Последний солдат Третьего рейха - Сайер Ги (библиотека электронных книг .TXT) 📗
Наступила темнота. Ночью русские редко летали, так что от них нам в это время, по крайней мере, возможно, удастся спастись.
Настала моя очередь. В числе сотни солдат я вскарабкался на плот, настил которого пришел в полную негодность от тысяч подкованных сапог. Я со страхом смотрел на воду: она покрыла его уже на несколько сантиметров.
– Ну, хватит, капитан, – прорычал фельдфебель, которому было не меньше сорока. – Вы что, хотите утопить нас?
– Мы должны забрать как можно больше солдат, господин фельдфебель. – Сапер засмеялся. – Таков приказ, а приказ надо выполнять. Давайте, еще десять человек.
Мы почти погрузились в воду, когда саперы отпустили канаты и с легкостью молодых козлов впрыгнули на борт.
Плот шел по воде. Саперы работали веслами так медленно, что мы почти не ощущали движения. Казалось, стоит пошевелиться – и мы затонем. Постепенно исчезал из виду проклятый берег, окутанный туманом. Я стоял посреди парома, зажатый между двумя военными, с которыми не был знаком: один молодой лейтенант из пехотного полка, пришедшего нам на помощь под Конотопом, другой – из моей роты. Он спал стоя, так как относился ко всему происходящему абсолютно безразлично. Остальные без конца смотрели на дождливое небо. С нами поравнялась лодка с подвесным мотором. Она была переполнена не меньше, чем наш плот.
Сколько продолжалась переправа? Наверное, четверть часа. Но казалось, что она никогда не закончится. Вода проходила рядом медленно, ровно, и от ее мерного плеска нам становилось не легче. Кто-то принялся считать: может, секунды, а может, пытаясь заснуть.
Саперы объявили, что мы приближаемся к западному берегу. Приходит конец нашим мучениям. Те, кто стоял спереди, уже видели берег, окутанный туманом. Кровь быстрее побежала в жилах. Скоро мы будем в безопасности. Побыстрее бы, пока в небе еще все спокойно.
Навстречу шел пустой паром, направлявшийся к восточному берегу. Мы окинули его мрачным взглядом. От воспоминания бросало в дрожь.
Мы боялись пошевелиться, лишь бы не затонуть. При других обстоятельствах от радости вскочили бы и принялись кричать. Но теперь… Ждали уж столько дней, столько пережили. Наконец-то мы спасены…
Осталось десять метров… Пять… Паром приближался к дощатому причалу. Саперы предупреждали: выходить медленно и осторожно.
Чувствуя себя на седьмом небе от счастья, мы наконец ступили на твердую землю – вернее, в ту же самую жижу, что и на восточном берегу. Но что нам теперь до грязи! Мы на другой стороне! Западный берег – это безопасность, граница, которая прочно разделяет нас и русских. Так долго мы ждали этого момента, чго даже забыли про войну.
В сводках официально указывалось: немецкие войска удержат Днепр. Через эту границу враг не пройдет. А весной мы оттесним русских за Волгу. Во время нашего ужасного отступления и бесконечного ожидания мы все верили в это. Вступив на западный берег, решили, что всем страданиям настал конец. Начнется реорганизация, нам выдадут чистую одежду, дадут отпуск. И вообще мы победим!
Конечно, западный берег – это все равно Россия. Но мы проходили уже здесь с боями как победители! Западный берег для нас стал родным.
Часть четвертая
На Запад!
Зимне-весенняя кампания 1943/44 года
Глава 10
«С нами Бог!»
Офицеры и солдаты, которые должны были нас проводить, не произвели на нас приятного впечатления, а военные жандармы, бляхи которых блестели в тумане, были и вовсе отвратительны. У всех организаций есть полиция, может, встречаются среди полицейских и неплохие люди. Но полицию под Ромнами мы хотели бы забыть навсегда.
Так мы и шли. Нас сопровождала пара жандармов в грязном мотоцикле. Они не стали слишком затруднять себя и сгонять нас в тройки, а пустили шагать так, как есть. Это отступление от обычая было нам приятно. Может быть, жандармам было известно, что нам пришлось пережить, и они решили дать нам послабление. Нам удалось выбраться. И теперь все будет, наверное, в порядке.
