Великие рогоносцы - Ватала Эльвира (читать книги онлайн бесплатно полностью без TXT) 📗
Король поместил ее в замке Фонтенбло, и вначале она свое скромное место знала. Ей нельзя было появляться с королем на прогулках, сидеть с ним за одним столом, бывать у королевских детей. В определенные дни, чаще, вечерком, король навещал ее в замке и никогда вместе с ней ни в карете, ни вообще на людях не показывался. Словом, положение Дю Барри было гораздо сложнее, чем у Помпадур, когда та очаровала королевский дворец. Низкое происхождение маркизы Помпадур было намного выше графини Дю Барри, образование вообще никакого сравнения не выдерживало. Уличная девка с рубашечными манерами, неправильным французским языком, в который все время вплетала просторечивые народные словечки, далека была от стереотипа светской дамы.
Но такова уж неистребимая сила сексуального чувства, если все препятствия смела Дю Барри на своем пути «легкой рученькой» и стала абсолютно необходима королю. Шестидесятитрехлетний развращенный король испытывал с ней ни с чем несравнимое физическое наслаждение и неоднократно свой восторг выражал перед придворными. Чем покорила его Дю Барри? Пусть нам на этот вопрос ответят сексопатологи. Какая такая дикая, необузданная сила заставляет могущественных королей, отринув все разумное и логическое, устремиться в вихрь безумия? Никто никогда по-настоящему еще не исследовал силу сексуального чувствования, хотя литература и история наполнены фактами, морозящими кровь в жилах. Для безумных в сексуальном чувстве — нет никаких ни пределов, ни преград. Они не подвластны нашему пониманию. Это какой-то неуправляемый вулкан, вылившийся потоком разгоряченной лавы, и потушить этот жар никто не в состоянии. Достаточно сказать, что ни одна из многочисленных любовниц короля, включая двадцатилетнюю связь с маркизой Помпадур, которая к концу своего владычества стала уж просто неприятна физически королю, не овладевала королем так полно, так самозабвенно. Все, абсолютно все импонировало и восхищало в Дю Барри короля, включая ее неправильный выговор, ее необразованность, ее вульгарно-рубашечные манеры, когда она могла запросто сказать великому королю, принесшему ей самолично сваренный кофе: «А ну валяй, Франция, отсюда со своим кофе». Дю Барри сочетала в себе, кажется, несовместимое: огромную развратную распущенность при почти явной невинности. Она не стесняясь присутствия аббата — духовника, могла совершенно голая встать с постели, подать ему для поцелуя ножку, сказав с невинным зевком: «Это я для Вас встала», на что подобно аббат парировал: «А ложитесь для другого?» Она ввела в обиход короля все недозволенные приемы любви, включая флагелляцию, и очень часто Людовик XV с наслаждением смотрел, как она или бичуется сама, или бичует свою даму.
Флагеллиция
Я заставал в публичных домах привязанных мужчин, которые приказывали пороть себя.
Марэ, полицейский надзиратель Парижа, 1814 г.
Входит клиент в это роскошное заведение, полное странных, как во времена инквизиции, предметов, предназначенных для пыток. За «прилавком» симпатичная и приветливая хозяйка — Тереза Беркли. «„Чего желаете?“ — спрашивает она клиента. — Ассортимент у нас весьма обширный, да и цены умеренные. Итак — порка ремнем два луидора, тростью немного дороже, два с четвертью, она искусства особого от проститутки требует, плеткой или хлыстом совсем пустяки, всего полтора луидора. За специальную дополнительную плату вы можете получить изысканную порку „с узелками“. Посмотрите, как плеточка искусно сделана, а узелки на ней завязывал истинный мастер своего дела, скажу я вам, большой талант. На десерт мы можем вам предложить: прокалывание иглой, душение, трение жесткой щеткой или сечение пучком крапивы. Что вас больше устраивает?»
«Все это очень хорошо, — говорит клиент, — и вполне меня возбудило бы, но нельзя ли что-нибудь особенное, с перчиком, так сказать».
