Валерий Харламов - Макарычев Максим Александрович (читать хорошую книгу полностью .TXT) 📗
Доверительные отношения установились у Валерия Харламова и с Владимиром Крутовым, который дебютировал в ЦСКА в 1977 году в игре против «Крыльев Советов».
«Для нас, молодых армейцев, уважение к старшим было определяющим фактором. Так мы воспитаны были. С другой стороны, мы понимали, что уважение на льду ты должен доказывать все время. Там уже никаких авторитетов не должно было быть. И где-то как-то быстро наши интересы с Валерой пересеклись. Он к молодым тянулся. Когда мы пришли в команду, он меня и позже игроков моего поколения взял как бы под крыло, под свою опеку. Мы дружили с ним, наша пятерка, Крут, Макар, Касатон и я, — вспоминал Вячеслав Фетисов. — Характер на льду у Валеры был фантастический. Он был настоящий боец. И все эти его фирменные движения, обводки, его уникальный бросок в ближнюю девятку там, где практически шайба может только впритирку пройти, — всё это было его, харламовское. На тренировке он почти десять из десяти таким образом попадал. Тот же Третьяк знал, что все равно от Валеры последует такой бросок, но каким-то движением тот умудрялся обхитрить его… Он Володю Крутова нестандартности на льду все время учил. Когда Володя один на один выходил, то нельзя было угадать, что он сделает. У Валеры был принцип: ты для себя должен до последнего не принимать решения. Володьки Крутова тоже, к сожалению, больше нет в живых. Они по духу были близки очень. Невостребованность для таких людей, как Валера, — это смерть по большому счету. С Володей Крутовым так и случилось».
Опекая этих талантливых ребят, Харламов конечно же вспоминал свою юность, то, как таким же молоденьким парнем пришел в легендарный ЦСКА Фирсова, Рагулина, Альметова и других хоккейных талантов. Старался уберечь их от ошибок, подсказать, посоветовать что-то с позиций своего опыта, своей блистательной карьеры.
«Словами не передать, насколько он был глобальным человеком в плане открытости. Русский мужик с испанским колоритом, с жаждой жизни, жаждой какого-то удовольствия от всего, что он делает. Не злобный был, не завистливый. Был волшебный человек, своим обаянием как магнит притягивал; конечно, и к нему все тянулись, особенно молодые. Для нас он был и старшим товарищем, и старшим братом, как-то всё вместе», — вспоминал один из лучших защитников в истории мирового хоккея.
Между тем харламовское ощущение свободы, его желание радоваться жизни, выйти за рамки серых буден не нравились советским чиновникам. «Ветер дул» со стороны аппарата партийных идеологов во главе с Сусловым, человеком зашоренным, застегнутым, в прямом и переносном смысле, на все пуговицы, признающим лишь партийные догмы и лишенным каких-либо жизненных удовольствий. Примерно по той же схеме, как расправились с Бобровым, доводя до чиновников сплетни о его «загулах и ДТП в пьяном виде», пытались доброжелатели опустить с «небес на землю» Харламова и его друга Мальцева.
Чиновники совсем не так представляли моральный облик лучших советских хоккеистов. «Им нужны были такие образцовые и нескандальные комсомольцы, как Владик Третьяк», — признался в беседе один из ветеранов. Харламов и Мальцев, веселые и жизнерадостные парни, первыми надевшие золотые цепочки во время игр, видные меломаны и модники столицы, пользовавшиеся большой популярностью у слабого пола, люди, перед которыми открывались двери лучших ресторанов и театров, яркие внешне, неординарные, не вписывались в серый «пейзаж советских буден». Поставить на место, приструнить их можно было легко: и армеец Харламов, и динамовец Мальцев были офицерами, обязанными четко блюсти устав и исполнять приказы. В начале 1970-х находились кляузники, которые пытались нашептать Аркадию Чернышеву и Анатолию Тарасову, что Мальцева и Харламова «видели тогда-то и там-то за бутылкой». К счастью, два великих тренера спрашивали со своих любимцев не в соответствии с «моральным обликом строителя коммунизма», а по большому «хоккейному счету». Два мудрых наставника понимали, что все эти развлечения — минутная блажь, а главное, что движет ребятами, — это огромная преданность его величеству Хоккею и своей великой Родине. И уже в середине 1970-х новые тренеры ЦСКА и сборной Локтев и Кулагин, которые также ценили уникальный талант Харламова, прощали ему всё, не обращая внимания на наветы.