Мотоцикл вынуждал нас нестись во весь опор. Мы прошли по грязной жиже километра три и, наконец, очутились перед большим лагерем, где ожидали нас те, кто пришли сюда раньше. Стемнело. Шел ливень. Колючая проволока покрылась влагой. Два солдата с автоматами провели нас на территорию. Тут мы и остановились. Мотоциклы уехали. Мы сгрудились на небольшой площадке за проволокой и не знали, что и думать.
Мы пытались убедить себя, что в армии такой порядок. Холодный прием объясняется нашим поражением под Конотопом. Они заставляют нас ждать, чтобы разместить в чистых удобных казармах, или же готовят наши пропуска. Размышляя так, мы позабыли про грязь, ливень и колючую проволоку.
Так мы простояли два часа. К нам присоединился еще один взвод. Дождь усиливался. Вода текла с нас ручьями. Неподалеку стояли сараи с хорошими крышами и окнами со стеклом. Туда отправляли группами по двадцать человек. Мы ожидали своей очереди. Наконец-то всем нашим страданиям настанет конец. Те, кто попадал в бараки, не возвращались. Наверное, уже спят и видят сны.
Через час настала и наша очередь. Двадцать солдат во главе с двумя фельдфебелями и лейтенантом пошли в здание. Здесь стоял автономный генератор. Повсюду было светло. Нам даже стало неудобно оттого, что мы ввалились сюда все в грязи. Перед нами за длинным столом сидели военные разных рангов и жандармы. Подошел обер-ефрейтор и рявкнул так, как в прежние времена в Хемнице:
– Приготовиться к проверке, подготовить документы и оружие!
От такого приема нам стало совсем не по себе.
– Предъявите документы, – снова прорычал жандарм.
Он допрашивал лейтенанта, стоявшего прямо передо мной.
– Где ваш взвод, лейтенант?
– Уничтожен, господин жандарм. Одни пропали без вести, другие погибли. Нам пришлось нелегко.
Жандарм не обратил внимания на его слова, продолжая листать документы:
– Вы оставили свой взвод?
Мгновение лейтенант молчал. Воцарилась тягостная тишина.
– Это что, военно-полевой суд? – громко спросил он.
– Я здесь задаю вопросы, лейтенант. Где ваша часть?
У лейтенанта, да и у всех нас возникло чувство, что мы в западне. Мало кто из нас мог дать точный ответ на этот вопрос. Лейтенант пустился в объяснения, но все было тщетно. Жандармы ничего не хотели понимать и требовали только ответа на вопросы, которые были в анкете.
К тому же у лей генанта не было полагающегося ему бинокля. Жандарм был просто поражен. То, что перед ним стоит чудом оставшийся в живых человек, потерявший десять килограммов веса, его не удивляло. Зато пропал выданный всем офицерам «цейс», а также футляр для карты и список взвода, за который отвечал лейтенант. Слишком многого не хватало. Армия не разбрасывается вооружением. Немецкий солдат скорее умрет, чем будет швырять где попало армейскую собственность.
Лейтенанта приписали к штрафному батальону, а с петлиц сняли три лычки. Ему еще повезло. Смотреть на него было жалко. Его отвели в сторонку два солдата.
Настала моя очередь. Я застыл от страха. Достал документы из внутреннего кармана. Жандарм просмотрел их, бросив на меня укоряющий взгляд. Но мой жалкий вид несколько смягчил его. Молча он продолжал разглядывать бумажки.
К счастью, я соединился со своей частью, поэтому избежал необходимости подписывать какие-либо бумаги. Кружилась голова, ноги стали как ватные. Жандарм зачитал список предметов, которые обязаны иметь солдаты. Я выложил все, что было в моем распоряжении. Оказалось, у меня пропало четыре предмета, в том числе и чертов противогаз. А я его выбросил сознательно.
Мои бумаги переходили из рук в руки: жандармы изучали их и ставили печати. В панике я предпринял идиотский шаг. Чтобы вызвать их расположение, я вытащил из патронташа девять неиспользованных патронов. Глаза жандарма загорелись. Он напоминал альпиниста, покорившего вершину.
– Вы отступали?
– Так точно, господин унтер-офицер.