Дзержинский - Тишков Арсений Васильевич (читать полные книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
— Теперь они все в наших руках!
Содержание шкатулки, найденной у Щепкина, тоже представляло большой интерес. Там были письма, полученные от членов «Национального центра» Н. И. Астрова, В. Степанова и князя Долгорукова, состоявших при штабе Деникина, и ответные письма Щепкина, касающиеся состояния организации и планов заговорщиков в Москве, Найденные в шкатулке свежие сведения о составе, дислокации, вооружении Красной Армии и стратегических планах советского командования, подготовленные к отправке в штаб Деникина, Дзержинский распорядился направить на заключение в Реввоенсовет.
Вскоре пришел ответ. В своем заключении член Реввоенсовета республики Сергей Иванович Гусев подтвердил большую точность сведений, собранных белогвардейскими шпионами. Сведения о состоянии артиллерии Южного фронта расходились со сводкой, имевшейся в Реввоенсовете, всего на четыре орудия да немного не совпадали по калибрам. Но еще «неизвестно, чьи сведения ближе к истине», писал Гусев, официальные советские или шпионские.
Сергей Иванович Гусев, работавший вместе с Дзержинским в Московском комитете обороны, не ограничился направлением в Особый отдел ВЧК официального заключения. Он поздравил Феликса Эдмундовича с крупной победой.
— Трудно себе представить все ужасные последствия, — говорил он, — если бы эти сведения попали к Деникину!
Аресты и материалы, изъятые у членов «Национального центра», повели к раскрытию связанной с ним крупной военной контрреволюционной организации — «Штаба добровольческой армии Московского района». Члены военной организации «Национального центра» работали на руководящих постах во Всероссийском Главном штабе Красной Армии и во многих военных, учреждениях и школах.
Кроме снабжения Деникина шпионскими сведениями, заговорщики ставили своей целью поднять восстание и открыть фронт Деникину.
— Они надеялись захватить Москву хотя бы на несколько часов, завладеть радио и телеграфом, оповестить фронты о падении Советской власти и вызвать, таким образом, панику и разложение в армии, — докладывал Дзержинский Московской городской конференции РКП (б) 24 сентября 1919 года.
— Они предполагали начать выступления в Вешняках, Волоколамске и Кунцеве, отвлечь туда силы, а затем уже поднять восстание в самом городе… Они были настолько уверены в победе, что заготовили даже целый ряд воззваний и приказов…
Указав далее на недочеты в работе советского аппарата, выявленные следствием, Феликс Эдмундович закончил доклад словами:
— Успешность нашей борьбы с заговорами возможна, если все намеченные меры встретят поддержку со стороны каждого партийного товарища в повседневной жизни.
Конференция подтвердила все постановления Комитета обороны и одобрила его политику. «Вместе с тем, — говорилось в резолюции, — конференция приветствует ВЧК за ее энергичную деятельность в деле уничтожения контрреволюционных гнезд в сердце революции».
Веселый и оживленный вернулся Дзержинский с конференции. Рассказал товарищам о новой высокой оценке деятельности ВЧК. Радовало и письмо с фронта, полученное от Жилина. Иван Яковлевич писал о том, что разгром белогвардейцев в Москве в момент, когда деникинцы ведут наступление на Орел и Воронеж, нашел живой отклик на фронте: прекратились панические разговоры о предательстве в штабах, те из военспецов, которые чуть ли не в открытую занимались саботажем, опустили хвосты, стараются изо всех сил, доказывая свою лояльность; политработники используют газетные сообщения о ликвидированных ВЧК заговорах для поднятия боевого духа и дисциплины в войсках.
Жилину особенно понравилось одно место в опубликованном в газетах обращении ВЧК «Ко всем гражданам Советской России»: «Рабочие! Посмотрите на этих людей! Кто собрался вас продать и предать? Тут и кадетские домовладельцы, и «благородные» педагоги со шпионским клеймом на лбу, офицеры и генералы, инженеры и бывшие князья, бароны и захудалые правые меньшевики. Князь Андронников, друг Распутина и Николая, обвинявшийся в германском шпионаже, кадет Щепкин, председатель «Национального центра», генерал Махов, барон Штремберг и меньшевик Розанов, попавший в засаду на квартире истинно русского шпиона Вильгельма Штейнингера, — все смешалось в отвратительную кучу разбойников, шпионов, предателей, продажных слуг английского банка…»
«Узнаю твою руку, дорогой Феликс Эдмундович. Это ведь прямо поэма в прозе, а ты еще в Нолинске слыл поэтом» — так Иван Яковлевич заканчивал свое письмо.
