Великий Чингис-хан. «Кара Господня» или «человек тысячелетия»? - Кычанов Евгений (читаем книги онлайн TXT) 📗
Елюй Ахай участвовал в западном походе, был монгольским наместником в Самарканде и умер на этом посту. Еще до начала войны с Цзинь на сторону монголов перешел кидань Елюй Ниэр. Ему принадлежит авторство плана нападения на Цзинь, состоявшего из 10 пунктов. Елюй Ниэр занимал должность бичечи. Пост бичечи считался очень важным. Бичечи принадлежал к гвардии, это был не просто писец, а секретарь, советник, эксперт. Положение бичечи, по предположению Игоря де Рахевильца, равнялось положению министра [там же, с. 100–103].
Война принесла с собой новую волну перебежчиков. После 1211 г. именно благодаря перебежчикам монголы научились пользоваться осадными машинами и брать города. По подсчетам Игоря де Рахевильца, специально исследовавшего вопрос, сохранились сведения о 35 видных деятелях Цзинь, перешедших на службу к монголам [там же, с. 105]. Среди них было 22 китайца, 9 киданей и 4 чжурчжэня. Уже в 1213 г. была сформирована первая армия из местного населения Цзинь, воевавшая на стороне монголов. Она называлась «Черная армия», ее первым командующим был китаец Ши Хуайдэ, после его смерти Ши Тяньсян. Семья Ши преданно служила Чингис-хану. Ее глава Ши Бинчжи перешел на сторону монголов в 1213 г. Его сын Ши Тяньни стал темником, в 1214 г. получил золотую пайцзу от Чингис-хана, в 1215 г. – золотую тигровую пайцзу и пост главнокомандующего немонгольскими войсками на западе Хэбэй. Сам Ши Тяньсян дослужился до «маршальского» звания юаньшуай; с 1220 г. он – левый помощник главнокомандующего Мухали. Из числа китайцев в монгольской армии, воевавшей в Цзинь, было три темника – Джалар, Лю Хэйма и Ши Тяньцзэ. Сохранилась биография китайца на военной службе монголов Ван Цзи, советником Мухали был китаец Хэ Ши.
Игорь де Рахевильц выделяет четыре причины перехода подданных Цзинь на сторону монголов: предчувствие гибели Цзинь и подъема новой династии, использование монголов для борьбы с давним врагом – чжурчжэнями, стремление сохранить свою жизнь и жизнь своих людей, наконец, желание присоединиться к родственникам, попавшим в руки монголов [там же, с. 106]. Кидань Шимо Есянь не раз спрашивал отца о причинах гибели государства Ляо. «Ты можешь возродить его!» – сказал ему отец. Шимо Есянь подчинился монголам и посоветовал им атаковать Восточную столицу – исконные земли Цзинь в Маньчжурии. Мухали взял Восточную столицу Цзинь при помощи киданей, в результате монголы получили территорию в несколько тысяч ли и стотысячную армию. А захваченные фураж, военное снаряжение и военная техника, по словам источника, «громоздились горой». В итоге «люди Цзинь оплакивали свои исконные земли» [Юань ши, цз. 150, с. 16].
В 1216 г. к монголам попал их знаменитый будущий советник Елюй Чуцай, человек большой учености, считавший, что, даже служа, можно продолжать учиться, ибо день принадлежит службе, а ночь – тебе. Чингис принял Елюй Чуцая и имел с ним беседу:
– Ляо и Цзинь – извечные враги. Я отомстил чжурчжэням за тебя!
Однако Елюй Чуцай не согласился с Чингисом и сказал:
– Мой дед и мой отец служили дому Цзинь как подданные. Неужели я решусь быть двоедушным и осмелюсь стать врагом государя и отца! [Китайский источник, с. 70].
Исход у этой, как мы видели не раз, стандартной беседы был тоже стандартен. Чингис-хан оставил Елюй Чуцая при себе советником. Если Елюй Чуцай предпочел службу монголам личной смерти, то и в духе морали той эпохи он служил Чингис-хану преданно, как новому «государю и отцу», и, как сам он позже говаривал, за 30 лет службы «никогда не поворачивался спиной к государству». И Чингис ценил своего советника. Он сказал как-то Огодаю: «Небо пожаловало этого человека нашему дому». Именно Елюй Чуцай, так по крайней мере утверждают источники, предотвратил поголовное истребление Северного Китая. Многие монголы считали китайцев бесполезными, «нет от них никакой пользы, лучше уничтожить их всех». Елюй Чуцай убедил императора, что население Северного Китая следует сохранить и не превращать страну в пастбища. Выгоднее обложить население налогом и получать много серебра, шелковых тканей и зерна. Он же внушил монголам, что Поднебесную можно получить, сидя на коне, но управлять ею, сидя на коне, невозможно (см. [Китайский источник, с. 68–80, 187]). Перебежчики и люди, очутившиеся на монгольской службе из Цзинь и Си Ся, принесли с собой богатый опыт многовековой китайской государственности.
