Министр сталинских строек (10 лет во главе МВД) - Богданов Юрий Николаевич (книги бесплатно без .txt) 📗
По результатам проведенной в начале 1947 года проверки состояние учета ссыльных и высланных и гласного надзора за ними министр внутренних дел Круглов С.Н. в своем приказе от 18 февраля 1947 года определил как неудовлетворительное. В ряде областей не имелось точных данных о наличии подконтрольного контингента, гласный надзор должным образом не осуществлялся. Так, при сверке наличия спецпоселенцев в районах их проживания с учетными данными, представленными ОСП, оказалось, что «не были установлены» в Омской области — 864 человека, в Тюменской области — 1714 человек, в Кировской области — 224 человека. В Казахской ССР, наоборот, выявили 1039 человек, которые не состояли на учете. Значительное количество ссыльных и высланных крайне нерегулярно являлись на регистрацию. Одной из серьезнейших проблем являлись побеги. Часто это случалось из-за того, что большие семьи оказывались разбросанными по различным районам среднеазиатских республик и естественным желанием являлось стремление воссоединиться, чтобы проживать вместе. С другой стороны, неизвестность, тяготы пути, голод, болезни, смерть близких толкали людей на отчаянные шаги в попытке вернуться и спрятаться где-нибудь на родине. Министерство внутренних дел постоянно предпринимало усилия к объединению разрозненных семей, но в то же время, в соответствии с указаниями правительства, в отношении бежавших ужесточались карательные меры. По постановлению СНК от 8 января 1945 года побег со спецпоселения приравнивался к бандитизму и контрреволюционным преступлениям, а дела по этому вопросу следовало направлять на рассмотрение Особого совещания во внесудебном порядке. Для предупреждения побегов в среде спецпереселенцев создавалась агентурно-осведомительная сеть, но и она не всегда давала необходимые результаты, поскольку «в ряде мест оказалась серьезно засоренной двурушниками, дезинформаторами и прямыми предателями». Ни старательно насаждавшаяся агентура, ни заслоны на дорогах не могли остановить людей, спасавшихся бегством от тяжелых условий существования и работы. В ход шли любые уловки: сговор с комендантами для незаконного получения разрешения на выезд в места прежнего жительства или создание целых групп по изготовлению и торговле фальшивыми документами. Так, во Владивостоке «группа лиц» в составе работника горвоенкомата, начальника паспортного стола и учетчиц военно-учетного стола при содействии двух спецпереселенцев занималась «выдачей за взятки паспортов и военных билетов спецпереселенцам, по которым они совершали побеги». Не очень помогло в деле пресечения побегов издание соответствующих директив и приказов МВД СССР. На 1 января 1948 года в бегах находились около 17 тысяч спецпоселенцев, причем почти треть из них составляли «особо опасные контингенты» — «власовцы» и «оуновцы».
По докладам с мест по линии МВД поступала информация о том, что руководители предприятий различных министерств, к которым были приписаны спецпоселенцы, по-разному относились к приданной им подневольной рабочей силе. Так, начальник УМВД Хабаровского края сообщал, что по состоянию на 25 октября 1946 года на спецпоселении находились 4234 репатрианта, которых расселили по 26 спецпоселкам. При этом под «репатриантами» понимались граждане СССР немецкой национальности, ушедшие при отступлении немецкой армии, но затем возвращенные на родину. Те из них, кто не служил в вооруженных формированиях вермахта, направлялись на поселение сроком на 6 лет. Указанный контингент физически был здоровый и в целях хозяйственного и трудового использования передан: Приморзолото — 1 тысяча человек, Райчихуголь — 1470 человек, Сахалинуголь — 599 человек, Сахалиннефть — 621 человек, Хабаровсклес — 311 человек, ХОЗО УМВД г. Хабаровска — 75 человек, ХОЗО УМВД г. Благовещенска — 72 человека. В основном, все находились на физических работах: рубка леса, копка земли, добыча угля и др., и только незначительная часть трудилась по специальности. Зарплата спецпереселенцев на основных работах в шахтах и на лесозаготовках достигала полутора тысяч рублей в месяц. Работавшие на строительстве получали от 350 до 600 рублей. В подсобных хозяйствах заработки оказывались более низкие от 280 до 500 рублей. Продуктами питания спецпоселенцы — репатриированные снабжались по государственным нормам наравне с вольнонаемными рабочими. Передовикам-стахановцам дополнительно выдавались разовые талоны. Промтоварное снабжение «вполне нормальное»: работавшие на угледобыче получили по 15 метров хлопчатобумажной мануфактуры, кожаную обувь, рабочие — брезентовые костюмы, по две пары белья. Жилищно-бытовые условия в большинстве случаев удовлетворительные, «в бараках чисто, каждый имеет свою кровать, все обеспечены постельными принадлежностями за счет предприятий». Развертывалось, но медленно индивидуальное строительство. Плохое жилье отмечалось в городе Райчихе, где репатриированных разместили в бывших овощехранилищах и палатках летнего типа. Об этом было направлено письмо министру угольной промышленности. Дирекции Райчихугля предложено к 15 октября всех людей перевести в бараки [39].