Говорят, что один из больших начальников, прочитав «отчет» о том, что два хоккеиста «снова прилетели из загранпоездки в новой одежке», раздраженно сказал: «Пусть играют, но пусть не выпендриваются!» Тогда-то всё и началось…
Первый звоночек прозвучал для Мальцева. В самой популярной молодежной газете «Комсомольская правда» в зимнем перерыве сезона 1974/75 года появилось «Открытое письмо капитану хоккейного “Динамо” Александру Мальцеву». Корреспондент, рассказав о том, что Мальцев опоздал на самолет, который вез динамовцев в Швецию на Кубок Ахерна, предположил, что этот проступок «логично вытекает» из образа жизни нападающего сборной СССР. Дескать, тот стал уделять больше внимания пирушкам, чем хоккею. Как настоящий приговор читались заключительные строки этого «письма»: «Не стоит, право, дожидаться очередного звонка. Ведь он, Александр, может оказаться последним. Понимаешь, последним». В советские времена это действительно могло расцениваться как «последнее предупреждение». Этот случай так разозлил Валерия Харламова, что в обычно добродушном и неконфликтном армейце «забурлила» горячая испанская кровь. Пока Мальцев у себя дома отходил от шока, вызванного публикацией «письма-статьи», очернившей его на весь Советский Союз, Валерий Харламов примчался в редакцию «Комсомольской правды», требуя организовать встречу с автором публикации и напечатать опровержение. Но было поздно, «маховик порицания» уже был запущен, и руководство «Комсомолки» не смогло уважить просьбу даже такого обожаемого в СССР человека, как Валерий Харламов.
«В то время подобным образом, как бы подвергая “публичной порке” заслуженных спортсменов, пытались, кроме того, что повлиять на них самих, еще и воспитать молодых, начинающих игроков, предупредить их, что последствия нарушения дисциплины могут быть самыми серьезными. Исходила такая инициатива из высших партийных инстанций. Дескать, если так поступили с самыми выдающимися людьми спорта, то что же может быть с другими? На примере Саши Мальцева показали, что в СССР нет и не может быть неприкасаемых спортсменов», — признавался известный спортивный комментатор Владимир Писаревский. Через год, уже в следующем сезоне, через подобную публичную порку пройдет и Валерий Харламов.
Тем не менее надо отдать им должное, и Мальцев, и Харламов, хотя и принимали эти нападки близко к сердцу, продолжали демонстрировать фееричную игру и так же веселиться вне льда. Показательным в этом отношении стал чемпионат мира по хоккею, который стартовал в ФРГ и продлился с 3 по 19 мая 1975 года.
В Германию приехало много болельщиков из соседней Чехословакии, которые даже через семь лет не могли простить «Советам» Пражской весны. Во время матчей с участием сборной СССР освистывали советский гимн. На это сборная СССР отвечала крупными победами и градом шайб в ворота соперников. Чехи по привычке пытались грубить, навязать русским силовую борьбу, но после того, что было в серии с канадцами, советские хоккеисты просто не обращали на это внимания. Советские игроки дважды победили команду ЧССР с разницей в три шайбы — 5:2 и 4:1, а также выиграли у шведов — 4:1 и 13:4.
Этот чемпионат сильно напоминал тот, который состоялся двумя годами ранее в Москве. Сборная СССР также одержала победы в десяти матчах из десяти. Правда, забросила за турнир не 100 шайб, как в Москве, а на 10 меньше — в среднем 9 за игру. Но разница забитых и пропущенных голов впечатляла — плюс 67! В десятке самых метких игроков чемпионата было семеро (!) представителей сборной СССР. Петров был в списке вторым, Харламов — пятым, Михайлов — восьмым. Советские хоккеисты стали тринадцатикратными чемпионами мира.
Заокеанские скауты по-прежнему не давали покоя Харламову и другим ведущим игрокам советской сборной. На чемпионате мира 1975 года спортсменов преследовали буквально по пятам, карауля момент, когда они окажутся вместе, но отдельно от других сборников, и пытались уговорить их остаться на Западе. В Германии агенты пользовались тем, что советским хоккеистам разрешили взять с собой в поездку жен и те впервые увидели, что же такое на самом деле «западный образ жизни».
