Айгу! Они не едят личинок шелкопряда! - Ерохина Анастасия (книги бесплатно без регистрации полные TXT) 📗
Помимо картофеля, наши фермеры выращивали больше шестидесяти видов овощей, притом не только традиционные и любимые корейцами, но и необычные, новые для них, такие как свёкла и укроп. Чтобы покупатели не растерялись, получив непонятные продукты, Чон Сон не забывала описывать в блоге те или иные методы их приготовления. Свёклу она рекомендовала нарезать тонкими ломтиками и употреблять в салатах в сыром виде, и то же самое касалось и свекольной ботвы. Прикинув, что на ферме, помимо свёклы, растёт практически всё, что нужно для приготовления борща, я решила сварить его на ужин, чтобы удивить и порадовать корейцев. Те ингредиенты, которых недоставало (лук и помидоры), совершенно неожиданно купила и привезла Ким, вернувшись из города. Она сказала, как обычно, смущаясь: «Пусть это получится самый правильный суп!». Вместе с Чон Сон мы прошлись по всей ферме, собирая в корзинку необходимые для борща овощи. Помимо свёклы, выдернули несколько морковин, сорвали стебли петрушки, выкопали головку чеснока. Картошки, которую копали весь предыдущий день, было вдоволь в кладовке. А вот капусты оставалось всего полкочана, но главное, что она была. Так потихоньку собрались все ингредиенты, и я принялась за готовку практически сразу после того, как мы закончили послеобеденные работы.
Борщ удался на славу. Моё беспокойство, что никому, кроме нас, он не придётся по вкусу, оказалось напрасным. Благодаря Пашиной помощи я успела не только сварить целую кастрюлю борща, но и нажарить гренок с чесноком вместо пампушек. Также удалось выпросить у Чон Сон немного её домашнего несладкого йогурта в качестве замены сметане. На столе, сервированном в корейском стиле, борщ смотрелся неординарно. Справа от тарелок лежали ложки, а слева — палочки. Чон Сон сказала: «Для нас это что-то совершенно необычное! Красный суп!», и все стали его осторожно пробовать, а потом с аппетитом ели и нахваливали. А вот название «борщ» корейцам оказалось не по зубам: во-первых, слово не может начинаться со звука «б», только с «п». Во-вторых, между буквами «р» и «щ» по правилам языка должна быть гласная, иначе слово невозможно написать, а, следовательно, и произнести. Обычно в качестве такой соединительной гласной используется «ы». Звук «щ» в корейском, к счастью, имеется, да только образуется он из буквы «с» в сочетании с «и». С учётом всего вышесказанного, «борщ» в корейском варианте превращается в «порыщи». Повторяя это странное слово на разные лады, Чо, Чон Сон и Ким прикончили всю кастрюлю, а Чо для сытости добавил себе в тарелку отжимки бобов, оставшиеся после приготовления соевого молока, да ещё кимчи. Получилось нечто невообразимое! «Это корейский стиль!» — сказал Чо с набитым ртом и продолжил жевать с большим аппетитом.
В тот же вечер Чон Сон, выпытав у меня рецепт борща, опубликовала его в своём блоге, тем более что на этой неделе клиенты фермы «Сто цветов» как раз получили немного свёклы. И к моему огромному удивлению, одна из женщин, подписанных на блог, не только приготовила борщ по этому рецепту, но и опубликовала его фотографию и отзыв, в котором писала, что необыкновенный красный суп пришёлся по душе ей и её семье! Для корейцев, весьма консервативных в еде, это действительно необычно. Вот так с моей подачи в Корее появился красный суп «порыщи». Кто знает, может быть через несколько лет или даже десятилетий в каждой корейской семье это блюдо станет совершенно обыденным, как похлёбка из кимчи или лапша с чёрной бобовой пастой. Но скорее всего это лишь мои честолюбивые мечты.
Ким побыла с нами ещё несколько дней, а потом уехала. Чо сказал, что они нашли деревню, где живут одинокие женщины. Там она сможет купить дом с участком и стать настоящей фермершей. В день её отъезда Чон Сон приготовила лапшу рамён, и все обрадовались, так как до этого каждый день на обед и ужин был рис. Лапша быстрого приготовления в Корее очень плотная, и её надо варить. Чон Сон поколдовала над бульоном и как смогла сделала его вкусным и полезным. Все ели с удовольствием, обжигаясь, дуя в свои тарелки и причмокивая. Когда живёшь простой жизнью и много работаешь на свежем воздухе, начинаешь ценить такие незамысловатые вещи, как лапша на обед.