Министр внутренних дел Киргизской ССР генерал-майор Пчелкин А.А. 18 июля 1946 года направил в Москву докладную записку о хозяйственно-трудовом устройстве спецпереселенцев с Северного Кавказа (карачаевцев, чеченцев, ингушей и балкарцев) и Грузии. В документе отмечалось, что депортация спецпереселенцев происходила в осенне-зимний период 1943/44 годов, при этом в связи с плохим обеспечением одеждой и обувью, скученностью в эшелонах произошла вспышка сыпного тифа. В последующем по причине неудовлетворительных жилищно-бытовых и санитарных условий эпидемические заболевания получили массовое распространение, что привело к большой смертности среди спецпереселенцев. По состоянию на 1 июля 1946 года в республике находились 27 362 семьи, насчитывавшие 95 764 человека с Северного Кавказа и 2264 семьи в составе 9389 человек из Грузии. Семьи распределили по колхозам, совхозам, промпредприятиям, стройкам и учреждениям. Из числа переданных для хозяйственно-трудового использования были учтены трудоспособных 40 595 человек, из которых не работали по разным причинам 1200 человек — «женщины с малолетними детьми, вследствие болезни, отсутствия обуви и одежды». Среди спецпереселенцев имелись 2096 специалистов и квалифицированных рабочих, которые в абсолютном большинстве работали по специальности. После проведения ряда мероприятий по улучшению жилищно-бытового положения спецпереселенцев основная масса трудоспособных людей приступила к работе и к труду стала относиться хорошо. Многие перевыполняли нормы, появилось значительное число стахановцев и ударников. Особенно отмечался трудовой подъем среди чеченцев, «которые раньше менее активно принимали участие в труде». Одним из больных вопросов оставалось несвоевременное и неполное обеспечение спецодеждой и обувью спецпереселенцев, работавших на промышленных предприятиях, в результате чего имелись вынужденные невыходы на работу. По прибытии в Киргизию кавказцев расселили в основном в домах местных жителей «на уплотнении». Для создания нормальных жилищных условий намечалось развертывание индивидуального жилстроительства, для чего постановлениями Совнаркома на 1944 и 1945 годы были выделены стройматериалы и долгосрочные ссуды. Однако из запланированных лесоматериалов и оконного стекла поступила лишь незначительная часть, да и та по решению республиканского правительства практически вся оказалась использована не по назначению. На полученные ссуды более двух тысяч семей приобрели дома, а полторы тысячи семей — вновь выстроили. В то же время МВД республики вскрыло факты того, что «работники системы Сельхозбанка несерьезно отнеслись к вопросу выдачи денежных ссуд и контролю за правильным использованием последних». В результате на полученные деньги многие семьи ничего не купили и не построили, либо приобрели «дома, не пригодные к жилью, которые впоследствии разрушились». Кроме того, «Сельхозбанк зачастую выдавал ссуды правлениям колхозов, где расселены спецпереселенцы, которые расходовались на нужды колхозов». Прибывшие в Киргизию кавказцы в основной части не имели минимальных запасов продуктов. Для оказания им помощи правительство выделило фонды продовольствия. МВД республики установило строгий контроль за своевременной и правильной выдачей продуктов. К настоящему времени почти все семьи были обеспечены приусадебными участками и индивидуальными огородами, которые полностью засеивались собственными семенами. В целях обеспечения бывших кавказцев скотом «в порядке возмещения за оставленный ими в местах прежнего жительства» было отпущено 24 472 голов крупного рогатого скота, 6 тысяч овец и коз, а также 17 754 лошади «для передачи в общественное стадо колхозов, где расселены спецпереселенцы». В связи с улучшением материально-бытовых условий спецпереселенцы стали приобретать на рынке молочный скот за собственные средства. В общей массе кавказцы прибыли в плохой одежде и обуви. На промышленных предприятиях и стройках спецпереселенцы приобретали промтовары на общих основаниях, но колхозники покупать одежду и обувь на рынке не имели возможности. Попытки наладить изготовление этих бытовых предметов из сырья кустарным способом не увенчались успехом. МВД Киргизской ССР ставило этот вопрос перед республиканскими ЦК и Совмином, которые обратились в Совет Министров Союза ССР с ходатайством о выделении для спецпереселенцев обуви, одежды и трикотажа. Положение с охватом школьным обучением детей спецпереселенцев оставалось неудовлетворительным. Из учтенных 21 240 детей школьного возраста школы посещали только 4560 учеников. Основными причинами этого являлась слабая организационная работа органов народного образования и отсутствие у значительной части детей одежды и обуви. Кроме того, в своем большинстве кавказцы находились среди киргизского населения, где обучение велось на родном языке, а преобладающее большинство детей спецпереселенцев не знали ни русского, ни киргизского языков. Взаимоотношения спецпереселенцев с местным населением по прибытии их в Киргизию зачастую бывали ненормальными. Со стороны руководящих работников имелись случаи грубого, пренебрежительного отношения к спецпереселенцам, доходившие до издевательства. В связи с этим ряд партийных, советских работников, народных судей, председателей сельсоветов и колхозов были сняты с работы и отданы под суд. Благодаря принятым мерам, оказанию практической помощи по улучшению положения спецпереселенцев, проведению массово-разъяснительной работы и сурового наказания виновных лиц положение изменилось в лучшую сторону, хотя отдельные драки на межнациональной почве продолжались. Одной из причин такого положения являлось то, что переселенческие аппараты необходимыми проверенными кадрами не были укреплены, практическая помощь в работе им не оказывалась и их деятельность не контролировалась [39].
