Элвис Пресли: Реванш Юга - Даншен Себастьян (читать книги онлайн полностью без сокращений .TXT) 📗
Полный решимости добиться своего, Элвис предложил записать Присциллу в привилегированную католическую школу Непорочного зачатия в Мемфисе, а также обязался поселить ее у своего отца и мачехи, чтобы исключить все возможные слухи. Несмотря на это обещание, как только отец Присциллы улетел обратно в Германию, она поселилась в Грейсленде, и для нее началась странная жизнь: каждый день она делила ложе с Элвисом, изо всех сил оберегавшим ее девственность в ожидании того дня, когда он сможет жениться на ней.
Прошло четыре года; Присцилла играла роль скромной и покорной куклы Барби вдали от любопытных взглядов прессы. Ее пребывание в Грейсленде было источником головной боли для полковника, больше всего на свете опасавшегося вторжения журналистов в личную жизнь певца. Еще во время его нахождения в Германии он бурно протестовал, узнав о почти ежедневном присутствии несовершеннолетней девочки в доме на Гёте-штрассе.
Паркер не позабыл о скандале, вызванном в 1958 году женитьбой Джерри Ли Льюиса на его тринадцатилетней кузине, и не собирался подвергать карьеру Элвиса такой же опасности. Когда в 1963 году его известили о том, что Присцилла окончательно поселится в Мемфисе, он настоял, чтобы девушку представили другом семьи Пресли, проживающей у Вернона и Ди. Весной, когда Присцилле исполнилось восемнадцать, Паркер испытал явное облегчение, и все же не допускал и мысли о том, чтобы изменить имидж Элвиса, обязанного своим успехом у женской аудитории в том числе и статусу холостяка.
Кстати, Пресли не забывал напоминать о том, что его сердце свободно, поддерживая свой имидж неукротимого обольстителя. На взлете своей кинематографической карьеры он был волен приумножить свою коллекцию старлеток, танцовщиц и королев красоты. В своей повседневной жизни, как и в своих фильмах, он продолжал превращать женщину в продукт широкого потребления. После Нэнси Синатры, встречавшей его у трапа самолета после его возвращения на авансцену весной 1960 года, которая была с ним близка на протяжении всего десятилетия, вниманием прессы завладела актриса шведского происхождения Анн-Маргрет, охотно делившаяся подробностями знойной связи, которую она поддерживала с Элвисом в 1963 году и на экране, и в жизни, начиная со съемочной площадки фильма «Да здравствует Лас-Вегас» и до президентского номера в отеле «Сахара», в котором они жили вместе, ни от кого не скрываясь, на виду у столицы азартных игр.
По мнению всех, кто хорошо их знал, согласие, царившее между Элвисом и Анн-Маргрет, выходило за рамки мимолетного увлечения. Если вглядеться в их совместные сцены в фильме, становится ясно, что они прекрасно понимали друг друга, чем и объясняется продолжительность связи, затянувшейся на долгие месяцы и превратившейся впоследствии в крепкую дружбу.
Несмотря на свое влечение к этой актрисе, Элвис придерживался слишком консервативных взглядов на подчиненную роль женщины, чтобы смириться с мыслью о женитьбе на такой женщине, как Анн-Маргрет. Кстати, объявление в британской прессе об их грядущей свадьбе ускорило разрыв. Молодой женщине удалось убедить Элвиса в том, что она попалась в ловушку, расставленную одним журналистом, когда была в Лондоне, но их отношения от этого сильно пострадали. Вернувшись из Англии, она застала Элвиса сидящим в состоянии прострации перед телевизором, оглушенным, как и все остальные американцы, кадрами убийства президента Кеннеди, последнего символа антагонизма между Севером и Югом. Трагедия 22 ноября 1963 года временно снова их объединила, но огонь угас, и в последующие недели Анн-Маргрет чувствовала, что Элвис отдаляется от нее, перебирая длинные четки из подружек, которым он, впрочем, уделял лишь рассеянное внимание.
Большинство его встреч с безвестными фанатками, как и отношения с актрисами, с которыми он знакомился в голливудских студиях, проходили по отработанному сценарию. Провинциальность Мемфиса и присутствие в Грейсленде Присциллы составляли двойную проблему, так что все свои потребности он удовлетворял в периоды съемок. По молчаливому согласию бывший однополчанин Джо Эспозито ежедневно набирал привлекательных молодых женщин, которые наполняли собой царские покои Пресли на Белладжио-роуд в Бель-Эре. Расположившись на мягких диванах в гостиной, они обычно полночи пытались перехватить друг у друга пресыщенные улыбки хозяина дома, не отрывавшегося от телевизора.