«Ах особенное, — говорит Тереза, — так бы сразу и говорили, — мы понимаем: традиционные методы немного клиентам приедаются. Нет ничего проще предложить вам особенное. Но и цена, вы сами понимаете». «Какие могут быть разговоры, — отвечает клиент, — лишь бы тело довольно было». И они направляются в особую комнатку, где происходит оздоровительная процедура под названием «лошадка». «Лошадкой» будет обнаженная девушка, скованная по рукам и ногам и расположенная с широко открывающимися гениталиями на стуле «либертина». Под «лошадку» ляжет клиент, стараясь своим «инструментом» точно попасть в открытое для наслаждения место девушки. Если клиент не сразу попадет в роскошное местечко, не беда, Тереза Беркли поможет. Клиента тоже сковывают по рукам и ногам, и теперь Тереза Беркли, облаченная в кожаный костюм с короткими штанишками будет изящной плеточкой лупить что есть сил по телам совокупляющихся девушки и клиента. Да что мы тут вам будем описывать, дорогой читатель, процедуру «лошадки», если почти ни один из фильмов западного телевидения не обходится без этой утонченной процедуры наслаждения, пионером которой была знаменитая хозяйка парижского борделя Тереза Беркли.
Мы на странице этой книги осмелимся высказать кощунственную мысль: пройдут десятилетия и учение де Сада, который не воображал себе физического удовольствия без нанесения боли, возвысится до ранга канона. Так, наш сегодняшний мир гигантскими темпами летит к… жестокости и жестоким наслаждениям. Мать, бичующая своего ребенка, то есть элементарно порющая его ремнем! Мать сегодняшнего дня. Не получает ли она своеобразного наслаждения и компенсации за все ее трудности и неудачи жизни? Адольфа Гитлера отец очень бил. Это было даже не битье, а какое-то дикое истязание ребенка. Методично, регулярно, как чистку зубов, независимо от степени его провинности и даже при полном таковой отсутствии Гитлера били. Били так, что кожа слезала с его спины. Били не в аффекте, чтобы утолить свою злость, но почти добродушно, почти с веселой улыбкой, ибо процедура битья была воспитанием, одним из действенных методов. Когда Адольф Гитлер убежал из дому, не выдержав жестокого битья, отец его поймал и избил так, что если бы не мать — то забил бы до смерти.
И те издевательства над человечеством в виде концентрационных лагерей, это ли не последствия жестокого обращения в детстве?
Людовик XIV — справедливый король-солнце — издал приказ о том, чтобы в школах ленивых детей наказывали розгой. С розгой ходили воспитательницы и Людовиков XV и XVI, и только одна единственная воспитательница в мире, фаворитка Людовика XIV Ментенон, не признавала розг. «Хорошо, что меня били в детстве, теперь я буду бить своих детей», — сказал некто Лоурс и, усовершенствуя метод битья, включил электрический шнур для своего трехлетнего сына.
Павел I пригласил в учителя к своим двум младшим сыновьям Николаю и Михаилу генерала Ламздерфа. И с чего тот начинает «учение»? С битья, конечно. Он сек детей розгами почти ежедневно и этот испытанный прием воздействия был разрешен, конечно же, самим отцом — императором Павлом. Каждое наказание заносилось для памяти в специальный журнал занятий с принцами. Не ограничиваясь розгами, он бил их линейками, шомполами и вообще всем, что попадалось под руку. А однажды, выйдя из себя, схватил Николая за шиворот, поднял его в воздух и так ударил о стену головой, что ребенок лишился сознания. И что? А палочный строй, через который проводили провинившегося солдата, вам знаком? Кто его ввел? — Николай I, так жестоко битый в детстве.
Во всех школах, костелах Западной Европы в девятнадцатом веке как элементарная форма воспитания вводилось наказание розгами. Забыли, что еще древний Катон говорил, что «кто бьет жену или ребенка, поднимает руку на святость». «Садизм видит в избиении ребенка источник полового возбуждения», — это сказал Молль, ученый-сексопатолог с большим опытом. «Розга детей уму учит, а крестьянина дубовая полка», — говорил Я. Тазбир.
