Берлиоз - Теодор-Валенси (бесплатная регистрация книга txt) 📗

Кто же была эта неизвестная, оказавшая умершему такой знак почитания? Ведь никто не слышал, чтобы у Гектора Берлиоза в Париже была родственница. Тайна захватывает больше, чем удручает несчастье. Теперь все, кто присутствовал при погребении композитора, были не столько взволнованы невозместимой утратой, сколько заинтригованы. Но, к их разочарованию, в конце концов выяснилось, что романтической тенью была всего лишь племянница покойного, приехавшая из провинции специально, чтобы молчаливо и благоговейно почтить память своего славного дядюшки, такого несчастливого при жизни.

Она захотела прийти одна, совсем одна.

Тотчас вслед за этим мимолетным видением произошло еще одно событие — так уж, видно, было назначено: Гектору Берлиозу и после его последнего вздоха не суждено было спать в покое.

Когда похоронные дроги проезжали через кладбищенские ворота, лошади понесли, опрокинув музыкантов и бросив катафалк на ближнюю могилу.

Лишь с трудом удалось успокоить обезумевших лошадей.

Наконец настало время панихиды.

Гийом от Академии изящных искусств, Фредерик Тома от Общества литераторов, Гуно от композиторов и, наконец, Эльвар, который воспользовался случаем, чтобы произнести речь, тот Эльвар, кому Гектор сказал, что не хотел бы умереть, если ему предстоит говорить. Все четверо один за другим славили покойного [204] и говорили о необычайности его судьбы.

Наконец гроб опускают в могилу, устанавливая его между Офелией и Марией Ресио.

А теперь спи спокойно, спи вечным сном, Гектор. Разве не заслужил ты отдых? О да, ты заслужил его напряженным трудом, страстной борьбой, голодом, слезами и кровью.

Послесловие

На другой же день после похорон Гектора Берлиоза Рейер задумал воздать тому, кого считал своим учителем, дань уважения, достойную его гения. Он организовал в Опере фестиваль Берлиоза, привлекший огромную толпу, которая с благожелательностью слушала и без пристрастия судила. Реабилитация началась.

За пределами Франции имя Берлиоза вошло в историю музыки и поэтизированную историю — легенду.

Народы, которых он взволновал и зажег, и особенно Россия, по выражению Продома, «встретившая его, как мессию», со скорбью приняли весть о его безвременной кончине, и после этого преклонение перед ним стало еще сильней. Смерть, когда она разит гения, всегда кажется несправедливой. Великие избранники, по мнению их фанатичных приверженцев, не должны умирать никогда. Народы, в которых мощная музыка Берлиоза будила интерес к родине композитора, не понимали, почему Франция была так сурова и невежественна по отношению к своему великому гражданину, ярким маяком сверкавшему в искусстве за ее пределами.

Скромный памятник, поставленный на кладбище Монмартр Гектору Берлиозу, кажется, увы, совершенно заброшенным. На могиле ни цветов — знака выражения чувств, ни слез, тогда как могилы Бетховена, Вагнера остаются на их благодарной родине местами паломничества. В даты его рождения, смерти, создания главных шедевров следовало бы с любовью и почитанием возлагать на его могилу венки ярко-красных цветов — цвета его горения, цвета его крови.

Творчество Берлиоза реабилитировано, человек же — еще нет. Случится ли это когда-нибудь?

Гюстав Самезей сказал: «Каждый музыкант должен чтить в Берлиозе самого великого французского композитора своего века».

Его верный товарищ в битвах за романтизм Теофиль Готье, «прекрасный Тео» — «человек в пурпурном жилете» на исторической премьере «Эрнани», — в некрологе с непревзойденным мастерством рассказал о горькой и беспокойной судьбе знаменитого усопшего, «о его беззаветной преданности искусству, его властном призвании».

«От горя его прекрасный орлиный профиль становился все резче… Он окружил себя покровом тени и безмолвия, а потом угас» [205].

В год, последовавший за смертью Гектора, Падлу и Эдуар Колонн настойчиво добивались возрождения и прославления берлиозовских творений. Откровение для обманутого народа, который был к великому композитору слеп и глух… Так, «Осуждение Фауста» в одном концертном цикле исполняли шесть раз подряд.

