Старики и бледный Блупер - Хэсфорд Густав (читаемые книги читать онлайн бесплатно TXT) 📗
В этом болоте мы ведем себя с большой опаской, потому что под водой, доходящей до пояса, скрываются воронки от озерных бомб, сброшенных с B-52. Боец может топать с полной выкладкой и вдруг уйти под воду на двадцать футов.
Оставив болото позади, мы замечаем дым. Дым черный. Слишком много дыма, явно не из печек. На горизонте виднеется красный огонь.
Переходим на бег.
Через несколько минут слышим огонь из стрелкового оружия, он неупорядочен, и на него никто не отвечает. Потом слышим крики.
Командир Бе Дан изучает деревню через полевой бинокль, отправляет мастер-сержанта Ксуана с одним отделением налево, а Сонг с другим – направо, с приказом атаковать, когда услышат стрельбу. Держусь бок о бок с мастер-сержантом Ксуаном.
Когда секция сосредотачивается на склоне над деревней горцев, мы замечаем с полсотни человек в рубашках и шортах цвета хаки, в маленьких коричневых пробковых шлемах и со знаками отличия Северовьетнамской армии. На их обмундировании и оружии свежие листья и ветки для маскировки.
Нунги, переодетые в солдат Северовьетнамской армии, поджигают деревню, убивают мужчин и насилуют женщин.
Мы бегом врываемся в деревню и открываем огонь по приказу командира: "Бан!"
Избушки горцев стоят на невысоких сваях. Ярды носят набедренные повязки. Мужчины изможденные, с костлявыми грудными клетками. Женщины ходят с неприкрытой грудью и выглядят болезненно. У детей от недоедания вздулись животы.
В нормальные времена горцы и вьетнамцы друг друга терпеть не могут.
Мы рассредоточиваемся. Маневр и огонь. Огонь и маневр. Мы изображаем, что нас намного больше, чем на самом деле, а у нас всего тридцать бойцов – маловато по сравнению с пятью десятками нунгов-наемников.
Новоиспеченные вдовы перебегают от одного тела к другому. Когда одна из них обнаруживает "свой" труп, начинает страдальчески вопить. И вот уже все сразу страдальчески кричат, и вопли их сливаются воедино в одну жуткую песнь.
Мы преследуем отступающих нунгов, держим их под прессингом, ни на секунду не даем им возможности даже подумать о том, чтобы развернуться в боевой порядок и оказать сопротивление. Продвигаясь по деревне, мы вопим: "КСУНГ ФОНГ!" … "Товарищи, вперед!". И сообщаем: "Мы – Освободительная армия!"
Замечаем старуху, она присела на корточки на столе, стонет, держась за живот – бабушка чья-то с брюшной раной. Бодой Бакси остается позади, чтобы оказать ей помощь.
Нунги – крутые отморозки. Через каждые двадцать ярдов они оставляют за собой бойца. Каждый оставленный боец дерется, пока наши из первых рядов его не убьют, а на это тратится время.
Я пытаюсь держаться рядом с мастер-сержантом Ксуаном, согласно приказу, но нога снова начинает кровоточить, и я отстаю на несколько ярдов.
Нунговский снайпер стреляет по нам с дерева, спрятавшись в листве. Мастер-сержант Ксуан приказывает мне оставаться на месте и пытается зайти на нунга с фланга, открываясь, чтобы тот открыл по нему огонь.
Нунг стреляет. Кто-то стреляет в него. Нунг валится с дерева как мешок с грязным бельем.
Командир Бе Дан машет нам: "Вперед!". Мы наступаем, мастер-сержант Ксуан приостанавливается и пинает умирающего нунговского снайпера по яйцам. Нунг стонет, снизу вверх глядит на нас без страха или боли в глазах. Когда он замечает меня, то приходит в замешательство. Мастер-сержант Ксуан кладет конец его замешательству очередью из АК.
Мы преследуем нунгов, пока не выходим на открытую равнину, расчищенную бульдозерами и освобожденную от растительности, чтобы у спецназовцев в лагере был открытый сектор обстрела.
Одна из гаубиц на территории лагеря начинает бахать снарядами. Мы растворяемся в джунглях, а тем временем снаряд разрывается в кронах деревьев, не причиняя никому вреда.
Мы все понимаем, что истребители-бомбардировщики "Фантом" уже вызваны, они уже в воздухе, и минут через двадцать начнут заходить на бомбардировку.
