раздастся новое громкое доказательство», — и так действительно произошло. Фрейд увидел другого Юнга — ясновидца, читающего мысли и раскалывающего ножи усилием воли. «Мои странности», как называл это Юнг впоследствии.
Это был особенный вечер, ставший предвестником будущих неприятностей. В письме Фрейду после этого Юнг выражался агрессивно и независимо:
Тот последний вечер с вами, к счастью, избавил меня от подавляющего ощущения вашей отцовской власти. Мое бессознательное отпраздновало это впечатление великим сном, который занимает меня уже несколько дней. Я только что завершил его анализ. Надеюсь, теперь я свободен от всех ненужных помех. Ваше дело должно и будет процветать.
Едва ли такого ответа ждал Фрейд от новоявленного кронпринца, и наверняка загадочное упоминание о «великом сне» Юнга вызвало его недоумение.
Юнг, как и Фрейд, использовал сны в своих целях. Но он видел в них путешествия личности по пространству и времени, а не раскапывание погребов, заполненных хламом детских впечатлений. Позже он описал несколько из своих «великих снов». Сон, о котором шла речь в его письме после посещения Вены, мог быть тем, в котором он шел по гористой местности на границе Швейцарии и Австрии и повстречал сварливого старого таможенника. Он был мертвым, но в то же время «одним из тех, кто не мог толком умереть». Юнг определил границу стран как грань, разделяющую сознательное и бессознательное, взгляды Фрейда и его собственные. Призрак был Фрейдом, а сон, когда бы он действительно ему ни приснился, выражал желание его смерти. И тем не менее, как писал Юнг впоследствии, в то время он хотел продолжать работать с Фрейдом и «с искренним эгоизмом пользоваться его богатым опытом».
Фрейд ответил на письмо, сохраняя спокойствие. Он лишь упрекнул Юнга, если это можно считать упреком, что ему кажется странным, что в тот вечер, когда Юнг получил статус крон-принца, ты лишил меня моего отцовского достоинства, и это, похоже, доставило тебе не меньше удовольствия, чем мне, с другой стороны, присвоение тебе этого звания.
Почти все письмо было посвящено оккультным явлениям. Фрейд признался, что «полтергейст» произвел на него впечатление. Он начал обращать внимание на звуки в шкафах и слышал только скрип, никак не связанный с его мыслями, причем это никогда не совпадало с его мыслями о Юнге. Его желание поверить во все это «исчезло вместе с магией твоего личного присутствия», и я вижу перед собой лишенную жизни мебель, как поэт — утратившую богов Природу, после того как боги Греции ушли [ссылка на стихотворение Шиллера]. И значит, я снова надеваю свои отцовские очки в роговой оправе и советую моему дорогому сыну не слишком увлекаться.
Итак, Фрейд не забыл об этом случае. Он сидел и думал о Юнге, стараясь повторить его. И, придя к выводу о том, что ничего не может быть, в первой половине письма, во второй части он пишет о своем увлечении цифрами и датами смерти, как будто хочет показать Юнгу, что симпатизирует иррациональным убеждениям, в то же время понимая, что им есть рациональные объяснения.
В 1909 году теплое отношение Фрейда к Юнгу было непоколебимым. Он спокойно отнесся к истории с Сабиной Шпильрейн. Когда она обратилась к нему в конце мая из пансиона в Цюрихе, написав, что хочет поговорить с ним «о чем-то очень важном для меня», он переслал ее письмо Юнгу с невинным вопросом: кто это может быть — сплетница, болтунья, параноик? Вероятно, он догадался, что это и есть таинственная скандалистка Юнга, и последнему пришлось признать это. Юнг сказал, что порвал с ней, потому что она «последовательно планировала мое совращение… А теперь она хочет отомстить». Кроме того, она распространяла слухи о том, что он хочет развестись с женой и жениться на ней.
От знатока истерии пришел утешительный ответ. Хотя таких серьезных проблем у Фрейда никогда не было, «в нескольких случаях он был очень близок к этому и едва спасся». Только то, что он был на десять лет старше Юнга, когда пришел в психоанализ, спасло его от подобного, по его словам. Но эти случаи помогают Юнгу выработать в себе неуязвимость. Это «неприятность, обернувшаяся благом».
Между Веной и Цюрихом циркулируют полные беспокойства письма. Фрейд убеждает Шпильрейн, что его друг Юнг неспособен на низкие поступки. Шпильрейн заверяет Фрейда, что ее главное желание — расстаться с другом полюбовно, и приводит цитаты из оскорбительного письма, написанного Юнгом ее матери. Фрейд советует Юнгу не винить себя, потому что «небольшие взрывы в лаборатории» (пациенты — это, видимо, эксперименты) неизбежны. Шпильрейн говорит Фрейду, что «вы хитры», потому что он выслушал обе стороны. Она пишет, что поговорила с «негодяем», который пообещал сказать Фрейду всю правду. Юнг признался, что Шпильрейн не виновата в том, что его письмо к ее матери было «обманом, в котором я неохотно признаюсь вам как своему отцу». Тем не менее он продолжает лгать об этой связи. Фрейд извинился перед Шпильрейн и сказал Юнгу больше не беспокоиться. Мир был восстановлен. Репутация Юнга не пострадала. Вместо Шпильрейн появилась другая женщина.