Публика заметила, что восхищается тем, что сама же порицала.

Музыка Гектора Берлиоза господствовала в обществе Шарля Ламуре «Новые концерты».

1903 год. Столетие со дня рождения.

Все произведения Берлиоза играют повсюду в Париже.

В Гренобле, по примеру Парижа и Кот-Сент-Андре, сооружают памятник Берлиозу.

В Германии одновременно в двадцати городах исполняют вновь и вновь того «Бенвенуто», который некогда под шиканье и улюлюканье провалился в Париже, а публике все не надоедает это слушать.

Мало того, за рубежами Франции, не пожелавшей взять на себя инициативу, было издано полное собрание сочинений великого мастера, ставшего легендарным.

Англия, Голландия, Бельгия превозносят его, словно бога. В Венгрии ему ставят памятник.

Далеко-далеко, за морями, в Соединенных Штатах Америки тоже с восхищением славят мастера потрясений и бурь, жаждавшего необъятного и бесконечного, и сооружают ему гигантский монумент.

Итак, во всех уголках мира звучит теперь имя Берлиоза, публика требует и встречает овациями его произведения.

И по праву — он достоин навечно остаться в памяти людей, Гений был осмеян, гоним и попран, но так никогда и не отрекся от своей музыки; ему понадобилось умереть, чтобы быть, наконец, понятым и признанным.

Сам он в «Мемуарах» писал с горькой усмешкой: «Моя музыкальная карьера могла бы быть прекрасной, если бы только я прожил сто пятьдесят лет».

Время в самом деле работало на него. Оно — великий творец. Оно исправляет, оно оправдывает, насмехаясь над пристрастием и жалкой ненавистью. Оно превозносит гениев, оно отметает узурпаторов славы. Время определило истинные размеры, выявило подлинную сущность того, кто всю свою жизнь героически сражался, оставаясь самим собой вопреки всему! Мы заканчиваем наш скромный труд афоризмом, почерпнутым у Артура Кокара: «Есть на свете художники, для которых, подобно мученикам первых веков, год смерти становится первым годом бессмертия».

Париж. Ноябрь 1952 г. — февраль 1954 г.

Несколько слов о Г. Берлиозе

Думается, каждый читатель, интересующийся музыкой и любящий ее, с удовольствием прочтет эту книгу, в которой живо и ярко рассказана жизнь великого французского композитора Гектора Берлиоза. По существу, это хронограф жизни и творчества Берлиоза, где по годам, месяцам, а иногда и дням раскрывается кипучая деятельность большого музыканта — его новаторские устремления и осуществление их в творчестве, его переживания во взаимоотношениях со средой, с публикой, не понимавшей ею дерзновенных творческих замыслов, его работа как дирижера и критика-публициста, его личная, интимная жизнь. Прежде всего этот труд привлекает своей правдивостью. Если даже отдельных фактов, сцен, разговоров и не было, то они могли быть, — настолько они соответствуют характеру и темпераменту Берлиоза, как мы себе его представляем, со всей его романтической пылкостью и тонкой душевной восприимчивостью. Фрагменты из многочисленных писем, высказываний и бесед Берлиоза и людей, близко его знавших, сообщают работе документальный характер.

Поскольку цель работы чисто биографическая, она не претендует на анализ творчества Берлиоза с точки зрения стиля его музыки, его значения в истории музыкальной культуры, его новаторских достижений. Поэтому мы считаем нужным коротко сообщить об этом читателю, не имеющему специального музыкального образования. Ведь на него в основном ориентируется автор данного труда.

Во французской музыке XIX века Берлиоз занимает особое, даже исключительное место. В то время как в немецкой музыке симфония стала одним из основных видов музыкального искусства и симфонизм достиг своей вершины в творчестве Бетховена, во французской музыке симфония не заняла такого значительного места. Музыкальный театр (опера — большая и комическая и балет) привлекал наибольшие общественные интересы, как и концерты солистов-виртуозов различных видов исполнительского искусства. Если в Париже в первой половине XIX века и звучала симфоническая музыка, то это были преимущественно произведения австрийских и немецких композиторов. В этой обстановке Берлиоз был единственным крупным французским композитором-симфонистом.