Ронни. Автобиография (ЛП) - Вуд Ронни (читать книги онлайн бесплатно полностью без .txt) 📗
Теперь на гастролях мы меняем сет-лист в каждом шоу. Многие думают, что мы так поступали всегда, но это впервые начало делаться на «Forty Licks». До него у нас был обычный «чистый» и «выдраенный» сет каждый вечер — иногда с незначительными изменениями. Для «Bigger Bang» мы включали по 4, 5 и 6 других песен каждый вечер.
Чак Ливелл записывал всё, что мы пели в каждом городе, так что он знал дату каждого концерта и каждую песню, которую мы на нем играли. Он советовался с Миком перед каждым шоу и напоминал ему, что мы не можем играть эту песню потому, что мы играли её в этом же городе два раза перед этим. Как только они договаривались, то подходили к нам с готовым сет-листом. Мик использует телесуфлер для того, чтобы все было в лучшем виде. В «Faces», когда я и Род Стюарт писали слова на бумаге, мы ставили их на пюпитры и никогда не прикрепляли их к ним, так что когда случался небольшой бриз, слова улетали со сцены, а мы в конце концов придумывали очень интересные стихи.
Начиная с «Fenway Park» я мог сказать о себе, что я стал играть лучше — да и все мы. Это было очень здорово, и это было очевидно всем, кто видел нас. Лучшая группа в своей лучшей форме.
Когда 40 лет назад американцы разыгрывали свой первый Суперкубок, группа там не играла — в тот вечер «Стоунз» были на шоу Эдда Салливана. Многомиллионная аудитория была так обрадована этим, что трансляция Суперкубка была передвинута, чтобы каждый мог посмотреть и то, и другое. Сейчас Суперкубок смотрят миллиард зрителей, так что для Суперкубка XL [55] мы решили выступить там в Детройте.
Наша сцена в форме языка, который как бы лижет поле, проектировалась специально для этого события. Она весила 18 тонн и её привозили на поле по частям. У 350 волонтеров (которые тренировались над этим несколько недель) было только 5 минут и 30 секунд, чтобы собрать её. Наша гримерная находилась внутри сцены, и мы прятались в черной коробке, который они выкатили на поле в качестве одной из частей сцены. Мы сидели там как в западне вчетвером — плюс гитары, — смотрели друг на друга и надеялись, что всё произойдет вовремя. Так и случилось. Мы чуть не обделались от страха, но это был памятный момент.
За два года до того, как мы сыграли на Суперкубке, там дала шоу Джанет Джексон — её костюм соскользнул, и миллиард зрителей увидел одну из её титек. На следующий год они пригласили Пола Маккартни, потому что никто уже не волновался за его титьки. Национальная футбольная лига и Американская телесеть не волновалась ни за одну из наших частей тела — только за наши языки.
Мы сказали, что мы будем делать своё дело, но они склонились к тому, чтобы делать ихнее, так что они поработали над тем, как заглушить соответствующие слова. Спонсоры задержали дыхание и молились, что никто их нас не добавит еще один «***» в песню, чтобы перехитрить парня за кнопкой с глушением.
Сцену собрали, мы вылезли, поставили всех на уши, а спустя 12 минут покинули это место.
А потом был Рио. Бесплатный концерт на пляже Копакабана — нас увидели на сцене 50–100 тыс. зрителей. Пляж был длинным, и все остальные — где-то 1–2 млн. человек — либо растянулись по пляжу на более чем полтора километра, либо свесились с балконов по левую сторону от нас вдоль улицы. Либо же они сидели в лодках справа от нас. Либо они просто были в воде.
Для этого шоу сцену также пришлось перепроектировать, потому что она была слишком тяжелой для пляжа, и нам пришлось установить массивные экраны на всей протяженности пляжа, так что каждый мог что-то увидеть. Мы также установили на два километра динамиков по всему пляжу, что создало реальные проблемы для наших звуковиков из-за задержки звука на расстоянии.
Шоу стало историческим. Никто никогда не устраивал ничего такого же грандиозного. Мировой рекорд по численности народа на пляже Копакабана принадлежит Роду Стюарту, но он играл там в канун Нового Года, а в Рио — традиция, когда каждый встречает Новый Год на пляже, так что — не в упрек Роду — там и без него был бы народ. Мы претендуем на рекорд по наибольшему количеству людей, которые пришли именно на концерт.