Благодаря тому, что Чо и Чон Сон говорили по-английски совершенно свободно, во время работы на грядках мы много общались. Чо рассказывал о корейских традициях, о фермерстве, о жизненной философии, и некоторые из историй, которые мне запомнились особенно хорошо, я приведу практически дословно. Вот, например, что он сказал про свой подход к выращиванию овощей, пока мы пололи сорняки в парнике: «Мы специально создаём для растений сложные условия: не поливаем их, отщипываем листья. Чем больше стресса, тем слаще будут плоды. Но если переборщить, растение погибнет. Как и человек: в трудных условиях он развивается и крепнет, но слишком много стресса — и человек умрёт». Когда рвали рукколу, чтобы отправить по почте клиентам, Чо рассказывал о разных растениях: «Кинза успокаивает разум. Поэтому монахи едят кинзу, хоть это и нераспространённое в Корее растение, а лук и чеснок не едят. Острый перец, конечно, будоражит, и есть его не следует, но мы, корейцы, всё равно его любим». Чо — буддист, и у него имелась даже наставница — монахиня, интересующаяся фермерством. Не сразу у них получилось заставить себя убивать жуков и гусениц, но чего не сделаешь ради дела. «Нам приходится работать над своей кармой» — говорил Чо. Впрочем, буддистами он и Чон Сон были не всегда. В эту религию они пришли из христианства, веря, что путь к счастью не в молитве, а в медитации.
В другой день в перерыве между прополкой и сбором брокколи Чо рассказал ещё кое-что интересное: оказывается, корейцы верят всяким гороскопам и гадалкам. «Вот, все люди делятся на четыре типа: огонь, вода, дерево и золото. Я, например, огонь, тяжело работаю, а вот Чон Сон — дерево, она любит читать и наблюдать. Ты, Павел, тоже огонь, а ты (показывает на меня), наверное, вода». Также Чо поглядел наши ладони, и предрёк обоим долгую жизнь, а Паше и богатство. И ладно бы только Чо в это верил. Вот что ещё он рассказал: бывший президент компании Самсунг (а это почти как президент Кореи — очень важный человек) при найме на работу звал гадалку, которая смотрела на лица соискателей и даты их рождения. И подсказывала, кого нанимать, а кого не надо. Сейчас этот президент уже умер, но всё равно, история меня поразила.
Однажды, когда мы ходили смотреть закат на смотровую площадку недалеко от фермы, Чо рассказал такую историю: «В деревне жил мужик, у которого был сын. У него было неладно с головой. Сын этот взял в жены камбоджийку. Многие тут женятся на филиппинках, вьетнамках, тайках, так как больше никто замуж за деревенских не хочет. Брак у сына не задался, с женой они всё время ругались. А отец его, наоборот, очень любил её. Когда камбоджийка родила дочь, в деревне поговаривали, что она не от мужа, а от свёкра. Потом жена уехала обратно в Камбоджу, но мужик разыскал её, приехал и отдал ей все свои деньги, лишив сына наследства. Вернулся в Корею и умер. А камбоджийка периодически приезжает на его могилу и плачет: «Кхх, кхх». Вот такая деревенская драма. Закат мы смотрели как раз с того холма, где находится могила старика. Оттуда открывался прекрасный вид на горы и лес.
Как-то вечером мы обсуждали, куда поехать в выходной, и Чо сказал: «Тут в часе езды есть Чонджу, туристический городок». Я переспросила: «Как это — в часе? Мы в Чонджу пересаживались с автобуса на автобус, и это в двух часах езды отсюда». После небольшой заминки Чо осенило: «А-а-а! Это не Чонджу, а Чонджу!». Я удивилась: «То Чонджу, а это другое Чонджу?», а Чо ответил: «Нет, то Чонджу, а это Чонджу». Вот так и поговорили. В корейском много звуков, похожих друг на друга, как гласных, так и согласных, и в связи с этим частенько возникает путаница. Я практически не различаю «ч» и «чж», так что есть определённая вероятность, что Чо зовут вовсе не Чо, а Чжо.
Чон Сон, в отличие от Чо, говорила мало, часто опуская глаза и стесняясь, но в словах её всегда было много мудрости. Нас даже слегка удивляло, что они такие разные, и столько времени уживаются вместе. Чо простоватый, добродушный, невоздержанный в еде и большой любитель выпить. Во время обеда и ужина он всегда дожидался, пока другие наедятся и отложат палочки, а потом сметал всё, что оставалось в тарелках. Иной раз мог и пустить ветры за столом, но хотя бы старался делать это тихо. В молодости Чо был бунтарь и даже участвовал в студенческих забастовках, начитавшись учения Маркса, что для нас было особенно забавно. Чон Сон — его полная противоположность. Тихая, скромная и очень хорошо воспитанная, она прекрасно разбиралась в литературе и любила классическую музыку. Ещё умела играть на гитаре, но почти не практиковалась, так как от тяжёлого труда часто болела левая рука. Ела мало, как птичка, деликатно держа палочки своими тонкими пальцами. И, как многие умные и образованные люди, была немножко снобом. Но с Чо их объединяла любовь, и не только друг к другу, но и к их общему делу. Оба они считали, что органические овощи это лучшее, что есть на Земле, оба ненавидели и боялись ГМО, и оба были ретроградами в плане отношения к жизни и особенно к здоровью. По этой причине они не имели дома современных лекарств. Нам, несмотря на явные расхождения во взглядах и культурные различия, всё равно было до крайности симпатично семейство Чо с их огромной добротой, честностью и самыми лучшими намерениями, и за две недели совместной жизни и работы мы стали очень близки.