Появляются братья Нгуен, с гордостью ведут двух связанных нунгов, которых взяли в плен. Салаги они еще, эти братья Нгуен.
"Молодцы!" – говорит командир Бе Дан. Взмахом руки приказывает братьям Нгуен отойти. Мастер-сержант Ксуан делает шаг вперед и ударами приклада сбивает обоих плененных нунгов на землю, потом выпускает по пуле в их головы.
Командир Бе Дан глядит на часы, потом на карту. Мы выдвигаемся вслед за ним на новую позицию и ждем наступления ночи. Слышим, как над нами грохочут истребители-бомбардировщики "Фантом", и как падают бомбы. Ушами, ступнями и костями слышим, как падают бомбы и поражают кромку джунглей.
Мы ждем наступления ночи.
Ночь – наш друг.
Несколько часов подряд, в сотый раз повторяя одну и ту же речь, говорю в мегафон цвета хаки, работающий на батарейках. Читаю слово в слово по тексту, который составила для меня Ба Кан Бо, наш политрук:
"Остановитесь, братья! Вы не за тех сражаетесь. Обратите оружие в другую сторону.
Эта страна – не ваша.
Мы не причиняем вреда вашей родине.
Зачем вы пришли сюда и убиваете наших мужчин и женщин, и губите нашу родину?
Не будьте как сайгонские прислужники, не используйте военную силу для подавления праведной борьбы народа Южного Вьетнама за свободу и независимость.
Солдаты! Вы сыновья великого народа Америки, который всегда был свободолюбивым народом. Но своими варварскими деяниями, которые вы совершаете против патриотов на их собственной земле во имя лживых утверждений, вы мараете честь США.
Отказывайтесь выполнять любые приказы по зачисткам, при которых вы убиваете вьетнамцев, уничтожаете их посевы, сжигаете их дома.
Скажите "Нет!" бандитам из Белого Дома. Вы сражаетесь не на той стороне. Чтите память ваших предков: сражайтесь вместе с нами за справедливость. Поверните ваше оружие…"
Командир Бе Дан натыкается на офицера чиенси. Они кланяются друг другу, отдают честь, обмениваются рукопожатиями. Офицер курит сигару.
В джунглях к этому времени полным-полно бойцов чиенси, их тут сотни.
С натруженной глоткой возвращаюсь в арьергардный отряд мастер-сержанта Ксуана. Подражая товарищам по оружию, обвязываю щиколотки черным телефонным проводом – если нас пошлют в бой и меня ранят, меня смогут вытащить в безопасное место. Или к месту захоронения. Чиенси боятся, что если их не похоронят в Кса – в родной земле рядом с предками – то души их будут навсегда обречены блуждать бесприютно в вечном одиночестве.
Бойцы штурмовой группы проверяют оружие и выдвигаются на исходные позиции для наступления. Братья Нгуен привязывают автоматы к ремням длинными бечевками, чтобы не потерять оружие, если их ранят.
Впервые в жизни гляжу на американский лагерь глазами нападающего. Спецназовский лагерь невелик, одна из многих точек из мешков с песком, которых много на картах армейских генералов. Но выглядит он реально зловеще. Никому не остаться в живых, испытав на себе его огневую мощь: дальнобойная артиллерия по вызову, удары авиации по вызову, минометные мины, снаряды 105-мм гаубиц c прицелами для непрямой наводки, пулеметы 50-го калибра, противопехотные мины, мины "Клеймор", тридцать ярдов колючей проволоки, которая клочьями выдирает мясо из ног – она натянута между инженерными колышками и как гирлянда увешана сигнальными минами, и толстая стена из мешков с песком, которая грозит вспыхнуть золотистыми цепочками дульных вспышек автоматических винтовок.
Но пока что лагерь молчит. Все спят, кроме пары-тройки сонных часовых, которых я притомил своими политическими речами.
Подходят саперы – тихо как привидения, спокойно и профессионально, мысли сосредоточены до предела, обнаженные тела покрыты жиром и размазанной сажей. Каждый из саперов провел последние часы своей жизни в одиночестве, глубоко в джунглях, где сам себе выстроил гроб и глиной начертал на нем собственное имя. За сотню ярдов до заграждений саперы ложатся на землю и ползут на брюхе вперед, навстречу черным зубьям проволочных спиралей, а из оружия у них только ножницы.