В особые дни Элвис решался на индивидуальные встречи в своей спальне, но без излишнего воодушевления, если верить актрисе Ивонне Крейг, которой выпала сомнительная честь дважды быть его партнершей на экране — в фильмах «Это случилось на Всемирной ярмарке» в 1963 году и «Целуя кузин» годом позже. «Когда мы вошли в гостиную, все его приспешники смотрели телевизор со своими подружками, и мы решили удалиться в его личные апартаменты. <…> Там мы посмотрели старый фильм, и он уснул. Тогда я погасила свет, выключила телевизор и на цыпочках ушла», — рассказывает Крейг.
Это нарастающее безразличие к женщинам, возможно, подогреваемое коктейлем из антидепрессантов и барбитуратов, которые Элвис регулярно поглощал, порой походило на женоненавистничество. Вернувшись в Грейсленд после съемок «Вечеринки в Акапулько» с Урсулой Андресс, он позволил себе нелицеприятные высказывания об этой швейцарской актрисе, получившей известность незадолго до того, во время первых экранизаций книг о приключениях Джеймса Бонда: «Просто мужик какой-то. Бедер нет, а плечи шире, чем у меня. Я даже не решался снять при ней рубашку».
Репутация обольстителя, закрепившаяся за Элвисом, во многом превосходила реальность, хроника его любовных приключений противоречит чувственному образу, в котором он представал на сцене в начале своей карьеры и который Голливуд поддерживал на экране. Вечный подросток, которому было невероятно трудно вести себя естественно в обществе взрослых, с большим удовольствием выпил бы молочный банановый коктейль с пятнадцатилетней поклонницей, чем попытался бы соблазнить ее мать. С его точки зрения, молоденькие девочки имели то преимущество, что были нетребовательны, за неимением опыта, тогда как повидавшие жизнь женщины ожидали подвигов, на которые он не был способен, судя по словам многих его любовниц во главе с Натали Вуд.
Его отношение к сексу осложнялось консервативными представлениями о любви. Сразу отвергая женщин, отдававшихся ему, он всегда предпочитал томные поцелуи и подростковые объятия, останавливающиеся на границе благопристойности, обозначенной его пятидесятническим воспитанием. «Однажды моя подружка поднялась с ним на второй этаж, — рассказывает одна из постоянных участниц пирушек на вилле в Бель-Эре. — Они ласкали друг друга, как дети, и он так возбудился, что кончил в штаны. Невероятно смутился и сказал: „Вот, посмотри, скольких малышей мы убили“. Я никогда этого не забуду. Если он проводил вечер с девушкой и она соглашалась с ним переспать, он больше не желал ее видеть. Для него она была шлюхой. Насколько я знаю, ни одна из моих подружек никогда с ним не спала».
В Мемфисе Элвис выказывал ригоризм другого рода. Три года до брака были тяжелыми для Присциллы, вынужденной безропотно переносить выходки сожителя, который с каждым днем все больше вел себя как барышник. Разница в положении между Золушкой и Королем, усиленная десятью годами разницы в возрасте, превратила девушку в существо, которое ее властелин и повелитель намеренно старался лишить всякой индивидуальности.
То школьница, то роковая женщина, она должна была выражать свою полную покорность, прихорашиваясь для неизменных ночных походов в кино, а рано утром отправляясь в школу, пока Пресли спокойно похрапывал под действием снотворного. Ей делали строгие замечания, если она сутулилась или если у нее облупился лак на ногтях, запрещали носить брюки и заставляли вкладывать в лифчик пистолет «дерринджер» во время совместных выходов, чтобы возбуждать воображение Элвиса. Тот не мог решиться на осуществление любовной связи и заставлял ее бесконечно позировать для коллекции полароидных снимков и небольших фильмов-фетишей: нарядившись секретаршей, медсестрой, школьницей или учительницей, Присцилла старалась, как могла, возбудить сексуальность Элвиса, в своих фантазиях разрывавшегося между извращенным влечением к Блуднице и одержимостью чистотой Мадонны.