Огромной силы взрыв разрушил особняк графини Уваровой в Леонтьевском переулке, где помещался Московский комитет Российской Коммунистической партии. Бомба была брошена прямо в зал заседаний, где в тот момент проходило собрание партийного актива, лекторов и агитаторов.
Дзержинский с группой чекистов прибыл к месту взрыва одним из первых. Пожарные уже тушили пламя. Поднятая по тревоге дежурная часть батальона ВЧК устанавливала оцепление, оттесняла толпу зевак.
Феликс Эдмундович обошел здание. Фасад со стороны Леонтьевского пострадал сравнительно мало, но зато от половины дома, выходившей на Чернышевский переулок, почти ничего не осталось. В полу зала заседаний зияла огромная брешь, две толстые балки переломаны, железная крыша сорвана и отброшена в сад, туда же вывалилась вся задняя стена дома.
Прервав заседание, прибежали в Леонтьевский депутаты пленума Моссовета и включились в спасательные работы.
Мимо Дзержинского несли убитых и раненых. Мелькнули знакомые черты. Феликс Эдмундович остановил носилки. Сомнений не было, на них лежал изуродованный труп секретаря Московского комитета партии Загорского. Еще один товарищ пал от руки врага. Дзержинский особенно сдружился с Загорским за время совместной работы в Комитете обороны. Только вчера Владимир Михайлович выступал на конференции с обзором деятельности Московского комитета обороны, а сегодня…
Чекисты осматривали место происшествия, пытаясь по следам и опросу очевидцев установить картину преступления и приметы террористов. Дзержинский тяжело вздохнул и направился к ним.
В стороне длинный скорбный ряд жертв. Рядом с Загорским лежат: сотрудница губернского комитета РКП(б) Волкова Мария; командир полка 1-й Московской дивизии Титов Григорий Васильевич, рабочий-маляр, коммунист с 1912 года; бывший политкаторжанин Сафонов Александр, член Реввоенсовета 12-й армии; секретарь железнодорожного райкома РКП (б) Николаева Анфиса Федоровна. Всего 12 убитых.
Пятьдесят пять раненых были отправлены в больницы или получили помощь на месте. Среди них Е. М. Ярославский, А. Ф. Мясников, М. С. Ольминский, Ю. М. Стеклов, М. Н. Покровский и другие видные партийные и советские работники.
Никто не сказал Дзержинскому ни слова упрека. Но ему-то казалось, что и мертвые и живые смотрят на него с немым укором. Опять, как и год назад, после покушения на Ильича, его гложет мысль: «Недоглядели, прозевали». Вспомнил, что на этом собрании должен был выступать Владимир Ильич… Сердце похолодело от мысли, что могло бы произойти, если бы Ленин не задержался случайно в Моссовете.
Но предаваться горю и заниматься самобичеванием не было времени. Дзержинский все силы МЧК бросил на розыск преступников. Вскоре выяснилось, что взрыв подготовлен и осуществлен контрреволюционной организацией, именующей себя «Всероссийским повстанческим комитетом революционных партизан», в который входили «анархисты подполья» и группа левых эсеров, возглавляемая Донатом Черепановым, более известным в «комитете» под кличкой «Черепок». Во главе «комитета», или «штаба», как он иначе именовался, стоял анархист Казимир Ковалевич, хорошо известный чекистам по делу ограбления «Центротекстиля» и другим крупным «эксам» [50].
МЧК выявила в Москве несколько конспиративных квартир, принадлежавших анархистам. За квартирами установили наблюдение, а затем организовали там засады. На квартире в Глинищевском переулке удалось задержать одиннадцать человек, и среди них Гречанинова (он же Гречанников, он же Гречаник) и Цинципера, непосредственных участников взрыва. На квартире по Рязанскому шоссе попалось еще семь.