Из тангутов на монгольской службе известны еще Вач-жацзэ, работавший в управлении историографии государства Си Ся. Он сдался при осаде Силяна вместе со старейшими и почетными жителями города. После гибели государства Си Ся стал управителем бывшей его столицы Чжунсина, занимался снабжением монгольской армии продовольствием и фуражом [Юань ши, цз. 134, с. 7а]. Тысячником монгольской армии был тангут Ебу Ганьбу [там же, с. 5а], бичечи Чингиса был тангут Сэн Цзито [там же, цз. 133, с. 1а]. Сяо Ню, выдающийся тангут-ский мастер по изготовлению луков, стал сотником мастеров-лучников в Каракоруме [там же, цз. 134, с. 12].
В ходе войны в Северном Китае появилась армия танмачи, сформированная из отрядов киданей, китайцев, чжурчжэней, а затем китайская армия. Начиная с 1219 г., с похода Чингисхана на запад, завоевание Северного Китая все больше и больше велось чужими руками, в основном китайскими. Можно согласиться с Игорем де Рахевильцем, что в одиночку монголы вряд ли смогли бы завоевать и удержать северные провинции Цзинь. Число китайцев-перебежчиков неуклонно росло, из 23 видных перебежчиков после 1216 г. уже только один кидань и 22 китайца. Среди глав местных, так называемых подвижных провинциальных управлений, созданных с 1214 по 1228 г., монгол был один, уйгур один, чжурчжэнь один, выходец из Средней Азии один, киданей четыре и китайцев девять. В целом в органах управления завоеванными территориями Цзинь 80 % чиновников были китайцы [Рахевильц. Личное и личности,
с. 118, 119–120]. Власть их в основном стала наследственной, права их приравнивались к правам монгольской знати, а подчиненное им население считалось «народом» (улусом или ир-геном), а не рассматривалось как рабы. Монголы сохраняли за китайскими и киданьскими перебежчиками их цзиньские титулы; они были безразличны для монголов, но имели значение в глазах местного населения. Все видные перебежчики по социальному статусу приравнивались к нукерам.
Перебежчики были и при завоевании Средней Азии и Ирана. После падения Бухары на сторону Чингис-хана перешли владетель Кундуза Али-ад-дин и владетель Балха Мах Руи. В числе наиболее видных перебежчиков был Бадр-ад-дин. Он заявил Чингис-хану: «Пусть хан знает, что султан в моих глазах – самое ненавистное из творений Аллаха, потому что он погубил многих из моих родичей». Именно Бадр-ад-дин предложил Чингис-хану посеять рознь между тюрками и нетюрками в государстве хорезмшаха. Он научил написать подложные письма от имени родственников Теркен-хатун, матери хорезмшаха, Чингис-хану, в которых говорилось: «Мы с нашими племенами и теми, кто ищет у нас убежища, пришли из страны тюрок к хорезмшаху, желая служить его матери. И мы помогали ему против всех правителей земли, пока он не завладел ею, пока ему не покорились властелины и не подчинились подданные. И вот теперь изменилось его намерение в отношении прав его матери: он ведет себя заносчиво и непочтительно. Поэтому она приказывает оставить его без помощи. А мы находимся в ожидании твоего прихода, чтобы следовать твоей воле и твоему желанию» [Буниятов, с. 141]. Такие письма вызывали недоверие у хорезмшаха к тюркам из окружения матери, вынуждали его принимать меры предосторожности, распылять силы, что было на руку завоевателям.
Молодой свердловский исследователь В.В. Трепавлов подчеркивает особое отношение Чингис-хана к тюркам. Он полагает наличие программ «объединения» и «пропаганды тюрко-монгольского единства». В программу «объединение» он включает присоединение к империи киргизов, алтайцев, кимаков, уйгуров и карлуков Восточного Туркестана после разгрома Кучлука. Программа «пропаганды тюрко-монгольского единства» включала привлечение в 1218–1223 гг. отколотых от хорезмшаха и побитых монголами канглы, туркмен, кипчаков в войска, состоявшие на службе у монголов, помогавшие им продолжать завоевание [Трепавлов, с. Ю-11]. И хотя наличие «специальных программ» – это в какой-то мере реконструкция событий В.В. Трепавловым, но он прав в главном – монголы действительно выделяли тюрков и стремились сделать из них своих союзников. Позже, при правлении в Китае монгольской династии Юань, тюркам принадлежала важная роль в управлении страной.