С той самой минуты, как мы прибыли в Рио, там собралось столпотворение. Мы сидели взаперти в отеле три дня перед шоу. Наши начальники охраны Эрик и Гварди никогда не работали так усердно. Вертолеты с документалистами и прессой нетерпеливо болтались в небе. Из наших балконов в «Замке Копакабана» мы видели тысячи фанов, которые наблюдали за саундчеком, постройкой сцены и за трансвеститами, которые с важным видом прохаживались на параде. Фаны замечали, как мы выходили на свой высокий балкон, и шум поглощал нас. Настоящее безумие трудно описать.
Никто из нас даже не представлял, сколько людей в точности появятся на концерте, и пляж перед сценой оставался пустым вплоть до нескольких часов перед концертом, но пляж сзади словно вздымался. Отель был прямо через дорогу от пляжа, и там пришлось построить дорожку через улицу, чтобы мы могли попасть туда. Если бы мы попытались пересечь улицу в ту ночь, то не попали бы туда до следующей среды.
К 8 часам место стало заполняться, и когда мы прошли по своей дорожке, то миллион или вроде того людей кричали. Ревели и пели нам. Отовсюду мелькали вспышки. Когда мы шли, то казалось, что сюда собралась еще и вся Южная Африка.
Только когда мы добрались до малой сцены, то полностью ощутили величину толпы. В Рио, когда малая сцена переместила нас в публику, шум просто оглушал, мы такого никогда не слышали ранее, и именно тогда мы вчетвером внезапно поняли, что нас окружает почти два миллиона людей. Когда думаешь об этом всеобщем шуме, когда никто и не думал испортить вечер — это можно описать только как массовое счастье.
Мы с семьей видели, как на следующий день убирают на пляже — наверное, многие дни спустя после этого в Рио трудно было найти хоть один лимон после того, как там были выпиты миллионы бутылок «Кайпиринха». [56]
В Буэнос-Айресе нас ждало подобное же веселое безумие. Во время поездки из отеля на стадион вокруг нас снова было столпотворение — на этот раз из сотен людей на мотоциклах — не просто ехавших, а сидевших на дамском седле так, что можно было фотографировать. Мы наблюдали за ними из автобуса и кричали: «Будьте осторожны, отъедьте от автобуса!» Это просто чудо, что никто не был задавлен.
Фаны в Аргентине были повсюду — как и везде, и они даже пели под нашими балконами. Они стояли там целый день, выпевая наши имена до трех часов дня, перед перерывом на обед, а потом они вернулись в пять и пели всю ночь напролет. Это — новый вид мании.
Во время нашего второго шоу в Буэнос-Айресе на огромном футбольном стадионе «River Plate» шел проливной дождь, который лил как из ведра во все время концерта. В прежние времена играть под дождем было проблемой. Теперь все наше оборудование — водонепроницаемое, так что нас не ударило током, но мы всё-таки промокли.
Всё, что мы могли видеть с главной сцены — это облака пара, которые поднимались от волн из трепещущих мокрых людей. А на малой сцене на нас полетели футболки. Мы надели шляпы, чтобы попробовать остаться сухими, но это не сработало — и вот мокрые футболки летели на нас так быстро и яростно, что мы в конце концов чуть не барахтались в них и стали такими же мокрыми, как все остальные. Мик начал размахивать футболкой над своей головой, и вскоре все в публике стали размахивать своими, пока всё поле обозрение не заполнилось колышущимися рубашками. Теперь они стали лететь на нас со всех направлений, без остановки, пока мы играли — это означало, что куча девчонок показывали нам свои титьки под дождем.
Это было прекрасно — пока одна из футболок не приземлилась под малой сценой и не спутала там передаточный механизм. Мы не смогли уехать. И вот мы оказались в самой гуще публики без каких-либо путей к отступлению. В центре потной и топлес аргентинской толпы — пока, наконец, наша команда не освободила нас, и мы поехали назад к более безопасной основной сцене.
